Братья Старостины - Борис Духон

В 1980-м Андрей Сергеев, воздавший немалую дань коротким абсурдистским рассказам, написал миниатюру «Картина». Начиналась она так: «В кабинете футболиста Старостина висит картина: Старостин, Горький и Молотов играют втроем в преферанс. За игрой с интересом следят их товарищи, ударники первой, второй и третьей сталинских пятилеток…» Далее следовал длинный список фамилий, а венчала данную конструкцию фраза: «Когда в глубине картины проходит Сталин, Старостин, Горький и Молотов встают, а ударники поворачиваются спиной к зрителю». В этой сюрреалистической зарисовке использован собирательный образ, но можно смело сказать, что писан он не с Николая Петровича: как известно, в отличие от остальных братьев, старший к картам не тяготел.

«Костюм заморский для Андрея…»

Реальных людей часто «шифруют» и в прозе, и в кинематографе. В поэзии их скрывать сложнее.

Евгений Евтушенко всегда позиционировал себя как ярого болельщика. Правда, симпатизировал московскому «Динамо», и, возможно, поэтому имена основателей «Спартака» проходили у него одной строкой. Например, в стихотворении «Играйте в гол», датированном 1974 годом:

Зови, полей футбольных зелень,Мальчишек шумных со дворов!За нами Старостин и Селин,За нами Карцев и Бобров.

Имена мастеров в размер не ложились, хотя и так Федора Селина, Василия Карцева или Всеволода Боброва не спутать ни с кем. А Старостин в единственном числе виделся как бы собирательным образом.

В другом произведении Евтушенко поднята фанатская тема («Фанатиков я с детства опасался, как лунатиков»). На страницах «Литературной газеты» за 4 июля 1984 года поэт рассуждал о проблеме вообще и иллюстрировал свои взгляды недавно написанным стихотворением. Есть там и такой риторический вопрос:

Что вы мрачнеете, братья Старостины?Вам страшновато от этой стадности?

Сами фанаты, между прочим, невысоко отзывались о степени погружения поэта в тему. В частности, по отношению к обитателям стадионов он употребил выражение «дети диско», хотя этот музыкальный стиль данная среда абсолютно не воспринимала, предпочитая рок. И насчет стадности тоже можно поспорить — фанатское движение не было абсолютно однородным, там всегда существовали свои течения и группировки.

Но в контексте темы Старостиных это не столь принципиально. Слово «мрачнеете» Евтушенко употребил верно. Правда, Николай Петрович, будучи начальником команды, не раз заботился о мальчишках, добиравшихся вслед за командой куда-нибудь в Минск или Донецк. Мог и в клубный автобус посадить, чтобы москвичей не подкараулили на выходе со стадиона местные оппоненты. Однако в целом ни ему, ни остальным братьям явление близким не стало. Неслучайно в книге «Невозможный Бесков» Александр Нилин сделал акцент на том, как на матче дублеров Николай и Андрей Старостины пытаются пересесть подальше от скандирующих и хлопающих ребят. Еще более показательно, что при съемках телепередачи о братьях герои (еще раз напомним, уже после кончины Александра) никак не могут выбрать подходящие кадры с трибун, где был бы запечатлен тот зритель, для которого, в их понимании, и существовал футбол.

Как и Евтушенко, поэт Олег Григорьев употребил фамилию «Старостин» в единственном числе. В его поэме «Футбол» звезды разных времен и народов были представлены в юмористическом стиле. Публикация в газете «День литературы» (№ 108 за 2005 год) предварялась словами: «Эта спортивная поэма замечательного детского поэта Олега Григорьева так, по сути, никогда и не была опубликована в широкой печати». А в свете нашего исследования обращают на себя внимание следующие строки:

— А Дементьев! Ну и сила!Как давно все это было…— А Воронин, Сабо, Нетто(Игроков таких уж нету)…Месхи, Старостин, Федотов(От футбола Дон Кихотов)…

Последнюю фразу автора можно толковать двояко. Если увидеть инверсию, то трое названы Дон Кихотами от футбола. В другом случае можно говорить о некоем «футболе Дон Кихотов», делегатами от которого выступают указанные мастера. Так или иначе, любопытно было примерить: кто из братьев нагляднее всего ассоциировался бы с героем Сервантеса? Наверное, Андрей.

Константин Яковлевич Ваншенкин никогда не скрывал, что он — армейский поклонник. Но с Андреем Петровичем его связывала искренняя дружба, и в своей книге «Воспоминания о спорте», датируемой 1977 годом, третьему из братьев Старостиных посвящено немало прозаических строк. А любимая присказка «Всё погибло, кроме чести» вдохновила и на строки поэтические. В них нет имени или фамилии, но есть прямое обращение:

Да, мне нравится, как Вы живете,Широко — как цыган, как игрок…

Здесь уместно сделать пояснение. Андрею Старостину зачастую приписывают авторство этого афоризма: «Всё погибло, кроме чести». Но сам он говорил Якову Костюковскому: «Эту замечательную фразу сказал однажды не я, а Юрий Карлович Олеша. А я ее только повторял и, к сожалению, не однажды…»

В десятом номере журнала «Знамя» за 2004 год была опубликована «Баллада о костюме»:

Не знаю, был ли в этом риск,Но факт остался, душу грея.Ведь Яншин переслал в НорильскКостюм заморский для АндреяПетровича, что срок моталВ морозом скованной пустыне…

А через пару строк — обобщение, ради которого, надо полагать, и затевалось стихотворение:

И братья Старостины все —Да и они одни лишь разве! —Не в той же самой полосе,Но в запредельном были братстве.

На пятилетие со дня смерти Андрея Петровича Константин Яковлевич откликнулся миниатюрой, начинавшейся словами:

— Послушай, он умер? —Спросил чуть смущенно Булат.Хорошенький юмор —Такое забыть невпопад!

Окуджава был оправдан фразой: «Булат же в отъезде случился в тот день похорон». Остается сожалеть, что в творчестве самого барда фигура Старостина не нашла отражения.

Касаясь футбола, Ваншенкин исповедовал не только высокий стиль. Например, есть у него стихотворение «Клички»:

В спорте прозвища, как в деревне,И традиции эти древни.Каждый ловко и прочно зван:Слон, Михей, Косопузый, Жбан.

Напомним, что Жбан — это Александр, а Косопузый — Андрей Старостины.

Эдуард Асадов свое произведение «Ее любовь» посвятил супруге Андрея Петровича — артистке Ольге Кононовой. Как видим, и здесь расшифровать название можно по-разному: и как чувство Ольги, и как объект этого чувства. В поэтических строках нет имени мужа, но он легко узнаваем:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});