Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

Свою линию имам вел упрямо и в принципе последовательно: исламское правление – вот она, цель. Он мог и поправить себя, когда убеждался в перегибах. Одно время, например, он с презрением говорил об экономике, особенно о промышленности, о технических специалистах. Главное – это вера в ислам, восклицал он. Пришло время, и уже весной 1981 г. Хомейни начал призывать к энергичным действиям в руководстве экономикой – к всестороннему развитию промышленности и сельского хозяйства.

В своих проповедях он ввел термин «мостазефины», которым он характеризовал угнетенных, обездоленных, хотя, как говорят специалисты-исламоведы, в Коране этот термин обозначает тех, кого надо брать под опеку, включая немощных и слабоумных. Хомейни даже выбросил лозунг «мостазефины всех стран, соединяйтесь в борьбе против империализма Востока и Запада!».

Пришло время, и в феврале 1982 г., выступая перед депутатами парламента, он заявил: сейчас в стране правит «средний класс» – опора всего общества; пока существует «средний класс» – будет и опора исламской республики. Где же мостазефины? Пропали. Хомейни уже начал готовить идеологическую платформу для обоснования открытой смычки духовенства с иранской буржуазией – процесс, на мой взгляд, неизбежный ради сохранения духовенства у власти.

Это было, однако, позже. А сейчас – ко времени нашего описания, летом 1981 г., – была ликвидирована неожиданно возникшая было для духовенства опасность в виде «наполеонства» президента Банисадра. Казалось, что верх взял его противник Бехешти… Ан не тут-то было! Верх взял Хомейни.

Бехешти

Это имя уже упоминалось нами ранее, давалась ему походя и характеристика. Надо теперь закончить его жизнеописание личными впечатлениями.

5 февраля 1980 г., сразу после вступления Банисадра на пост президента, я встретился с Бехешти. Хотелось поближе познакомиться с видной фигурой внутриполитической жизни страны, выяснить, насколько соответствуют действительности восторженные высказывания о нем послов западных стран. В Бехешти западные дипломаты видели реального претендента на власть в стране – намного более сильного, чем Банисадр, и сильнее, чем объявленный Хомейни своим преемником аятолла Монтазери, у которого, кроме слепой (или родственной?) привязанности к Хомейни, ничего заслуживающего внимания не отмечалось.

Действительно, все действия Бехешти, начиная с создания партии своего прикрытия – Исламской республиканской партии, свидетельствовали о холодном и безжалостном расчете в продвижении к власти. Он явно симпатизировал западным странам. Поэтому, когда в январе 1981 г. один из «студентов», захвативших американское посольство, в письме в газету «Моджахед» сообщил, что среди найденных в посольстве США документов были материалы о трех встречах Бехешти с американским генералом Хойзером, приезжавшим спешно в Тегеран в революционные дни осени 1978 г., этому никто не удивился.

…Бехешти принял нас в качестве председателя Исламского ревсовета в одной из комнат парламента. Комната была небольшой, неряшливо убранной, а точнее – просто грязной. В ней, наверное, ранее помещались какие-нибудь технические служащие.

Бехешти сидел за письменным столом. Мы – на стульях у стола. Был он немного простужен, часто сморкался в бумажные салфетки, выбрасывая их в корзину.

Я рассказал Бехешти, что обращаемся к нему как к главе фактического правительства за содействием в решении некоторых практических вопросов в обоюдных интересах. На стройке ТЭС «Рамин» в Ахвазе, где советские специалисты оказывают содействие иранцам, опять проблемы. Иранские рабочие не хотят наниматься на работу к иранским субподрядным фирмам, а требуют работать по прямому найму у советских организаций. Мы на это пойти не можем, иначе это будет вмешательством во внутренние дела. Да и иранское министерство труда против этого, но власть еще, видимо, слабая, рабочие волнуются, кто-то их подстрекает. Отметил и другую проблему: необходимость ускоренной подготовки квалифицированных кадров иранских рабочих, поскольку мы не считаем правильным идти на удовлетворение требований иранских организаций о всемерном увеличении числа советских специалистов в Иране. Страна должна заблаговременно готовить свои кадры, и мы можем в этом деле оказать всестороннюю помощь. Заодно рассказал о масштабах нашего взаимовыгодного и равноправного сотрудничества с Ираном в торгово-экономической области.

Бехешти вел себя как актер: говорил медленно, с властными интонациями, как бы назидательно.

Сначала он спросил, почему ТЭС «Рамин» будет работать на газе, а не на мазуте, не ядовит ли (?!) газ.

Мы дали ему исчерпывающий ответ. Тогда он позвонил министрам труда и энергетики. Характерно, что себя он в телефон не называл – и так должны голос знать – спрашивал министров густым, медленным басом. В трубке что-то ему отвечали. Он выслушал, не прерывая, высморкался в бумажную салфетку и глянул на нас торжествующим взглядом.

– Все дело в том, что вы хотите нанимать рабочих напрямую, без иранских фирм. Кроме того, вы хотите увеличить число советских специалистов, а мы против этого! – сказал он.

Вот так-то! У меня аж руки опустились. Как раз все наоборот. Я вновь повторил ему существо вопроса. Бехешти был заносчив и важен.

– Мои министры знают, что говорят, – ответил он.

– Ну хорошо, – сказал я. – Ваши министры сказали вам неправду. Уже то, что вы им позвонили, дает им понять, что вы проявляете интерес к этим вопросам. Это мы и используем в разговорах с вашими министрами и до правды доберемся.

Обстановку, т. е. оплошность Бехешти, надо было смягчить. Я сказал, что хотел бы побеседовать о советско-иранских отношениях вообще. Рассказал о характере нашего государства, его политике, поддержке революционных движений, симпатиях к иранской революции. Отметил, что уже прошел почти год после революции, однако существенных перемен к лучшему в практических делах не наступило. В чем тут дело?

Бехешти резко и быстро сказал: есть два препятствия. Первое: имеются «секретные доклады» об участии «русских агентов» в разжигании волнений в иранском Азербайджане, о подрывной деятельности там «советского генконсульства».

Я ответил: никаких «русских агентов» в иранском Азербайджане нет, как и нет там советского генконсульства.

Бехешти смутился: «Ну, может быть, там есть ваше торгпредство, не придирайтесь, я мог запамятовать».

Ответил ему, что и торгпредства нет, сказал, что этот «секретный доклад» – такая же фальшивка, как недавняя листовка-письмо к советскому послу с просьбой о присылке советских войск.

Бехешти огрызнулся:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});