Король-Предатель - Михнегер Егор

— Что ты планируешь делать со мной? — жалобным голоском вопросил зажатый в угол делец. — Убить? Обобрать до последней нитки? Избить? Ох… понимаю… — Рыжеруб печально вздохнул. — Да, Чоппи, я прекрасно осознаю, как сильно виноват пред тобой.

— Если бы только передо мной… — задумчиво проговорил Скалозуб. — Сдержи ты тогда своё слово, исполни часть сделки и не случилось бы голодного бунта черни. Законнорожденные не решились бы на отчаянный штурм дворца. Сотни, может даже тысячи мужчин остались бы живы! Пускай им и не светила счастливая жизнь, но, по крайней мере, они не потеряли бы её понапрасну в жестоких боях!

— Знаю я, знаю! — охрипшим голосом отчаянно выкрикивал слова Рыжеруб: — Знаю, что был неправ! Жадность. Жадность и тщеславие вскружили мне голову! — на краткий миг пророку всепрощающего Бога показалось, будто старик действительно кается. — Что тут сказать, я всю жизнь только и наблюдал, как Дом мой приходит в упадок. Великое наследие предков я безвозвратно просрал! — на глазах главы Дома блестели слезинки. — Пришла старость, смерть перестала казаться чем-то далёким, а вокруг была одна лишь разруха да пустота. Все ушли от меня: слуги, женщина, мой племянник… Остались только древний лакей, которому попросту больше некуда было идти, да доморощенный сторож. Закат моей бессмысленной и никчёмной жизни был близок, когда появился ты, Чоппи.

В один миг поменялось решительно всё! Я стал востребован! Меня вновь начали уважать! Влиятельные мужи приходили ко мне на поклон. Женщины хотели меня. Вокруг собиралось всё больше народу и мне это нравилось! Я не мог отказать кому-то из них. Они все зависели от меня, все нуждались во мне!

— Им просто нужны были твои деньги и банальное пропитание, идиот! На тебя любому из них всегда было, есть и будет глубоко наплевать! — со злобой констатировал милосердный пророк. — Гарантирую, как только ты не сможешь обеспечить быстрорастущие потребности неблагодарных скотов, с тобой вновь не останется никого! Чего качаешь головой, сомневаешься? Ну ничего, скоро тебе представится возможность убедиться в правдивости моих слов, хе-хе-хе… Эй-ей, Торк, рукописи тоже берите! Да, оно самое. Что?! Эти «дурацкие бумажки» в десять раз ценнее всего остального!

Напряжение приближающейся развязки, дикая смесь из чувства вины и уязвленного самолюбия, страх потери нажитого, пусть и весьма посильным трудом, богатства — придали смелости рыжебородому неудачнику. Правду глаголют, нет собеседника более искреннего, нежели гном, которого довели до отчаяния:

— Жаждешь мне отомстить? Что ж, валяй! Но помни, наворованное сегодня добро стражи рано или поздно, один хрен, отнимут в свою очередь и у вас! А если не стражи, то законнорожденные.

Ты уверяешь меня, что без бабла все снова уйдут, и я останусь один?! Позволь и мне просветить тебя, мой дружок. Не важно, кто возглавит Оплот, как ты выразился, «всем всегда было, есть и будет» … глубоко насрать на вас, чернь! Маронон, Кременькан, любой случайно выбранный гном — для вас не имеет никакого значения, ибо никого не волнует судьба простого народа. Все власть имущие хотят тот самый народ поиметь, для этого они к власти и рвутся. Так что давай, наслаждайся своим сиюминутным триумфом, глупец! Порадуйся ненадолго, прежде чем вновь окунуться с головой в свой свинарник!

Рыжеруб сплюнул, но неудачно, слюна тонкой струйкой повисла на бороде. Стряхнув руками плевок, дошедший до ручки гном вызывающе выпятил грудь:

— Осуждаешь меня? Считаешь, что сам поступил бы на моём месте иначе? Сразу стал бы творить добро за просто так всем вокруг?! Ха, да это просто потому что ты нищеброд из трущоб для которого пара грошей состояние! Тебе никогда не понять возможностей, что дают серьёзные деньги! Слышишь, ты даже представить себе такого не можешь!!! Торговец он, как же, ха! Даже имя и то, словно кличка собакоморды!

Безбородый гном нехорошо улыбнулся:

— Не знаю цену деньгам, говоришь? Не имя, а кличка?! Что ж, хотя бы с последним ты действительно угадал, — вождь черни изобразил циничный поклон. — Пора мне представиться, нет боле смысла таиться. Никакой я, конечно, не Чоппи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Просто удивительно, что ты до сих пор меня не узнал! Ведь мы столь часто хаживали вместе с Бригиттой в гости к тебе и твоему ненаглядному племянничку, Проявленный его побери!

Сперва на лице хозяина Дома не отражалось абсолютным образом ничего. Набычившись, он смотрел на собеседника пустым непонимающим взором. Затем, словно по щелчку, Рыжеруб буквально подпрыгнул. Глаза едва не повылазили из орбит, выражение искреннего удивления исказило изборождённую морщинами ряху:

— Скало… Скало…

— Да-да, он самый. Скалозуб Усердный, наследник Дома Среброделов, нынче известный как Безбородый пророк! Новый вожак бедняков. Жаждущий найти ответы и восстановить справедливость!

Прозвучало, пожалуй, чересчур пафосно, но живший долгое время грёзами о мести узник находил в том какое-то изощрённое удовольствие. Тщеславие, желание быть великим, в последнее время всё сильнее захватывало дух новоявленного мессии.

Рыжеруб, казалось, не мог поверить услышанному:

— Скало… зуб. Но ведь… Дом Среброделов… Никого из них давно нет в живых! Я спрашивал о судьбе Дома у Велера и не раз…

— И что же этот подонок ответил?

Ещё не донца пришедший в себя Рыжеруб принялся бубнить что-то под нос. Не расслышав ни слова, Скалозуб схватил пожилого гнома за плечи и начал немилосердно трясти.

Не помогло.

— Да, скажешь ты сегодня хоть что-нибудь стоящее?!

Потеряв терпение, пророк принялся лупить ошеломлённо уставившегося куда-то вдаль старика по щекам:

— Говори! Говори! Говори! — от тяжёлых шлепков голова Рыжеруба моталась из стороны в сторону. Струйка крови медленно вытекала из правой ноздри.

Как ни странно, грубая «терапия» возымела воздействие. Речь гнома вновь стала осмысленной:

— Эээ… Чего?! А, Среброделы… Ох. Мужчин использовали в качестве живых манекенов для обучения стражей. Женщин… тех что посимпатичней отправили в казармы удовлетворять похоть убийц их мужей. Тех что постарше — оставили умирать с голоду в казематах. А тебя, — гном сглотнул, — тебя забила насмерть камнями разъярённая чернь! По крайней мере, именно так он сказал…

Скалозуб крепко сжал кулаки. Челюсти практически свело судорогой, но он твёрдо решил во что бы то ни стало подавить стон, рвущийся из самого нутра его естества. Конечно, он давно уже смирился с мыслью о смерти родных, но представив себе все муки и ужас через которые пришлось тем пройти…

Нет, он не станет вопить. Не будет вырывать свои и без того короткие волосы, биться об стену и совершать подобные глупости, нет.

Он будет мстить. Медленно, методично, всем и каждому кто имел отношение к трагедии, постигшей его славный Дом.

Усилием воли пророк всепрощающего Бога расслабил сведённые мышцы, выдавил скупую улыбку одним краешком рта:

— Что ж, били меня, действительно, и камнями, и палками, и всем остальным. Вот только насчёт смерти Велер сделал выводы немножечко преждевременно, — лицо прошедшего огромное количество испытаний гнома посуровело. — Почему? Эта сука сказала тебе, почему Предатель так поступил с моим Домом? Чем не угодили Королю Среброделы? Что сделали такого, за что мой род истребили?! Ответил что-нибудь тебе Велер? Говори!!!

Ему показалось, Рыжеруб вот-вот расплачется от давления, но от отповеди старого знакомого чуть не заплакал он сам:

— Вас тупо подставили, вот и всё. Экспедициям Кременькана не удалось уйти далеко, почти всех «первопроходцев» схватили. И все, все как один заявили, что поход организовал твой отец! Под пытками тот признался в содеянном. Я вас умоляю, да под пытками палачей Короля любой бы сознался во всём, что угодно! Судьба вашего Дома была предрешена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вопль вновь стал рваться наружу. Хотелось бить кулаками об стену, пока есть силы поднять руки вверх. Скалозуб ожидал чего угодно: безумия Короля, желание присвоить имущество богатого Дома, политическую жертву для провокации власть имущих и черни, но не такого мотива. Бессмысленная гибель родных и близких из-за ничего не представляющего собой сумасшедшего, по неведомой причине решившего подставить именно его Дом, была вне пределов его представлений о вселенской справедливости и высшем смысле.