Дочь солнца. Хатшепсут - Элоиз Мак-Гроу

Теперь для него стало очевидно, что он должен был взять больше людей, намного больше, и лучше вооружить их. Тот вернулся домой, чтобы взять их, твёрдо зная, что регентство ушло в прошлое, что всего несколько формальностей стоят между ним и настоящим царствованием, которого он ждал четыре долгих года. Но разве так должны были приветствовать царя?

В обозримом пространстве дворца не было ни души. Ворота Большого двора стояли открытыми, видны были лишь освещённая солнцем пустота, двое обычных стражников и старый слуга, съёжившийся близ дворцовой двери. Тот поднялся по ступеням, остановился и поглядел ему в лицо. Старик смотрел на него так, будто собирался лишиться чувств от страха.

   — Что? — бросил ему Тот.

Слуга зашлёпал губами. Он закрыл глаза; на мгновение Тот подумал, что он упадёт. Вместо этого он испуганно зашептал.

   — Его Величество... ждёт Ваше Высочество... в Большом зале.

   — Моё Высочество? Его Величество? Чьё Величество? — Грубо отодвинув старика с дороги, Тот шагнул за дверь и прошёл в Большой зал.

В зале было полно людей. Придворные собрались будто для встречи, но никто не повернулся, чтобы посмотреть на него, не издал ни звука. Тот медленно прошёл по оставленному для него проходу, потом остановился и поднял глаза на возвышение. Приближённые министры, как обычно, располагались на нижней ступеньке. За ними, уже не как обычно, стояла двойная шеренга его солдат с копьями наготове и ничего не выражавшими лицами деревянных статуй. Посреди стоял трон Египта, его трон, и он не был пуст.

На нём сидела госпожа Шесу. Она держала в руках его жезл и цеп, привязала к подбородку его церемониальную бороду, на её голове была его корона. Она была одета в шенти и плиссированный немее — одеяние царя, а не царицы.

Пока Тот стоял в безмолвии, ошеломлённый, не верящий своим глазам, слева от него послышалось движение. Он изумлённо осмотрелся. Рехми-ра и Амену, с лицами, столь же напряжёнными, как и у солдат, протискивались через толпу и шли к нему. Позади них он заметил блестящие глаза княжны Нофретари, испуганно глядевшей вслед Амену, окаменевшего отца Рехми-ра. Двое его друзей опустились перед ним на колени.

Он смотрел на них, ощущая себя в маске, не понимая, что эта маска может значить. Когда же он опять посмотрел на трон, Хатшепсут встала. Она заговорила высоким, неестественным, хорошо поставленным голосом. Он слушал, он слышал... но не верил словам, которые она произносила. Египет, Фивы и двор, говорила она, приветствуют Его Высочество. Он всегда будет в почёте, всегда будет уважаем, его всегда будут приветствовать — но нет на то воли Амона, чтобы он царствовал. Она давно знала, что Амон породил её, чтобы она была его сыном в Обеих Землях, была царевичем и фараоном... что пока она жива, никто другой не должен носить корону. Собственный голос Амона сказал ей это четыре недели назад и повторял с величайшей настойчивостью, пока она не была принуждена повиноваться. Она уверена, что Его Высочество не пожелает, чтобы она ослушалась бога. Естественно, как муж Божественной Правительницы Неферур, он всегда будет иметь почётное место на празднествах и процессиях, ему и его домочадцам...

Её голос звучал, раскалывая тишину подобно острому носу судна, вздымая волны предательства с обеих сторон. Этого не может быть, думал он.

Вся эта сцена казалась фантастически нереальной. Конечно, вокруг него были злые духи, хефт, а не живые люди — эти тяжело дышащие придворные, чьи черты он узнавал, чьи имена он мог бы назвать, И не его солдаты стояли там. Его взгляд пробежал по их твёрдым лицам и с величайшим недоверием остановился на Тиахе. Этого не могло быть... даже Тиах обратился против него? Нет, никто из них не был настоящим. Он не мог поверить в происходящее.

Голос умолк, и вокруг воцарилась тишина. Ожидающая тишина. Они верили происходившему. Они ожидали, что он уйдёт. Внезапно Тот почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он резко обернулся и стремительно пошёл по светлой длинной комнате, через ряды тихих призраков придворных, прочь, за высокие двери в поперечный зал. Двери беззвучно закрылись за ним.

Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что Амену и Рехми-ра последовали за ним и стоят у него за спиной.

   — Произошла какая-то ужасная ошибка, — шептал он.

   — Тьесу, — странным, напряжённым голосом сказал Амену. — Нет никакой ошибки. Пожалуйста, пойдёмте с нами.

Он взял Тота за руку и направился к северному крылу. Тот поднимался по лестницам, шёл по коридорам, не понимая, где находится и куда идёт. Они вошли в комнату. Рехми-ра закрыл дверь.

Тот повернулся и посмотрел в их лица. Его друзья выглядели так, словно перенесли тяжёлую болезнь.

   — Она надела мою корону, — прошептал он. — Она сидит на моём троне.

   — Тьесу, — сказал Амену, — она узурпировала их.

Как будто злой дух явился в комнате от этого слова.

   — Это невозможно, — сказал Тот. — Невозможно! Это ошибка! Рехми-ра — это какое-то невероятное недоразумение.

   — Это не так, — резко ответил Рехми-ра.

   — Нет, это так! — Тот уже кричал. — Поход в Нубию...

   — Уловка, чтобы удалить вас из Египта.

   — Нет! Нет! Она же поняла, согласилась... Амон говорил с ней... у меня были солдаты, оружие...

   — Два отряда! Она оставила остальных здесь по очень важной причине. Вы видели их сегодня, они стояли рядом с ней. Они теперь на её стороне.

   — Этого не может быть! Я обучал их! Я!

   — Тьесу, все они на её стороне. В ваше отсутствие прошла коронация.

   — Коронация... Теперь я вижу, что это неправда. Она же не может быть фараоном, она женщина! — Тот попятился от них как от врагов. — Это невозможно. Вы ошибаетесь! Вы неправильно поняли её, вы все. У неё есть какой-то план, которого вы не знаете. Она думает, что я ещё молодой... да, конечно же! Она собирается управлять только временно, может быть, год. Она не может украсть мою корону... госпожа Шесу так не поступит со мной! Никогда, никогда!

Он остановился, схватился за спинку стула, чтобы успокоиться, и впервые осмотрел помещение, которого ещё никогда не видел. Оно было просторным и богато убранным, двери вели в несколько других комнат. Через смежную спальню он видел балкон и марш наружной лестницы. Его рука опять вцепилась в спинку стула.

   — Что это за место? Я его не знаю.

   — Тьесу, — тихо сказал Амену, — это ваши новые покои.

Тот сердито толкнул стул, и он рухнул на пол.

   — Нет, не мои! Мои — Царские Покои. И я — царь! Я — царь! Я поговорю с ней... я докажу вам!

Он настежь распахнул дверь и бросился в коридор. Может быть, друзья звали его, но он не слышал. Ничего не видя, он мчался по залам, по лестницам. Широкий вход теперь был полон людей — придворные выходили из Большого зала. Тот слепо проталкивался среди них. Мгновением позже он рывком открыл дверь гостиной с жёлтыми стенами.

Она была там, а рядом с ней был Сенмут. Оба обернулись. Хатшепсут отшатнулась, как будто увидела хефт. Она смотрела на Тота, и её лицо заливала бледность.

   — Что тебе нужно? — задохнулась она — Всё кончено, всё кончено, я сказала всё, что должна была сказать.

   — Нет, вы не сказали! Не сказали...

Тот умолк, глядя на Сенмута со всей своей застарелой ненавистью. Отступив от двери, он приказал:

   — Оставь нас.

   — Сенмут, останься! — перебила Хатшепсут.

Она взмахнула рукой. Сенмут быстро подошёл к ней.

   — Я сказал, выйди! — крикнул Тот. — Повинуйся мне!

   — Прошу прощения, Высочество, — небрежно сказал Сенмут. — Её Величество Ма-ке-Ра приказала мне другое.

От наглой непринуждённости его манер кровь Тота оглушительно забилась в висках.

   — Я — Его Величество! Повинуйся мне или поплатишься жизнью!

   — Прекрати свои угрозы! — Хатшепсут с усилием поднялась, к её лицу вновь прихлынула кровь. — Что тебе нужно? — гневно спросила она. — Говори, что ты хочешь, и уходи!

   — Уйти? Моё место здесь. Эго мои покои! Вы это знаете.

Что-то всё твёрже и твёрже сжималось у Тота внутри, спирало дыхание, стискивало горло. Он медленно подошёл к ней и всмотрелся в лицо.

   — Вы это знаете, — прошептал он.

   — Я не знаю ничего подобного. Теперь я царь. Ты что, не можешь этого понять? Я — фараон.

   — На год? Пока я не стану старше? Пока дела в Нубии не наладятся?

   — Пока я не умру! — закричала Хатшепсут. — Я фараон, я царь. Я Гор! Амон предрёк мне это от рождения, и так будет до моей смерти! Теперь тебе ясно?

Тот молчал. В нём медленно нарастало отвращение ко всему в этой комнате — и к её когда-то любимому лицу.

   — Что уставился? — вспыхнула она. — Почему ты пришёл задавать мне какие-то вопросы? Ты не имеешь никакого права сомневаться во мне. Никто не имеет права сомневаться во мне! Я Ма-ке-Ра. Я дочь бога. То, что я делаю, делается по велению Амона.