Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон

Нахмурившись, Мак-Алистер шагнул к двери и невидящим взором уставился на нее.

Все-таки именно то, чем занималась Эви до того, как оказаться впутанной в историю с чужой местью, и подвигло его на мысли, о женитьбе. Эта девушка не проводила все дни, сгорбившись над своим гроссбухом или катаясь на лодке по озеру. Время от времени она оставляла с носом кое-кого из тех мужчин, с кем крайне опасно играть в такие игры. Она, конечно, занималась этим втайне, но сколько это могло продолжаться?.. Вдруг кто-нибудь еще взломает замок на выдвижном ящике ее письменного стола — и тогда все, конец!

Слишком уж она порывиста и импульсивна, да еще и самоуверенна вдобавок.

Мак-Алистер в который раз с ужасом вспомнил то мгновение, когда она была готова броситься грудью на пистолет Герберта. Сумасшедшая девчонка! Она не сумела бы помешать выстрелить негодяю, потому что двигалась слишком медленно, и наверняка погибла бы. Но она была готова попытаться!

Еще никогда ему не было так страшно. Еще никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным, как в то проклятое мгновение. Даже когда он услышал выстрел на берегу, или когда увидел ее сражающейся с подмастерьем, или когда она скрылась из глаз под поверхностью пруда, — тогда он все-таки смог сохранить хладнокровие.

Проклятье, эта женщина вечно подвергалась опасности — причем в половине случаев по собственной вине!

Учитывая опасность, которую навлек на нее он и которой забавлялась она сама, безопасность Эви выглядела весьма и весьма сомнительно.

Но, по крайней мере, с этим он мог справиться.

Он сможет защитить ее. И он ее защитит. От нее самой и от тех призраков прошлого, его прошлого, которые хотят покарать его, сделав больно ей. Но для этого он должен находиться рядом с ней, а не прятаться у черта на куличках в заброшенной хижине. А для того чтобы быть рядом, нужна женитьба. Вот и все, ничего другого ему не оставалось.

Не исключено, что девушке его идея насчет замужества придется не по вкусу — а он, следует признать, не готов смириться с мыслью о том, что Эви станет женой кого-нибудь еще, — но он постарается убедить ее внять голосу рассудка. В конце концов, он может приволочь ее к алтарю силой, брыкающуюся и ругающуюся самыми черными словами. Так или иначе, но больше он не выпустит ее из виду.

Решившись, он толчком распахнул дверь библиотеки.

Эви стояла у камина, кутаясь в одеяло, а рядом с ней встревожено кудахтала миссис Саммерс.

— Мне нужно поговорить с Эви, наедине.

В ответ миссис Саммерс лишь высокомерно приподняла бровь.

— В самом деле?

— Пожалуйста, — скрепя сердце добавил Мак-Алистер.

Миссис Саммерс недовольно поджала губы, но потом сжалилась над ним и кивнула головой.

— Я подожду в соседней комнате.

Он нетерпеливо ждал, когда же миссис Саммерс наконец уйдет, и не успела за почтенной матроной закрыться дверь, как он подступил к Эви и, обняв, прижал к себе так, что она уткнулась носом ему в шею. Они стояли молча, и Мак-Алистер просто вдыхал — нет, впитывал в себя — ее запах.

Эви постаралась устроиться у него на груди поудобнее.

— Ваша рука? С ней все в порядке? Она больше не болит?

— Ничего, все будет нормально. — Отогнав от себя гнев и раздражение, Мак-Алистер наслаждался ощущением Эви, теплой и живой, беспечно прильнувшей к нему. Он погладил ее по спине, прошелся по волосам, коснулся плеча. — Мистер Хантер перевязал ее. А потом они с Кристианом отвезли Герберта в магистрат [13] Шарпленза.

Эви кивнула, прижимаясь к нему щекой.

— Значит, все кончилось.

Нет, ничего еще не кончилось, подумал Мак-Алистер, отстраняя девушку от себя. Во всяком случае, не совсем.

Эви заглянула ему в лицо, удивленная его странным поведением.

— Что-то случилось? — робко поинтересовалась она, зябко, кутаясь в одеяло.

Вместо ответа он одарил ее тяжелым, пронзительным взглядом, после чего отвернулся и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину.

— Вы… вы сердитесь на меня?

— Да. Нет. — Он остановился, прервав свои метания. — Да.

— Вижу, вы знаете, чего хотите, — несмело произнесла девушка, надеясь вызвать у него улыбку.

Мак-Алистер остановился напротив нее и вперил в нее строгий, немигающий взгляд.

— Вы собирались встать перед его пистолетом.

— Едва ли в этом была необходимость, поскольку он и так целился в меня почти все время…

— Вы прекрасно понимаете, что я не это имею в виду!

Эви почувствовала, как от рева Мак-Алистера глаза у нее становятся похожими на блюдца. Со страхом, но и с восторгом она смотрела, как он мечется по комнате, словно тигр в клетке. Он ругался себе под нос, провел рукой по волосам раз, два и три, пока его темные локоны не выбились из хвоста на затылке и не упали на лицо, где не осталось и следа той холодной отчужденности, к которой девушка успела привыкнуть. Лоб его избороздили глубокие морщины, на скулах заиграли желваки, а губы — когда он прекращал ругаться — раздвигались, обнажая звериный оскал.

Восторг в Эви победил, и даже пришло облегчение при виде того, как бурно Мак-Алистер реагирует на происходящее после того, как совсем недавно его ранили. Святой Боже, да oн в ярости! Она не ожидала, что он окажется способным на столь явное проявление своего бешеного нрава.

И как ни странно, но осознание того, что он способен на взрыв чувств и что его гнев вызван тем, что она намеревалась подвергнуть себя опасности, придало девушке сил и Эви несколько успокоилась.

Мак-Алистер замер на месте, резко развернулся и погрозил ей пальцем.

— Вы собирались напасть на него и вырвать у него пистолет, когда Герберт закрыл глаза. Вы намеревались совершить такую попытку.

— Да.

При одном только воспоминании об этом в животе у Эви образовалась холодная, сосущая пустота. Пожалуй, я еще не успокоилась, решила она, во всяком случае, не до конца, но мне, безусловно, стало лучше.

— О чем вы только думали, черт бы вас побрал?

— Что я стою к нему ближе, чем вы.

Его зловещая улыбка, столь похожая на оскал, стала шире.

— Разве не так?

Нет, интересно, а что он ожидал услышать от нее?

Мак-Алистер, обвиняя, вперил в нее указательный палец.

— Вы — самоуверенная, буйная, упрямая и безрассудная особа.

Эви чопорно поджала губы, поразмыслила над его словами и решила, что эпитеты, которыми наградил ее Мак-Алистер, нравятся ей больше, нежели «нежная, мягкая и наивная».

— Ничего, это не смертельно. Как-нибудь переживу. Хотя, признаться…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});