Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата

— Итить! — озвучил свои чувства кимор. — Переподавай заявку на кредит.

— Ага.

Черт.

Она будет впахивать за ипотеку вечно.

Сестрица вряд ли сподобится делиться своими алиментами на погашение задолженности.

Катька смотрела удивленно и испытующе. Будто что-то решая про себя.

— Некоторое время назад, — проговорила она, — мне на электронку пришло предложение. Переспать с Павлом Ветровым, но так, чтобы ты обязательно об этом узнала. За это полагалось очень приятное денежное вознаграждение, половина — авансом. Сложно было устоять, знаешь ли.

Люся застыла с телефоном в руках.

Да, Синичка обязательно должна была попробовать задействовать Катьку.

Бить Люсю ее сестрой — очевидное и эффективное решение.

— Но ты, кажется, устояла, — медленно, как будто ища брод в незнакомом водоеме, предположила она.

— Но я, кажется, устояла, — словно бы сама себе удивляясь, подтвердила Катька. — Подать на тебя в суд — это одно. Шантажировать — ну, допустим. Но переспать с твоим парнем? Как-то это совсем свинство, подумала я. Где ты еще себе порядочного мужика найдешь, убогая ты моя.

Ну, с порядочным она, конечно, загнула.

Совершенно бесстыжий.

Люся вдруг вспомнила Катьку совсем маленькой. Ее кукол, которые везде валялись. Смешные волосики, топорщившиеся солнышком вокруг головы. Ладошки, которые были все время липкими от фруктов. Она хватала Люсю этими липкими ладошками, не отпуская ее руки, и повсюду таскалась за ней, как щенок.

А потом повзрослела и стала совершенно противной девицей.

— У меня есть мороженое, хочешь? — дрогнувшим голосом предложила Люся.

Вместо ответа Катька сама полезла в холодильник.

— Почему ты не спрашиваешь о вчерашнем разговоре? — уточнила она, доставая упаковку клубничного. — Ну, про грешки Ветрова-старшего.

— Потому что не уверена, что хочу знать. После этого придется что-то делать, а что?

— Как что? — усмехнулась Катька. — Выбирать между чувствами и принципами. Ты же сама ночью опубликовала такой высокопарный текст о том, что каждый день мы делаем свой выбор. А сама что? В кусты?

— Я выбираю не выбирать. Тоже выбор, между прочим.

— Не получится. У меня бы — да. А у тебя — нет. Ты все равно в это влезешь, потому что не можешь иначе. Когда судили меня, ты предпочла свои тупые принципы. Мне прям интересно, как ты поступишь теперь.

Люся молчала. И как это жизни не надоело постоянно загонять ее в угол?

Глава 36

— Ну хватит, — вдруг объявил Ветров, вырастая на пороге, — устроили тут ромашку.

— Ты подслушивал? — возмутилась Люся.

— А ты бы нет? — ехидно уточнил он.

— Я бы точно подслушивала, — весело сообщила им Катька. Она облизала с ложечки мороженое — медленно, чувственно, не сводя с Ветрова манящих влажных глаз.

Он вдруг обнял Люсю, прижав к себе, — то ли закрываясь ею от интереса Катьки, а то ли защищая ее от нападок сестрицы. Поди его разбери.

Люся, не привыкшая к публичным нежностям (после стольких лет с Великим Моржом ей так и хотелось отпрянуть, спрятаться), настолько изумилась, что застыла столбом.

Ветров был теплым, пах привычно хорошо, и в его объятиях оказалось до странности спокойно.

Ну как будто ты не одна теперь стоишь голая на снегу, сопротивляясь порывам ледяного ветра, а с кем-то.

Расчувствовавшись, Люся крепко обвила руками его талию.

Это как трость, сказала она себе, можно на нее опереться, а можно зарядить ею по вражескому лбу.

— Кать, — мягко и вкрадчиво начал Ветров, подвинулся вместе с Люсей и сел на табурет, усадив ее себе на колени. Так он оказался с сестрицей на одном уровне, а не нависал над ней сверху. Люся, опустив глаза, смотрела на их переплетенные пальцы. Господи, как странно и дико! — Кать, дело ведь совсем не в деньгах и не в квартире. Ты затеяла всю эту историю с шантажом, чтобы убедиться, что Люся не поступится своими принципами и ради меня тоже, как не поступилась ради тебя. Просто тебя до сих пор разъедает обида.

— Плевала я, — тут же возразила Катька, отодвинула от себя мороженое и скрестила руки на груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хорошо, — все так же мягко произнес Ветров. — Допустим, только допустим, гипотетически, я тебе куплю эту пятикомнатную квартиру хоть завтра, запросто.

Люся вскинулась, намереваясь послать его к черту — уж со своей семьей она как-нибудь сама разберется, спасибо, отвалите! — но Ветров погладил ее ладонь большим пальцем, и она решила, что ладно уж. Досмотрит шоу до конца, но потом — сразу к черту.

— Покупай, — согласился Катька немедленно. — Прям завтра и покупай. А когда послезавтра Люся тебя бросит, то не требуй от меня вернуть квартиру обратно.

— И почему же Люся меня бросит?

— Потому что однажды ты накосячишь, — объяснила Катька, и вот оно: действительно обида зазвенела в ее голосе. Люся смотрела на сестрицу во все глаза. — А Люсенька наша не признает чужих косяков. Она же непогрешимая.

Это было несправедливо.

Катька не просто однажды накосячила.

Она творила дичь год за годом, а это уже образ жизни.

Люсе хотелось встряхнуть ее хорошенько и напомнить о мужьях, которым сестра сломала жизнь. О махинациях с медицинскими препаратами. О фотографии на коленях у мэра и оплачиваемом Сергеем Гореловым сексе с его братом Федором.

Ярилки — чертовы куклы, которые безбожно давили на жалость, — были великими мастерами валить с больной головы на здоровую. Почему-то они были уверены, что все их пакости просто обязаны сходить им с рук, а если попадались на горячем, то немедленно прикидывались беззащитными жертвами.

— Кать, — сказал Ветров почти нежно, — ты имеешь право жить как хочешь. А Люся имеет право не вытаскивать тебя из того дерьма, куда ты охотно и добровольно забралась.

— Лицемер, — ответила Катька презрительно. — Если завтра в дерьме окажешься ты, запоешь по-другому. Вообще мне тебя даже жалко. Это очень неприятно, когда тебя полощут на вонючих страницах ее гадкого портала.

Ветров засмеялся.

— Меня там полоскали, — напомнил он, — и не единожды.

— Спорим, ты сейчас думаешь, что теперь-то все изменилось. Теперь ты с ней спишь, а значит, это обеспечит тебе ее поддержку в будущем. А вот с Люсенькой это не работает. Она отвернется от тебя, не моргнув глазом.

— Блин, — не выдержала Люся, — я же не ассенизатор, чтобы раз за разом выгребать после тебя.

— Каждый может оступиться!

— Сколько раз?

— Ну хватит, — Катька вскочила. — Зачем я только приехала! Разговаривать с тобой — все равно что плевать против ветра!

— А ты чего ожидала?

— Сидеть, — вдруг властно велел Ветров, и Катька от неожиданности плюхнулась обратно на стул. Нахмурилась, глаза яростно сверкали. — Мы не договорили, — продолжил он, снова добавив своим интонациям бархата. — Гипотетическая пятикомнатная квартира завтра, информация о том, что ты там нарыла о моем отце, — сейчас.

— Паш, я не позволю тебе покупать моей сестре квартиру и поддаваться на ее тупые манипуляции, — взвилась Люся.

— Прости, дорогая, но это тебя не касается.

Ох, как захотелось вцепиться ему зубами в ухо! Как в первые дни их совместных завтраков.

— Разумеется, меня это касается, — процедила Люся ледяным голосом.

— Деньги у меня. Информация у Катерины. При чем тут ты? Это исключительно наши с твоей сестрой товарно-денежные отношения. Можешь подождать в гостиной, пока мы с ней договоримся.

Еще чего не хватало!

Люся резко отвернулась от него и только тут увидела: пока они препирались, с Катюхой происходило что-то странное.

А именно — губы ее скривились, задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Кать, ты чего? — изумилась Люся.

— Оплакивает гипотетическую хату, — злорадно выдвинул свою версию Ветров. — Нет у нее никакой информации.

— А вот и есть, — заупрямилась сестрица и сразу поникла. — Ну так… можно сказать, что и нет. На хатку точно не наберется.

— Вот зараза, — восхитилась Люся.