Мой милый плут - Элис Дункан

Пэнси Хьюлетт, почувствовав себя в центре всеобщего внимания, картинно вышла к авансцене. Недаром, как любила повторять Айви, у нее с детства было непомерно раздутое самолюбие.

Пэнси протянула руку к оркестру и произнесла торжествующим тоном:

– Фермин прав! Я узнала этих людей! Это они пытались ограбить мой магазин! А вот этого я тогда подстрелила! – И она ткнула пальцем в стоящего неподалеку Чарли Уайлда.

Одри вгляделась в застывшее, напряженное лицо Чарли и окончательно все поняла. Глаза их встретились, но Чарли тут же отвел взгляд.

Одри вдруг почувствовала холод – такой холод, от которого начала стыть в жилах ее горячая южная кровь. Ей нестерпимо захотелось заплакать.

Пэнси тем временем обвела взглядом лица собравшихся, словно желая спросить, что же они теперь думают обо всем происходящем.

Мир перед глазами Одри расплывался, она видела его словно сквозь залитое дождем окно, но тем не менее сумела рассмотреть, как Фермин Смолл подошел к Пэнси и вместе с нею уставился в толпу. Тогда и Одри посмотрела туда, за сцену, и увидела, что зрители пришли в волнение.

Наконец раздался первый выкрик – Одри, к сожалению, не сумела по голосу распознать говорившего:

– Да кто ты такая, Пэнси Хьюлетт, чтобы бросать камень в этих парней?

Вслед за этим послышался нестройный гул голосов, живо напомнивший Одри вой волчьей стаи, готовящейся броситься на врага.

Покрывая шум, прорезался еще один голос:

– А кто такой шериф Смолл? Не тот ли идиот, который едва не перестрелял всех жителей Розуэлла?

На сей раз Одри узнала кричавшего. Это был мистер Вулрич, владелец кузницы. К кузнецу присоединился мистер Пинкли – да-да, сам мистер Пинкли, крикнувший:

– Верно! Лучше арестовать нашего дурака шерифа, чем кого-нибудь из этих славных парней! Они-то, по крайней мере, справляются со своим делом! – В голосе банки-pa слышалось страстное желание не только арестовать, но и повесить Фермина Смолла своими собственными руками. Шум все нарастал. Фермин Смолл впервые с момента появления на сцене начал проявлять признаки беспокойства. Он нервно посмотрел на Пэнси, словно призывая ее к действию, и она немедленно откликнулась на его молчаливую просьбу.

– Кретины! – завопила она, обращаясь к толпе. – Вы что, не понимаете, что перед вами преступники?

– А ты вообще заткнись, старая корова! – крикнули ей в ответ.

– Как вы смеете?!

– Сходи к доктору, пусть вправит тебе мозги на место, Пэнси Хьюлетт!

Прекрасное предложение! Очень жаль, что Одри не удалось узнать, кто его автор.

– Какого черта ты вылез на сцену, Фермин Смолл, и зачем притащил с собой эту дырявую перечницу?

Этот голос Одри узнала сразу, и он наконец пробудил ее к действию. Спасибо тебе, Солнечный Глаз!

И то сказать, пора было брать ситуацию в свои руки, пока она не вышла окончательно из-под контроля и жаждущая крови Фермина Смолла толпа не хлынула на сцену.

Одри вышла вперед, подбоченилась и зычно крикнула:

– А ну-ка, замолчите! Все замолчите!

Долгие годы, проведенные в компании глухой тетушки Айви, не прошли даром. Голос Одри заставил всех сначала вздрогнуть, а потом и замолчать. Она осмотрела притихшую толпу и удовлетворенно кивнула.

– Я сама займусь этим делом, – отчеканила Одри. Она повернулась к Пэнси, и та, подозрительно косясь на племянницу, спросила:

– Одри Хьюлетт, что ты себе позволяешь?

– Помолчите, тетушка Пэнси!

Пэнси запнулась и замолчала, раскрыв рот и с ужасом наблюдая за племянницей.

– Итак, – деловито начала Одри. – Давайте по порядку во всем разберемся.

– Мисс Адриенна…

– Прошу вас, Фермин Смолл, лучше заткнитесь по-хорошему, пока я не свернула вам шею.

Одри сказала это, даже не поворачивая головы, отчего ее слова приобрели только весомость и законченность. Фермин нервно сглотнул и, как его вежливо попросили, заткнулся.

– Итак, – повторила Одри. – Начнем.

Пэнси вдруг обрела прежнюю уверенность и теперь смотрела на Одри даже с каким-то удовольствием.

И с готовностью кивнула.

“Старая дура! – подумала Одри. – Я же тебя сейчас в порошок сотру!”

В поддержке толпы она не сомневалась ни секунды. Нужно спасать оркестр, и Одри приступила к этой рискованной операции.

– Итак, вы говорите, что эти люди пытались ограбить вас? – начала она.

– Да, – с готовностью ответила Пэнси и снова кивнула.

– Когда это случилось?

– Когда? – переспросила Пэнси и нервно сглотнула. До нее начинало доходить, что разговор с племянницей может оказаться вовсе не таким уж и легким.

– Да, тетушка Пэнси, я вас спрашиваю: когда? Если уж вы собираетесь обвинить этих людей в столь тяжком преступлении, то лучше начать с самого начала.

Зрители стояли теперь, что называется, не дыша, так что можно было расслышать даже жужжание пролетевшей мухи.

– В апреле, – не совсем уверенно ответила Пэнси. – Шестого числа.

– Итак, шестого апреля какие-то люди пытались ограбить ваш магазин в Арлетте?

В ответ – утвердительный кивок.

– В котором часу это произошло?

– Э-э-э… Около десяти.

– Значит, в десять? Еще один кивок.

– Утра или вечера?

– Вечера, – неохотно ответила Пэнси, впервые осознав, что почва начинает уплывать у нее из-под ног.

– В это время, насколько мне помнится, уже темно. Так?

– Так.

– Значит, дело было ночью? – Д-да.

– Спроси ее, что этой старой корове понадобилось делать в магазине в такое время! – посоветовал голос из толпы.

Одри кинула быстрый взгляд в сторону говорившего и подумала, что за это предложение стоит зацепиться.

– И что же вы делали в своем магазине среди ночи, тетушка Пэнси? – спросила она.

Пэнси поскучнела и нервно огляделась по сторонам. Ей явно не хотелось отвечать на этот вопрос.

“Любопытно, любопытно”, – подумала Одри и решила немного нажать на тетушку Пэнси.

– Итак, что вы делали в магазине, тетушка Пэнси?

– Ничего, – пролепетала Пэнси.

– Как это ничего, ты, ослиная задница! – раздался из толпы чей-то низкий бас. – Всем известно, что она по ночам приторговывает спиртным!

– Спиртным? – изумленно переспросила Одри.

– А то еще чем же! – откликнулся все тот же бас, принадлежавший, очевидно, кому-то из гостей, приехавших из Арлетты. – Утром постными булочками торгует, а по ночам огненной водицей, лицемерка чертова!

Послышались насмешливые возгласы и свист. Одри не могла скрыть своего изумления.

– Это правда, тетушка Пэнси?

Пэнси молчала, и это молчание было красноречивее любого признания.

– Вы в самом деле ужасная лицемерка, Пэнси Хьюлегт! – закричала Одри. – Всегда осуждали свою сестру за то, что она делает домашнее вино, а сами… А сами торгуете спиртным – по ночам, тайно… Эх, вы!