Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ) - Оксана Токарева

у нас в руках, он и иглу выкует, и луну с неба достанет. Эх, молодежь, молодежь!

Хотя руки Филиппа почти не слушались, ноги держали с трудом, а спина и грудь вообще представляли собой написанную с помощью плети и других орудий пыток жуткую летопись плена, он собирался драться.

Ева вспомнила про прыг-траву, которая могла их перенести через двор или, к примеру, забросить на крышу. Вот только что делать дальше? Крылья им это обрести не поможет, полицию или спасательные службы отсюда не вызвать, да и телефон Ева оставила. Эх! связаться бы как-то с Ксюшей, Машей и Левой. Что они там говорили про Баську? Может быть, не следовало его отпускать? В предыдущие дни хомяк не появлялся, но, возможно, он о себе не заявлял лишь потому, что Ева, поглощенная своими скорбями, о нем и остальных не вспоминала?

И точно. Словно в ответ на ее мысли в лесу раздался трубный рев, а над деревьями и зарослями терновника взметнулось до боли знакомое огненное зарево. Перья Жар-птицы Ева не спутала бы ни с чем. Возле крыльца, отвлекая стражу и при этом успешно ускользая от рогатин и копий, носилась молодая волчица с синими дредами на загривке.

Леву Ева ожидала увидеть в облике медведя, но он на этот раз вломился через заросли верхом на гигантском мохнатом животном с хоботом и бивнями, невероятным образом похожем на мамонта. Ева, конечно, помнила, что мамонты давно вымерли, но кто сказал, что они навсегда ушли из чертогов предков?

— Явились не запылились! — раздраженно промычал Скипер. — Ну что топчетесь, как примороженные? — сопроводив вопрос крепким ругательством, взбодрил он ратников. — Хватайте пленника и девчонку! Или вы хотите, чтобы мамонт вас стер в порошок?

Стражники сделали еще несколько шагов по направлению к ступеням, сжимая кольцо, но нападать так и не решались. Ева с удивлением поняла, что эти вооруженные до зубов стократно превосходящие числом лиходеи боятся, хотя и не забывают, что в случае провала их ожидает возвращение в Навь. Впрочем, краткое замешательство стоило использовать по полной. Обняв для надежности Филиппа, Ева надломила стебель прыг-травы, перенося себя и любимого на оказавшуюся не только широкой, но и мягкой спину мамонта.

Когда они с Филиппом оказались в относительной безопасности, на кухонном крыльце терема поддерживаемая кикиморами появилась Карина. Вид ее был ужасен. Обычно идеально ухоженные волосы растрепались. Перекошенное злобой, искаженное болью лицо пересекал сочившийся кровью, которую никакая магия пока не могла остановить, длинный свежий рубец. Ева невольно потрогала подсохшую царапину, оставленную на щеке Еланью, пытаясь прикинуть силу, заключенную в пере и высвобожденную во время снятия заклятья.

— Держите их! Уходят! — морщась от боли, вскричала Карина.

Ратники повиновались. Кое-как выровняв строй, они попытались атаковать уходившего в сторону леса мамонта, бросая в него копья и стреляя из автоматов, но только для того, чтобы подтвердить истинность выражения «что дробина слону». Гиганта, которым Лева управлял с помощью игры на свирели, не остановили даже бронированные ворота и пулеметы блокпоста на первой заставе. Ворота он просто снес, устроив небольшой обвал, а пули поглотил созданный магией прозрачный купол. От редута и сторожевой вышки остались одни щепы. Жар-птица летела сверху, освещая дорогу. Ксюша уже в человеческом облике и даже одетая заняла место рядом с Евой и Филиппом.

— Все-таки выбрались! — с облегчением констатировала она, доставая дополнительную фляжку воды из одолень-ключа и помогая подруге обработать и перевязать раны освобожденного пленника. — А я уж думала, придется брать эту богадельню штурмом.

— Так вы все время были где-то рядом? — отвлекаясь от перевязки, потрясенно спросила Ева.

— Не совсем, — пояснила присоединившая к мужу и друзьям Маша.

Хотя к этому времени окончательно стемнело, мамонт без труда отыскивал дорогу, раскидывая стопудовые валуны, точно щебенку, и с легкостью сминая столетние стволы. А в качестве карманного фонарика они использовали пару небольших светящихся перьев.

— Пока вы преодолевали заставы, мы все-таки наведались к Левиным родным в Красную слободу, — пояснила Маша, доставая целую корзину с разнообразной снедью, не только выглядевшей невероятно аппетитно, но и распространявшую дивный аромат.

— А мамонт у вас откуда? — задала интересовавший и Еву вопрос Ксюша, уписывая за обе щеки пирог и призывая товарищей следовать ее примеру. — За каким лешим мы тогда пешедралом через всю Славь перлись?

— Подъехать к терему дочери хозяина Нави на мамонте означало бы послать к Карине гонца и уведомить ее о том, что мы «идем на вы», — переводя дух, пояснил передавший Маше свирель Лева. — К тому же эхеле, — указал он на мамонта, с нежностью потрепав огромное животное по холке. — мы разыскали только вчера. Это дух помощник моего отца, обретенный им во время Посвящения и сопровождавший его в путешествии через Навь, — посерьезнев, пояснил он, с явной неохотой вспоминая события восемнадцатилетней давности, предшествовавшие долгой разлуке. — Мы думали, Бессмертный его уничтожил, но он как-то выжил и даже на другой берег Смородины выбрался. Видимо, пытался разыскать хозяина. Но за прошедшие годы немного одичал.

— Это Лева, сын Михаила Шатунова, и его жена Маша, — пользуясь случаем, представила Ева товарищей пытающемуся хоть как-то осмыслить происходящее Филиппу.

— Рад знакомству, — отозвался тот, церемонно кивнув Маше и протягивая Леве для рукопожатия ободранную руку.

— Взаимно! — просиял Лева, стараясь так провести ритуал знакомства, чтобы не обидеть, но и не причинить боль.

— Жаль, что раньше встретиться не довелось, — добавила, прерывая на минутку игру, Маша.

— Угощайтесь. Это все надо съесть! — ультимативно приказал Лева, заметив, что Филипп так и держит едва надкушенный пирог. — Мои как узнали, что мы пришли, чтобы освободить «узника капиталистической эксплуататорши», да еще и на транспорте, так едва нам всю кладовую не всучили!

— Надо было брать! — осоловело отозвалась Ксюша.

Ева тоже с трудом подавила зевок. После еды ее клонило ко сну особенно ощутимо. Все-таки она не спала уже третьи сутки, а напряжение, державшее ее в тонусе, почти отпустило. Филипп тоже клевал носом, зарывшись в длинный мягкий мех и рассеянно глядя на проплывавший мимо унылый осенний пейзаж. Конечно, он предыдущие сутки провел во сне. Но вряд ли тяжкое забытье, вызванное заклятьем, приносило отдых. Ева заботливо укрыла его пледом. Он улыбнулся ей, находя губами ее руку. Хорошо бы сейчас заснуть рядом с любимым и проснуться, как в сказке, уже дома.

Но Карина не собиралась сдаваться и упускать добычу, а магия зеркала осталась при ней. Когда они почти подъехали к берегу Почайны, оставив в стороне волчье логово, затянутое фиолетовыми обложными тучами ночное небо сделалось зловеще черным, словно то, что таилось на том берегу реки Смородины, сумело