Далеко ли до Чукотки? - Ирина Евгеньевна Ракша

котле! Харченко! Как у тебя, Борис?

В диспетчерской, в комнате дежурного инженера полно народу: начальники смен, цехов, дежурные и недежурные техники. Все здесь. И еще подходят. Звонят телефоны. На щите дрожат стрелки приборов. Южак! Первое авральное положение в жизни Олега Миронова. И как нарочно, когда директор на совещании в Магадане, когда седьмой котел не в порядке. И сразу обрыв на линии рудника. И все глаза на него. Что скажет главный?

— Олег Иванович! — слышит он Харченко. — На седьмом короткое замыкание!

— Отключайтесь! Немедленно отключайтесь! — Он встал, длинный, сутулый, в черной кожаной, еще студенческой, куртке с короткими рукавами. Вечно ему рукава коротки! Еще класса с пятого мама всё рукава ему отпускала.

Он прошелся в три шага от пульта к окну. Снаружи — серая мгла. Двойные стекла гудят, готовые лопнуть. И это еще за ветром. А что на ветру, на той стороне? В бухгалтерии, в кадрах? Впрочем, там сегодня нет никого, а окна он велел забить… Вчера он звонил Лоре в Харьков. Два раза звонил, все не было дома. Потом маме звонил. Мама, конечно, была:

— Лелик! Боже мой, Лелик! Как ты там? Что ты не пишешь?..

(Вот уже двадцать пять лет она зовет его Леликом. И он привык. Ему даже приятно. По-домашнему как-то, тепло.)

— Комнату дали, ма. Комнату, двадцать метров. Окно в океан. Шторки уже повесил. Живи — не хочу…

Она помолчала.

— Я рада, конечно, Лелик. Но надеюсь, что это на тебя плохо не повлияет?

(Ах, мама! Она все боится, что он тут женится, на Чукотке, что попадется ему, конечно, «не то».)

— Нет, мама, нет. Скажи, Лора тебе не звонила?

— В субботу звонила. Она посылку твою получила, сказала — рыба прекрасная. У них все в порядке. Сына к логопеду устроила. Лора в бегах, книжку сдает. А Костя опять едет в командировку. Вообще Лора меня не забывает. Я рада, что у тебя такие друзья. Лелик, ты там не мерзнешь? Я недавно шерсти достала…

«Значит, у них все в порядке… И сына устроила к логопеду… Что ж, к логопеду — это, конечно, хорошо…»

В диспетчерскую входили и выходили. Из турбинного зала доносился гул генераторов. Вот ввалились слесари-ремонтники Мартикян и Юрочка. Мокрые, красные, с лиц течет, полушубков не могут снять, пальцы не гнутся.

— Шурфовщиков привезли на смену, — пыхтит Мартикян. — От вездехода до двери еле добрались. Меня об лестницу приложило. Ладно, шапка толстая, голову не пробило. Чай-то горячий есть?

А Юра смеется:

— Были в штабе по борьбе со стихией. Во где делов-то. В порту «ганса» опрокинуло, в океан швырнуло. Один «хвост» торчит. Не шутка — портальный кран.

Миша-диспетчер наливал им в кружки чай.

— Вы вот что, не раздевайтесь. Людей не хватает. — Миронов не смотрел на них, отвернулся к распределительному щиту. — Возьмите Петрова и быстро к озеру. Насосы проверить, и трубы чтоб не промерзли. — Добавил: — И без монтажных поясов чтоб ни шагу.

И снова звонок. Миша взял трубку и сказал радостно:

— Олег Иванович! Обрыв на линии Валькумей устранен, — он обожал инженера, прямо в рот смотрел. Даже куртку носил такую же. — Что дальше, Олег Иванович?..

«Валькумей» — правда, слово красивое? По-чукотски это — гора ветров, — писал он летом Лоре в Харьков, — совсем рядом отсюда. Но ветров сейчас нет. Сопки в цветах, и солнце всю ночь напролет. В общем, чудо. Тебе понравится. Я жду вас с Егоркой в августе, как мы решили. Ему тут сюрприз, поймал полярную мышку, пушистого серого лемминга, живет в коробке из-под обуви. Так что хозяйство мое увеличилось, ждет тебя. С продуктами здесь хорошо, с детсадом тоже, я все узнал. И комната будет. Даже квартира, Лорка! Семейным квартиры дают. А мы же будем семейные! Ведь так? И я тебе… обещаю, все у нас будет, все. Представь, здесь даже духи есть французские…»

Он подошел к микрофону, тихо сказал по внутренней связи:

— Внимание на рабочих местах! Включаем рудник Валькумей.

И низкий, спокойный голос его загремел по всем залам станции: «Включаем рудник Валькумей! Через второй трансформатор!.. Внимание на рабочих местах!»

Ни боли, ни жгучего ветра Зойка не чувствовала. Она, как кошка, вцепилась руками во что-то твердое и держалась. Кажется, это были доски короба — обшивка труб отопления. При сильных порывах доски гнулись, пружинили, готовые оторваться. Зоя уперлась ногами в снежный заструг и стала медленно поворачиваться к ветру спиной. Под очками было мокро, снег забил стекла. Она разглядела лишь тонкие столбики над сугробом. Кажется, это были перила, что за сберкассой. Сколько же ее пронесло? Но главное — в сторону комбината. Лишь бы не мимо… Лишь бы не мимо… И вдруг сквозь свист она расслышала стук мотора. Вездеход! Или трактор!.. Звук приближался. И вот сквозь снежные языки пробился свет фар, проступило пятно тягача. Он был совсем близко, рядом лязгали гусеницы.

— Э-эй! Э-эй!.. — Зойка захлебнулась.

Тягач надвигался темной стеной.

— Э-эй! — заорала она что было сил.

Стена проходила мимо. «Не заметят ведь… не заметят!» И, оторвав одну руку от досок, отчаянно замахала над головой.

— Я здесь! Эй! — снег захлестнул лицо. Сорвал очки. Она зажмурилась. Звук мотора стихал. И совсем умолк. Будто уши забило ватой. Что же делать? Что делать? Как глупо все. Катя сказала, в прошлом году мальчика унесло. Теперь вот ее. Вот он и есть, край света…

В диспетчерской — как в шторм на капитанском мостике. У распределительного щита вахтенные, у пульта даются команды, принимаются сведения. И Миронов, как капитан, на голову выше всех, тихо шагает меж столов, аппаратов.

— Вы бы хоть чаю хлебнули, Олег Иванович. — Миша вытащил из ведра кипятильник. — Заварочка свежая. На ведро как раз две пачки идет.

Миронов не слышит, смотрит на красные и зеленые огоньки пульта.

— Вольнов!.. Почему кислород завышен?.. Проверьте давление питательной воды.

Пришли ремонтники с трансформаторов. Звеня монтажными поясами, сели на лавки, никак не отдышатся. На пол с них потекло.

— В том году тоже дуло. — Миша заботливо заварил чай, поглядел на главного. — Метров тридцать, правда, не больше. Ворота наши чугунные в океан унесло. Завхоз все плакал.

По связи опять загремело:

— Диспетчер! На седьмом ликвидировал замыкание! Даешь разрешение на включение?

Миша кинулся было, но Миронов ответил сам:

— Включайтесь. Следите за охлаждающими насосами. — Он сел к столу, полистал дежурный журнал, почувствовал, что устал. Раньше такого не было. Это, наверно, от курения. Не стоит так много курить. Мама всегда ругала его за это. Лора тоже ругала. Особенно когда