Вечный Герой (сборник) - Майкл Муркок

— Хозяйка Чаши, как мне показалось, намекала, что в наших интересах спасти Шаносфейна, — сказала я. — По крайней мере, нам не следует забывать о нем.

— Рисковать целым флотом ради одного человека! — Бладрак рассмеялся. — Ну нет!

— Тогда я отправлюсь один.

— И ничего не добьетесь. Вы просто погибнете — и у нас больше не будет Героя.

— Этот ваш Герой, мой милый Бладрак, пока что сделал для вас крайне мало, практически ничего.

— Ваша роль еще не совсем понятна…

— Уже понятна. Я испытываю огромное уважение к Шаносфейну. И мне невыносима мысль, что он погибнет от рук Белпига!

— Я вас понимаю. И все же риск слишком велик, граф Урлик!

— Ничего. Я могу себе это позволить. Особенно если у меня будет союзник.

— Союзник? Я не могу оставить мой народ и отправиться с вами…

— Я говорю не о вас, Бладрак. Я считаю, что вы должны оставаться здесь, со своим народом. Я имел в виду не человека.

Он в изумлении уставился на меня:

— Не человека? Значит, потусторонние силы?

Меня вдруг наполнило странное чувство печали и облегчения одновременно. Мне оставалось теперь только одно. И я принял решение. И тут же понял, что это решение было и уступкой, и проявлением мужества.

— Я имею в виду Черный Меч.

Бладрак посмотрел на меня так, словно с души у него свалилась огромная тяжесть. Он улыбнулся и хлопнул меня по плечу:

— Вот и превосходно! Было бы вопиющей несправедливостью не напоить его кровью, когда представляется такая блестящая возможность!

— Принесите же его! — приказал я.

Глава V

Пробуждение Меча

И мне принесли черный футляр и положили его на стол, вырезанный из цельного куска кварца. У меня в душе по-прежнему бушевали противоречивые чувства, перед глазами все плыло, и я едва мог разглядеть этот ящик.

Я положил руки на его крышку. Она была теплой на ощупь и даже, кажется, чуть подрагивала, словно пульсировала, как будто внутри билось сердце.

Я искоса взглянул на Бладрака. Тот смотрел на меня неотрывно и мрачно. Я попытался поднять крышку.

Она была крепко заперта.

— Не открывается, — сказал я, даже радуясь этому обстоятельству. — Я не могу ее поднять. Возможно, он и не предназначался…

И тут у меня в голове опять возник все тот же громкий речитатив:

ЧЕРНЫЙ МЕЧ ЧЕРНЫЙ МЕЧ ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ — МЕЧ ГЕРОЯ

СЛОВО МЕЧА — ЗАКОН ДЛЯ ГЕРОЯ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

НА КЛИНКЕ МЕЧА — КРОВЬ СОЛНЦА

РУКОЯТЬ МЕЧА И РУКА ГЕРОЯ — ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

Бладрак колебался всего секунду, а потом стремительно выбежал из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Я остался в одиночестве. Передо мной стоял черный футляр, в котором находился Черный Меч. В голове продолжал звучать все тот же речитатив:

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ПОДНИМЕШЬ ЧЕРНЫЙ КЛИНОК — И УВИДИШЬ, КАКИМ ПУТЕМ ИДТИ, И ПОДВИГ БУДЕТ СВЕРШЕН, И ЦЕНА УПЛАЧЕНА

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

ЧЕРНЫЙ МЕЧ

— Что ж, прекрасно! — вскричал я. — Я сделаю то, чего от меня требуют! Я снова возьму Черный Меч! И уплачу необходимую цену!

Речитатив перестал звучать.

В комнате установилась мертвая тишина.

Я слышал собственное дыхание. Мои глаза неотрывно смотрели на крышку черного ящика, словно их притягивала непреодолимая сила.

Затем я тихо произнес:

— Приди ко мне, Черный Меч! Мы снова станем единым целым.

Крышка футляра открылась. Дикий торжествующий вой наполнил все вокруг — это был почти человеческий голос, который тут же пробудил во мне все воспоминания о прошлом.

Я был Элриком из Мелнибонэ, и я победил Властелинов Хаоса с помощью своего украшенного рунами меча, который звался Несущий Бурю. Меч этот был в моей руке, и сердце мое трепетало от дикой радости…

Я был Дорианом Хокмуном, и я сражался против Первых Лордов Империи Мрака, а мой меч звался Мечом Зари…

Я был Роландом, гибнущим в Ронсевальском ущелье, и мой меч Дюрандана уложил не менее полусотни сарацин…

Я был Джеремиа Корнелиус, и теперь у меня не было меча, но было странное ружье, которое метало стрелки в преследовавшую меня полубезумную толпу…

Я был Корум-Принц в Алой Мантии, я стремился попасть ко Двору Богов, чтобы добиться отмщенья…

Я был Артос-Кельт, поднявший свой пылающий меч на врагов, напавших на берега моего королевства…

Я был всеми этими людьми и даже больше, а оружием мне служил иной раз меч, иной раз копье, иногда пистолет или ружье… Но у меня всегда было оружие, и всегда этим оружием был Черный Меч в разных его воплощениях или какая-то часть его.

У меня всегда было оружие. Я всегда был воином.

Вечный Герой, Вечный Защитник — и в этом была моя слава и мое проклятие…

Странное чувство овладело вдруг мною — чувство примирения. Я гордился своей Судьбой, своим предназначением.

И все же, почему я столь долго отрекался от всего этого?

И еще я вспомнил огромное сияющее облако. Я вспомнил огромное и тяжкое чувство горя. Я вспомнил, как сам запечатал Меч в этот футляр и поклялся никогда больше не прикасаться к нему. И еще я вспомнил голос и предсказание…

Если отречешься от одной Судьбы — получишь иную, стократ более тяжкую…

— Нет Судьбы более тяжкой! — вскричал тогда я.

Я был тогда Джоном Дэйкером — несчастным, неудовлетворенным, несостоявшимся. И голос призвал меня тогда через тысячелетия, призвал, чтобы выполнить роль Эрекозе…

Преступление же мое состояло в том, что я отрекся от Черного Меча. Но почему, почему я от него отрекся?! Почему всеми силами стремился от него избавиться?!

Почему?

Почему?

Действительно, почему?

И тут из футляра вырвалось странное черное сияние. Меня, словно магнитом, потащило к нему. Я заглянул внутрь, и моему взору представилось знакомое зрелище.

Тяжелый черный двуручный меч. Клинок и рукоять испещрены рунами, недоступными моему пониманию. Головка эфеса — сияющая сфера из черного металла. Длина меча превышала пять футов, а рукоять была достаточно велика, чтобы браться за нее обеими руками.

И руки мои невольно сами потянулись к мечу.

Они коснулись эфеса, и меч тотчас поднялся из ящика и удобно устроился у меня в ладони, издав при этом звук, похожий на довольное урчание кошки.