Мертвые львы - Мик Геррон

будет. Знаешь, как у нас говорят? Нет вреда — не беда.

— А у нас так не говорят.

Она надеялась, что ее голос звучал твердо. Тонкие перья облаков так быстро скользили по небу, что у нее кружилась голова. Если закрыть глаза, того и гляди, скатишься к хлипкому ограждению, а то и ухнешь вниз.

— В противном случае мне придется тебя убить.

— Как Мина?

— Ну, тебя я застрелю. Но результат будет тот же.

«Охренеть, — подумала она. — Я на крыше самого высокого небоскреба в Сити, сижу, прижавшись к кожуху кондиционера, а со мной перешучивается гангстер в элегантном костюме. Прямо сцена из „Крепкого орешка“».

— Луиза?

Голос Пашкина вроде бы прозвучал ближе. Если бы вчера она применила газовый баллончик и пластиковые стяжки, сегодня всего этого не случилось бы. Но Маркус сдуру вмешался, и теперь Луиза сидит на крыше, высоко над городом, а у Пашкина есть пистолет.

«И о чем я только думала, когда полезла сюда без оружия?»

Ответ она знала не хуже воспоминаний о Мине, которого этот гад убил ради мешка брильянтов.

Луизе почудился далекий рокот вертолета.

Надо делать выбор. Можно послушаться совета Пашкина и уйти с крыши. Но это не означает, что он не выстрелит ей в спину, прежде чем угонит вертолет. На улицах Сити царит хаос. Пашкин наверняка посадит вертолет где-нибудь в Гайд-парке и растворится в толпе. «Соображай быстрее!» — подумала Луиза. Точнее, не подумала, а вскочила и бросилась к соседнему укрытию — бетонной коробке над безмолвной лифтовой шахтой.

Луиза прижалась к крыше, ожидая выстрела. Тишина. Пожарный топор, выскользнув из Луизиной руки, отлетел на пару шагов в сторону.

— Луиза?

— Я здесь.

— Даю тебе последний шанс.

— Бросай оружие. За это тебе скостят срок.

Теперь рокот звучал четче. Вертолет приближался.

— Луиза, ты же безоружна. Это добром не кончится.

Ну конечно, топор ее выдал. Тот, у кого есть ствол, в топоре не нуждается.

А топор лежал на открытом пространстве. Луиза потянулась к нему, и на этот раз Пашкин выстрелил, но попал не ей в руку, а в топорище. Топор завертелся волчком. Луиза взвизгнула.

— Луиза? Ты ранена?

Она не ответила.

Рокот вертолетных винтов стал громче. Если пилот заметит вооруженного человека, то не пойдет на посадку, а сразу улетит… Надо как-то показать, что у Пашкина есть пистолет. Был бы здесь Мин, сказал бы, что план дурацкий, но Мина здесь не было, потому что его убили, и если Луиза ничего не предпримет, то убийца Мина улизнет на угнанном вертолете. Кстати, ей очень пригодится топор. Она снова потянулась к нему, но черная мужская туфля придавила ей руку.

Луиза взглянула Пашкину в глаза. Он с неподдельным раздражением уставился на нее: мол, из-за тебя столько беспокойства. В одной руке у него была матерчатая сумка, раздутая, как футбольный мяч. Алмазы.

В другой руке он держал пистолет, нацеленный Луизе в голову.

— Прости меня, Луиза, — сказал он.

И тут Маркус выстрелил. Пашкин, пистолет и сумка с алмазами упали на крышу, но только алмазы рассыпались в разные стороны, как яркие камешки в детской игре; некоторые докатились до края крыши и полетели вниз.

Луиза могла лишь представлять, как все происходило: крошечные стеклянные дождинки падали на тротуар, а лопасти вертолета рассекали воздух, взбивая его в ничто.

Едва Катинский набрал номер, чтобы подорвать бомбы, тишина, как пластмассовый колпак над тортом, накрыла кладбище и всю деревню. Солнечные лучи зависли, ветер замер, дрозд поперхнулся оборванной нотой, и даже боль на миг отпустила ноющее тело Ривера, пока он ждал, что вот-вот громыхнут взрывы, располосуют небо молниями и обрушат весь Апшот. Калейдоскоп мысленного взора прокрутил недели, которые Ривер провел в деревне; паб, магазин, выстроенные в XVIII веке дома, изящной дугой окаймляющие деревенский лужок, величественный особняк — неужели все они превратятся в цепочку кратеров, чтобы удовлетворить мечту умирающего шпиона об отмщении? Граунд-Зиро среди безмятежного сельского пейзажа, памятник давно забытому городу, уничтоженному в давно забытое время; ЗТ-53235, древняя жертва балагана кривых зеркал, где шпионы любят вести свои игры.

Все это будет бессмысленно и бесполезно, но оставит по себе выжженную землю.

А потом солнце снова заструило лучи, зашелестел ветерок, а дрозд перевел дух и опять запел.

Николай Катинский, дряхлый старик, недоуменно уставился на свой айфон, будто впервые увидел это чудо технологии.

— Я же говорил, — сказал Ривер почти нормальным голосом.

Катинский шевельнул губами, но Ривер не разобрал слов.

Ривер попытался встать, и на этот раз ему удалось. Потом он оперся о скамью — ноги держали плохо.

— Они прожили здесь долгие годы. Вы им больше не хозяин. Им все равно, что их сюда привело. Это их жизнь. Они здесь живут.

К кладбищу подъезжали машины. Ривер услышал рычание джипов и на миг испугался того, что произойдет, когда все раскроется: население целой деревни — глубоко законспирированная сеть агентов, которые спят так крепко, что не имеют ни малейшего желания просыпаться.

— В общем, попытка засчитана, — сказал Ривер, отпустив спинку скамьи.

«Молодец, — подумал он. — Стоять можешь».

И пошел по дорожке к кладбищенским воротам, куда вот-вот ворвутся военные.

— Уокер?

Ривер оглянулся. Катинского заливал свет солнца, в последнюю минуту выглянувшего из-за колокольни.

— Бомбы закладывали не только они. Одну заложил я, — сказал Катинский и набрал еще один номер.

Взрыв обрушил западную стену церкви Святого Иоанна. Катинский погиб мгновенно, поскольку стоял на пути взрывной волны. Уже потом, в кошмарных снах, Риверу представлялось, как обломок древней кладки разрубает старого шпиона пополам, но на самом деле Ривера сбило с ног той же взрывной волной, и он скорчился под аркой кладбищенских ворот, прижав голову к коленям. Когда град камней наконец прекратился, Ривер не увидел, а услышал и ощутил еще одну смерть, последовавшую за гибелью Катинского, на этот раз медленную: старая колокольня дрогнула, качнулась и не удержалась в вертикальном положении. К счастью, она рухнула не на ворота, иначе Ривер присоединился бы к старику в его потустороннем мире. Как бы там ни было, казалось, что колокольня осыпается на кладбище и на дорогу долгие минуты, немереные акры времени, как и подобает, если так грубо оборвать ее поцелуй с небом, длившийся сотни лет; и даже спустя многие часы шок продолжал сотрясать внезапно возникший простор, рисуя новый пейзаж пылью и тишиной.

Маркус проверил, убит ли Пашкин, и помог Луизе подняться.

— Я встретил Ширли на лестнице, — сказал он. — Пашкин ей на глаза не попадался, и я сообразил, что он ушел на крышу.

— Спасибо, — сказала Луиза.

— Я же