Клетка для эгоиста (СИ) - Светлова Грушенька

Таким образом, ни на какой узкий круг, семейный уют и скромность рассчитывать не приходилось. Шикарная загородная вилла в аренду, утопающая в цветах, с полным пакетом развлечений. Фейерверки, файершоу, запуск китайских фонариков и вечернее катание на лодках по живописному озеру. Шедевры кулинарного искусства, приготовленные лучшими шефами столицы. Волшебные развлекательные программы и приглашенные звезды шоу-бизнеса. Двести восемьдесят семь человек гостей с обеих сторон. В общем все по высшему разряду и все включено. Чуть больше полугода назад она и представить себе не могла, что найдется столько желающих прийти к ней на свадьбу, а теперь оказывалось, что их будет окружать толпа почти незнакомых ей людей. Впрочем, приятные встречи сегодня тоже ожидались. Прежде всего, должна была прийти мама Кристины с супругом и детьми, а из Вены приехали ее подружки-австрийки. С коллегами на телевидении у нее тоже успели сложиться теплые отношения, и она рада была видеть среди приглашенных даже Веру, с которой они хоть и спорили без конца, но все же никогда не выходили за рамки. Лука настоял на приглашении Гольцберга, и он, на удивление, согласился, хотя какое-то время назад Кристина и порывалась уйти на другой канал, но все же удержалась по совету будущего супруга. А уж сколько ожидалось друзей, коллег и даже некоторых клиентов со стороны Луки, она и представить себе боялась. В общем, выражение «счастье любит тишину» — это было не про них, во всяком случае не в этот день…

Как бы она ни старалась, внутренняя дрожь не унималась. По дороге на виллу успокоиться тоже не удалось, даже несмотря на то, что ей позвонил Лука и по-деловому осведомился о том, где она, с кем она, все ли в порядке и когда она будет. Видимо, долго разговаривать ему пока что было некогда, поэтому он лишь бросил короткое «целую, солнышко» и повесил трубку. Когда автомобиль наконец въехал на территорию виллы, страх и вовсе накрыл с головой. Ее встретили, проводили в один из номеров с заднего входа, чтобы жених, не дай бог, не увидел ее в платье заранее, и дали немного привести себя в порядок. Собственно, у нее оставалось не более десяти минут, а потом за ней пришла организатор, Саша, и все закрутилось и завертелось, переполняя грудь смесью волшебства и счастья с ужасными опасениями, что она собьется во время танца или скажет что-нибудь не так во время тоста или в принципе все испортит… В общем, то самое ужасное чувство, будто ты школьница, сдающая итоговые экзамены, и все забыла от волнения, особенно учитывая, что практически не спала накануне.

Регистрацию устроили на свежем воздухе, в саду на берегу озера, и когда белоснежный кабриолет подвез ее к белоснежной дорожке, ведущей к беседке, утопающей в цветах, Кристина увидела Луку, и даже по его позе издалека сразу стало понятно, что этот пижон как раз ничуть не волнуется. Стоит такой же самоуверенный, ослепительно красивый и вальяжный, как всегда, будто каждый день женится в присутствии почти трехсот гостей. Эта огромная толпа сейчас была рассажена, как в театре, на стульях вдоль прохода, по которому ей предстояло пройти. Когда перед ней раскрыли дверцу автомобиля, она вышла в неизвестность, потому что весь план сегодняшнего мероприятия вдруг стерся из памяти от накрывших с головой эмоций. Слава богу, ей и не нужно было его помнить… все было давно спланировано за нее. Откуда-то появилась мама, нежно обняла, поцеловала, прошептала что-то ласковое, чуть не плача, взяла за руку и повела к жениху. По задумке Саши, жених должен был вручить букет невесте, а невеста должна была приколоть ему бутоньерку. Только руки безбожно дрожали под взглядом серебристых, хищнически опасных, плавящих и даже сейчас бесстыдно ласкающих глаз. Поймав ее запястья, мужчина поцеловал ее пальцы, видимо, пытаясь успокоить, но на самом деле прошибая зарядом электричества.

— Я точно не справлюсь… — прошептала она. — Никогда не думала, что замуж выходить так страшно…

— А мы, вроде бы, никуда не торопимся, солнышко, — строго улыбнулся он, терпеливо дожидаясь, пока изящный букетик цветов будет держаться в петлице так, как надо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тем более мне нравится, как ты это делаешь. Я соскучился… и ты очень красивая…

Щеки вновь обжог румянец. Сейчас было слишком много народу и не тот момент для провокаций, даже таких невинных…

— Я тоже скучала, Лука… и очень рада тебя видеть… — прошептала она смущенно, делая над собой усилие и наконец-то справляясь с задачей. — Кажется, все.

— Я в тебя верил, — улыбнулся он, еще раз поцеловав ее пальцы и заглядывая в робко поднятые на него прекрасные глаза, затем вложил в ее руки букет. — Расслабься и наслаждайся. Это наш праздник и больше ничей.

Может быть, это ее и успокоило, во всяком случае, примирило с внутренними тревогами и позволило принять их как нечто естественное, бесплатно прилагающееся к сегодняшнему дню, к тому же неразделимо связанное с ощущением счастья. Самое главное, что теперь этот мужчина был рядом, и вся суета по последним приготовлениям минувшей недели вдруг отпустила. Она поняла, что он все одобрит, все примет, что он всегда будет смотреть на нее этим страстным и одновременно нежным взглядом, что он ее любит. Все пронеслось как сон — долгая речь приглашенной сотрудницы ЗАГСа, волшебные «да» и «я объявляю вас мужем и женой», росписи, обмен кольцами, аплодисменты, пьянящий и как всегда жестковатый и требовательный поцелуй, дождь из розовых лепестков, вспышки фотоаппаратов.

— Надеюсь, ты осознаешь, на что только что подписалась? — почти прорычал Лука ей в губы, осторожно придерживая за тонкую талию и все же сдерживая свою обычную необузданную страсть в угоду приличиям.

— Боюсь, у меня не было выбора… — выдохнула в ответ, плавясь и млея от этого пронизывающего ощущения близости и желания, от взгляда, который даже сейчас заставлял подчиняться и робеть.

— По крайней мере это ты понимаешь, — со своей обычной ухмылочкой проворчал Лука, на этот раз целуя в шею, скользя по ней губами и разворачивая жену в сторону камеры. Его ничуть не заботило, что она вся дрожит от его чересчур чувственных и откровенных прикосновений, и, возможно, эта безумная химия между ними будет заметна на снимках.

— Тебе понравилось платье? — успела шепнуть Кристина, прежде чем они вновь пошли по проходу, осыпаемые цветочными лепестками.

— Я тебе потом все скажу, — многообещающе хмыкнул он, и его пальцы чувственно прошлись вдоль ее позвоночника от затылка до талии, заставляя трепетать в предвкушении, затем скользнули по руке от плеча до запястья и крепко сжали кисть, уводя девушку в самую гущу событий, в водоворот эмоций, веселья и красоты.

О, боже… этот день захватил ее, словно чудесная сказка, которую она толком не успевала постичь и рассмотреть. В памяти отложились какие-то яркие образы, световые и цветовые пятна, звуки, лица, слова, но в целом все слилось и перепуталось… Кристина помнила, как их завалили букетами и подарками, как они выпустили в небо целую сотню белых голубей из огромной золотой клетки, чтобы жить вместе счастливо сто лет… А еще у нее отложилось, что все сегодня произнесли столько добрых слов и пожеланий, что сердце переполнялось по-детски искренней и наивной вселенской любовью. Играл оркестр, рояль, скрипка исполняла соло, потом бесподобный тенор исполнил Una furtiva lagrima[6], и эта нежная музыка лилась прямо в душу. Потом Лука сжимал ее в объятьях, и она танцевала вальс, словно летая на крыльях. Этот танец вдруг напомнил ей о том далеком дне, когда она танцевала с этим мужчиной впервые, в сущности невинная девочка, покоренная искушенным соблазнителем, тогда еще жестоким и безразличным, только забавляющимся с ней и не ведающим любви. И еще она вспомнила отца, едва сдерживая слезы оттого, что его сейчас не было с ней рядом… Он бы порадовался за нее. Возможно, теперь даже совсем по-другому отнесся бы к Луке. От осознания, что это желание никогда не сбудется, у нее щемило сердце, но все-таки она все равно была счастлива и понимала, что это правильно, что так должно быть.