Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата

— Я ведь в положении! Мне вообще нельзя нервничать, — пошла с козырей Катерина и для верности покачнулась.

Ветров посмотрел в окно, потеряв к беседе всякий интерес:

— Видишь, Люсь, как легко я сэкономил тебе кучу денег и избавил от наглого, но очень неумелого шантажиста.

— Люся не бросит нас во вшивой однушке, когда я жду ребенка! — выпалила Катька.

Он опять засмеялся, но как-то противно, насмешливо, зло:

— Кать, не ты ли пять минут назад распылялась, что Люся отвернулась от тебя, потому что она непогрешимая стерва? А теперь оказывается, что отвернулась, но не совсем? Ты либо трусы надень, либо крестик сними, а то это уже нелепо.

— Да пошел ты, — огрызнулась она, покрываясь некрасивыми пятнами.

— С чего ты вообще о моем отце вспомнила?

Сестрица думала долго, потом все-таки решила не закапывать себя еще глубже, драматически вздохнула и достала из кармана телефон:

— Я была с Федором, когда к нему поздно вечером пришел один чувак. Серьезный чувак, сразу было понятно: хоть и старый, а повадки начальственные. Большая шишка, к гадалке не ходи. Федор тут же выставил меня вон, как блохастую дворнягу, но Сергей мне сделал ключ от его квартиры, и я на цыпочках вернулась. Ох, сердце колотилось так, что думала: вот сейчас умру!

— Тоже мне Мата Хари, — усмехнулась Люся.

— Сергей давил на меня, мол, я бесполезная, ничего интересного до сих пор не накопала, за что он мне только деньги платит. Я боялась, что потеряю эту работу…

На сей раз Люся промолчала, хоть и очень трудно было.

Это не работа, Катенька.

Это промышленная проституция.

Впрочем, тоже тяжкий труд, если подумать.

— Ну, в общем, кое-что удалось записать. Качество не очень, я была далеко, но разобрать можно.

Катька покопалась в телефоне, ища нужный файл, и включила аудиозапись.

Голоса раздавались едва слышно, однако разобрать слова и правда было можно.

— Олег Степанович, — говорил Федор Горелов, — ну какая мне сейчас политика, если видовики меня таскают с допроса на допрос. Вы бы приструнили этого Ветрова лучше, мои… кхм… пристрастия вот-вот выплывут наружу, и тогда хана репутации. Совет акционеров меня в порошок сотрет.

— Я в дела видовиков не лезу, мелковато для меня, — отвечал Великий Морж. — А что касается репутации, то тут лучше действовать на опережение. Самому объявить о своих пристрастиях во всеуслышание. Если все правильно разыграть, то ты у нас получишься даже героем, попирающим вековые стереотипы.

— Издеваетесь?

— Предлагаю посмотреть на вещи шире. Ты арх-волк, Федор, граница между живыми и мертвыми для вашего вида стерта. Ваша связь с потусторонним миром все еще очень сильна. Кто станет тебя упрекать за отношения с навями, если это часть твоей сути?

— Ну примерно все.

— Все, — насмешливо произнес Великий Морж, — это никто. Народ безмолвствующий. А те, кто в этом городе реально имеют вес, будут на твоей стороне, уж я позабочусь.

— И чего это вас, Олег Степанович, в политику потянуло? Отец всегда говорил держаться от этой грязи подальше, уж больно хлипко все. Сегодня ты губернатор, а завтра бежишь из города, поджав хвост.

— И такое бывает, — легко согласился Великий Морж, — уж кому, как не твоему отцу, об этом знать.

— А ведь это вы тогда уговорили его подать в суд на Ветрова, — помолчав, заметил Федор задумчиво. — Я помню, как отец метался: и хотелось, и страшновато было. Ветров достал уже всех застройщиков, совсем берегов не видел, но если бы отец продул это дело, то работать ему в регионе уже не дали бы.

— Твой отец бы не проиграл, — хмыкнул Великий Морж. — Я выступал его гарантом.

— Только вы обещали Ветрова посадить, а не снять с должности.

— Обещал, — согласился Великий Морж отстраненно.

— Как-то несерьезно, Олег Степанович, вышло. Многие были разочарованы.

— Да, многие. И в первую очередь — я сам. Я был так одержим желанием отправить Ветрова за решетку, что потерял на этом учителя и друга. Когда ты целишься по детям, Федор, то всегда попадаешь в их родителей. За губернатора Ветрова просила его мать, а это не тот человек, кому я легко могу отказать. К тому же дело происходило на похоронах ее мужа, и она была очень близка к помешательству. Впрочем, — тут его интонации изменились, стали легкими, наигранными, — это все дела давно минувших дней. Сегодня у нас с тобой задачи куда интереснее. Ну что, Федор, так и проведешь всю жизнь в страхе разоблачения или вступишь в мою партию?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я подумаю.

— А ярилку эту гони, — вдруг сказал Великий Морж, — очень проблемная это ярилка.

— Да мне ее брат подсунул, — засмеялся Федор, — бестолковая, но красивая девка…

Тут запись прервалась, а Катька смахнула хрустальную слезинку.

— А на следующий день Федор меня и прогнал. Мы встретились с Сергеем в «Балалайке», караулили там его брата — вдруг бы он увидел меня и пожалел, что такой красотки лишился. Но вечер пошел наперекосяк: мало мне было Люськи, которая выскочила из ниоткуда, как чертик из коробочки, так и Федор еще с навью явился. Гадость, гадость!

— Пятнадцать лет прошло, — Люся встала и прошлась по кухне, не слушая ее причитаний, — даже для особо тяжких срок давности уже истек. На репутацию Ветрову-старшему нынче плевать. Кто он там? Советник при советнике? Мелкая сошка. Так что всё, история эта канула в Лету, и мы теперь никогда не узнаем, что случилось на самом деле.

— Очень на это надеюсь, — сухо отозвался Ветров, которому явно не нравились Люсины размышления.

Вскоре сестрица отчалила, а на смену ей явилась другая ярилка — ставить капельницу.

Проходной двор какой-то.

Люся, устроившись в кресле, рассеянно разглядывала потолок.

Что же вы натворили такого пятнадцать лет назад, Виктор Дмитриевич, раз довели Великого Моржа до бешенства, а собственная мать все еще не может вас простить?

По крайней мере, теперь было понятно, почему Нина Петровна согласилась приглядывать за внучкой Китаева: она чувствовала себя в долгу перед ним.

Она просила за сына, и он пощадил ее сына.

Отставка, судя по всему, была легчайшим из вариантов.

А Паша?

Подвернулся под горячую руку?

Покосившись на него — Ветров традиционно прикидывался ветошью, чтобы не отвечать на болтовню медсестрички, — Люся вышла на кухню и набрала Носова:

— Костенька!

— Нет, — сразу сказал он, — хоть как мяукай, все равно: нет.

— Что нет?

— Всё нет. Я, Люсенька, наряжаю елку. Извини, начальник, не до тебя сейчас.

— А я думала, мы друзья.

— Ничего подобного.

— Ладно.

Люся сбросила вызов и уставилась на телефон.

Раз.

Два.

Три.

Носов перезвонил.

Он был слишком любопытным.

— А чего ты хотела? — спросил сердито.

— Я тебе сейчас скину структуру администрации губернатора Ветрова. Пробегись глазами по списку сотрудников. Вдруг мы кого-то знаем. Вдруг мы с кем-то можем поговорить.

— О чем поговорить? — изумился он. — Я думал, эту стюардессу мы уже закопали.

Люся замялась.

Она и сама не знала толком, о чем.

Куда кривая выведет.

— Там видно будет, — уклончиво проговорила она.

— Ну ты даешь, — заржал Носов. — Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

— Дорогу осилит идущий, радость моя.

— Без нормального ТЗ получается хз, — сказал он ядовито. — Скидывай свой список, что с тобой делать.

Люся поблагодарила Носова, распрощалась с ним, а потом задумалась.

И куда она лезет?

А главное — зачем?

Профдеформация как она есть.

Пометавшись по кухне, Люся вернулась в гостиную, села на диван рядом с Ветровым и решительно взяла его за руку.

Если ему при Катьке можно ее лапать, то и ей при медсестричке тоже?

— Маетно тебе? — не открывая глаз, спросил Ветров.

— Маетно, — согласилась Люся.

Медсестра смотрела на них с любопытством.

Хоть бы отвернулась.

Лекарство в системе капало размеренно.