Хронос Изгоев - Тихон Карнов

настоящего имени, Вилена. А ведь он и тебя искал.

— Но я даже не знаю, зачем, — сокрушённо призналась женщина. — Клянусь, я никогда не действовала супротив него…

— Не сейчас, — Кемром понизил голос. — Он говорил, что однажды ты была приспешницей Бездны, погубившей лиров Градемин. Жестокой, бессердечной… Но пока он считает тебя осколком Анастази Лайне, тебе не грозит опасность. Вам не грозит.

— Ты же знаешь, что я не такая, — беспомощно произнесла названная Виленой, — что я в жизни не вступала ни в какие секты…

— Разумеется, знаю, — теперь его голос прозвучал мягче, — поэтому я и прошу хранить тебя своё имя в тайне.

— А как же ты?

— Для меня уже слишком поздно. Я надеялся, если уничтожу все его осколки, он оставит нас — но утром у кроватки Кары вновь появились паутина с плесенью… — почти шёпотом сообщил дезертир. — Она уже здесь, а значит, пьеса должна быть продолжена. У нас нет иного выбора, кроме как разлучиться — до момента, если вновь станет безопасно. Молю тебя, забери Кару и езжай в Тседриче.

Дальше разговор стал неразборчив: за всхлипами женщины едва ли можно было что-то разобрать, да сам Кемром начал говорить совсем уж тихо. Спустя несколько минут вновь послышались шаги, и дверь отворилась. Кеган поспешно отступил в тень, чтобы не быть замеченным. Женщина, носившая имя Анастази Лайне, забрала из манежа дочь и, опустив лицо, спустилась по лестнице.

Ненадолго стало тихо, а затем послышался спокойный голос Кемрома:

— Я прекрасно знаю, что ты подслушивал нас. Тебя выдаёт твое дыхание — у меня хороший слух. Можешь зайти, и тогда поговорим.

Кеган решительно переступил порог. Капитан не выглядел удивлённым его появлением. Он стоял на балконе и смотрел прямо на Аматриса. Белая маска лежала на столе, и её линзы были непривычно темны. Рядом стояла чадящая фиалковым фимиамом серебристая чаша.

Наконец музыкант приблизился к Кемрому и заговорил:

— Вы каэльтин Хоуэлл из дома Моран. Я видел ваш портрет в родовом поместье. Однако, вынужден признать, не сразу узнал — вы сильно изменились. Надо полагать, виной тому изгнание ввиду экзитиоза.

— Прошу вас учесть, кайр Аматрис, что я более не ношу ни своё прежнее имя, ни дарованный вместе с ним титул — роль изгнанника мне милее.

— Воля ваша, — музыкант едва наклонил голову. — Однако позвольте узнать, как вы стали капитаном? Вы где-то служили?

— В местных войсках, в 117-ой туманной разведывательной роте — отголосок времён, когда Нулевая была близка к тому, чтобы на руинах породить новое государство. Теперь я жалею лишь о том, что не успел сделать её более безопасной.

— Вы ненамного старше меня. И уже сделали безопасным этот город.

— Едва ли. По вашим рассказам я понял, что только одна дорога сюда — череда опасностей, а это проблема, которую также надо решать. Впрочем, в иных Воплощениях едва ли ситуация была лучше.

Тогда музыкант с нарочито небрежным смешком спросил:

— Вы сейчас намекнули, что помните своё прошлое Воплощение?

— Я об этом прямо сказал, — Кемром закурил. — К несчастью, я был хорошо знаком с вашим отцом. Наверняка вам будет интересно об этом послушать, кайр Аматрис.

— Говорите.

— Он был ужасным человеком по форме и порождением Бездны по сути. Бессмертной тварью, что прочертила кровавую полосу на обеих Высотах. По иронии, я взял одно из его имён, так как в юности верил, что иначе это сделает он.

— Мы точно говорим о Кае Кипере? Отошедшем от дел музыканте и владельце клуба? — недоверчиво уточнил Кеган. — Об… оставившей этот мир легенде.

— Слияние миров уберегло его от роли, что он должен был нести. Можно сказать, что вы со своим миром спасли, как минимум, одну душу.

Во взгляде Аматриса отразилось недоумение.

— Вы так говорите, будто за слияние миров нужно благодарить лично меня.

— Возможно, и вас. Однако я не могу игнорировать то, что именно слияние изменило многое из того, что я знал. — Капитан флегматично посмотрел на свою руку и пульсирующую метку некрочтения. — Можете себе представить, что раньше я не был психокинетиком?

— Легко. Судя по моим воспоминаниям, жизни могут очень сильно отличаться. — Аматрис помолчал, внимательно рассматривая открывающиеся с балкона ворота. В карауле было не меньше шести человек. — А каким вы были человеком?

— Я был простым вейтом из погоста на востоке Карпеи: Белонебыль так и осталась моей родиной. — Кемром выглядел задумчивым. — Ваша спутница особенная, кайр Аматрис. Уж если она останется с вами, приложите все усилия, чтобы не идти в Теуград.

— В Теуград? Не Тельгард? — озадаченно переспросил Кеган.

— Именно так. На её судьбе высечена гибель в последнем походе.

— Ты… вы помните такое?

— Слышал рассказы очевидцев. Она пожертвовала собой, когда с одним вейтом собиралась проникнуть в Теуград. Легендарный подземный город, затерянный на просторах Нулевой.

— Что они там искали?

— Как что? Способ спасти мир, разумеется.

— Вы очень любите говорить туманно, Кемром. Я смутно представляю себе финал прошлого Воплощения.

— Я сам многого не знаю, — Кемром осёкся, опершись на перила. — Лишь то, что мир умирал, но каким-то образом Нина с тем вейтом смогли всё не спасти, но… точно бы запустить заново.

— Я бы так не был уверен в их успехе. Вмешался мой мир, а там и новые территории возникли. Вместе с тем — родились люди, которых не было в прошлых Воплощениях. То, о чём говоришь ты, больше похоже на эсхатологический фольклор.

— Ха-х. Может, это и правда лишь легенда — о двух возлюбленных, что лицом к лицу встречают бездну, — согласился Кемром, явно не желая развивать дальше тему. — Но верно и то, что тебя раньше здесь не было. Как и дома Аматрис, впрочем.

— Однако теперь я здесь, — спокойно произнёс музыкант, собравшись уходить. — Благодарю за предостережения, капитан Кемром.

Лицо Кегана оставалось бесстрастным, но в самой глубине его тёмных глаз вспыхнули искры огня. Намёки капитана были прозрачны, как и та правда, что за ними стояла. Некрокинетики обладают способностью использовать чужой дар, если убили его обладателя и завладели частью его тела. О погибшем в Старограде пирокинетике рассказывал Ландони, а вскоре после этого «Клюква» сгорела.

Следовало уйти раньше, чем сгорит и Музей, а вместе с ним весь Заповедник. Гнев клокотал, готовый вырваться наружу, но Аматрис понимал, что не может позволить себе месть. Не сейчас, когда Нина останется одна и в опасности, если он вступит в бой с Кемромом и погибнет.

Едва Аматрис подошёл к двери, как дезертир сжал кулак, и на пороге соткался дымчатый женский силуэт, преградивший Кегану путь. От фигуры веяло холодом, её лицо оставалось нечётким. В воздухе