Несусветный эскадрон - Далия Трускиновская

Мача успокоили две вещи. Во-первых, старичок оказался учителем и почти священником. Колдовством он вроде бы не промышлял. А во-вторых – физиономию Мача он и не собирался рисовать, его действительно интересовал лишь короткий льняной кафтан, так что и с этой точки зрения колдовство как будто отпадало.

– Молодой человек, должно быть, недавно в Риге, – заметил старичок, – коли не успел приодеться на городской лад. Как обстоят дела в Курляндии? Очень ли обременили население пруссаки?

Говорил он заковыристо, но Мач понял.

– Очень! – сердито сказал он. – Мы-то думали, они к нам с добром! А они обещанной свободы не дали, на господ работать заставляют, парней с подводами и лошадьми из хозяйств берут!

– Это кто же вам свободу пообещал? – с веселым интересом спросил господин Бротце. – Неужели до вас сочинения Меркеля дошли? Так он ведь прожекты строит…

– Император Наполеон! А пруссаки чертовы все переврали по-своему, – объяснил старичку Мач.

– Не мешало бы вдуматься молодому человеку в то, что он мне тут сейчас наговорил, – усмехнулся господин Бротце. – Выходит, если бы пришли не пруссаки, а французы, то они принесли бы свободу? Всенепременнейше?

– А разве нет? Просто эти чертовы пруссаки делают не то, что им велели французы! – вдруг сообразил Мач.

– Разумеется, – согласился господин Бротце. – Они соблюдают порядок, и не более того. И что же было бы, если бы пришли эти долгожданные французы?

– Они от господ бы нас освободили!

– А потом?

– Потом? Мы бы пахали, сеяли… жили… урожай бы собирали… свадьбы играли…

– Еще, молодой человек?

– В Ригу за городским товаром бы ездили!

И тут фантазия Мача иссякла.

– Вот тут молодой человек как раз неверно выразился. Вряд ли бы вы жили вообще, – с улыбкой сообщил господин Бротце. – Как молодой человек считает, для чего Бонапарт дал бы латышам свободу? Для того, чтобы они свадьбы, когда захотят, играли? Каков в этом деле его интерес?

Мач пожал плечами.

– Ведь французы сами себя освободили, они и другие народы хотят освободить…

– Молодой человек бы еще вспомнил времена Конвента и Робеспьера! – воскликнул господин Бротце, подойдя поближе и прощупывая шов на кафтанчике. Мач таких времен знать не знал и ведать не ведал. – Знаете ли вы, ради чего Бонапарт дал волю польским крестьянам? Для того, чтобы поляки служили в его армии! И проливали за него кровь с восторгом? Угодно ли молодому человеку с восторгом проливать кровь?

– За свободу?! – восхищенно спросил Мач.

– За императора Бонапарта, – поправил старый учитель. – Вот пусть мне молодой человек скажет, сколько рекрутов должны давать русскому царю курляндские крестьяне? Он не знает? Так я сам скажу – три-четыре человека на пятьсот мужчин, не моложе семнадцати и не старше тридцати пяти. А сколько солдат возьмет в Курляндии Бонапарт? Если молодой человек и этого не знает, так я и тут сам скажу – всех! Всех мужчин, способных носить оружие, уведет он за собой! Как сделал это во Франции! И во всей Европе! Угодно ли молодому человеку идти под командой Бонапарта завоевывать Индию?

– Если это не очень далеко и до весны обернемся, то можно, – рассудительно сказал Мач. – А весной пахать надо, сеять…

– Это так далеко, что и через десять лет можно не вернуться… – покачав головой, ответил господин Бротце. – И зачем тебе, латышу, погибать под непонятно чьим знаменем за Бог весть чью страну? Лишь потому, что тебе вовремя напели в уши про свободу? Корсиканец не промахнулся с Польшей – как бы он не оказался прав и в случае с Курляндией… Польшу-то от его проказ ждут одни беды.

Мач не понимал, почему так хмурится старый учитель. Возможно, и впрямь с корсиканцем дело было нечисто. Странные дела затевал он в Риге – корзины с ассигнациями зачем-то присылал…

– Если так, то можно и без Наполеона обойтись, – подумав, сказал Мач. – Мы свою свободу и сами завоюем…

Сказал – и испугался. Слова-то вырвались опасные…

– Свободу вы не завоюете, а вам ее дадут, – строго и уверенно возразил господин Бротце. – А как вы ею распорядитесь – это уж ваше дело. И если вы соберетесь приумножить свою свободу, то вам же придется за сие расплачиваться. Довольно с Европы дурного французского примера…

Мач призадумался. Но действие зелья, которым попотчевала его Кача, оказалось сильнее доводов разума.

– Дадут или не дадут – это еще неизвестно, милостивый господин. А добиваться мы будем!

– Ради того, чтобы потом сказать с великой гордостью: «Мы добились свободы»… – проворчал старичок. – Это напоминает мне логику малого дитяти, которое, сунув в карман кусок хлеба, убегает из дому на целый день и слоняется окрест, воображая себя взрослым господином. И премного сим гордится…

– Дитя вечером вернется домой, – заметил Мач, – потому что оно ни сеять, ни жать, ни хлеб печь не выучилось. А мы, слава Богу, пахари! Мы себя прокормим!

– Точно так же, как кормите вы себя теперь, – согласился господин Бротце. – Вы ведь и сейчас едите то, что произрастает на вашей земле. Полагаете, она начнет производить финики, цитрусы и арбузы?

Тут возразить было нечего. Мач прекрасно знал, каких трудов стоило садовнику Прицису вырастить в теплице раннюю землянику, а цитрусы – те привозились из-за моря.

– Ну, значит, не будем мы есть арбузов. А только то, что наша земля дает!

– И сахара есть не будете, – стал развивать его мысль старичок. – Но это еще полбеды. Лопаты и косы у вас будут деревянные.

– Деревянные косы? – Мач ушам своим не поверил.

– И лемеха, и конские подковы! – весело добавил старичок. – И удила! И ножи! Ведь здешняя земля не родит железа.

– Господин шутить изволит, – с немалым облегчением сказал Мач. – А свободы мы добьемся.

– Вы свободу не завоюете, а вам ее дадут, – повторил старенький учитель. – Пусть молодой человек вспомнит мои слова, когда обнаружится, что с завтрашнего дня он свободен. Но любопытно мне знать, что же вы первым долгом сделаете со своей свободой? На что ее употребите?

– Всех выгоним! – без размышлений заявил обиженный Мачатынь. – И немцев, и русских… и поляков! Только и знают – простых латышей обманывать! Они деньги наживают, а мы стоим и смотрим, разинув рот! Нет, хватит, на своей земле мы сами хотим деньги зарабатывать!

– Значит, ты и Ригу с землей сравняешь? – не менее сердито осведомился господин Бротце. – Ведь в Риге и немцы, и русские, и поляки, и французы, и даже итальянцы!

– На что мне она, эта Рига?

– А куда молодой человек повезет продавать масло, сыр, яйца, овчины, ветчину? До Парижа отсюда, помнится, далековато…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});