Американский ниндзя 1-2 - Майк Холланд

Итак, профессора увели. Лев проводил его взглядом и снова обратился к слушателям:

— Продолжим, господа… Сейчас я покажу вам нечто, чего вы еще не видели. То, что традиционно считалось невозможным…

Он не заметил, как один из «лишних» ниндзя кивнул другому и оба быстро подошли к двери, за которой только что исчез профессор Сэнбон.

Сопровождавшие профессора ниндзя не успели уйти далеко: по лестнице Сэнбон передвигался с трудом.

Жестом приказав Алишии оставаться на краю верхней лестничной площадки (лестница шла только вниз), он разбежался и прыгнул, врезаясь всем весом в одного из конвоиров. Вряд ли кому-то надо объяснять, что значит упасть на ступеньках: потеряв равновесие, ниндзя покатился вперед и рухнул на нижнюю площадку, придавленный к кафелю сидящим сверху Джо. Вставая, Джо обрушил на него добивающий удар — скорее из страховки, чем по действительной надобности: вряд ли тот смог бы быстро очнуться от падения.

Профессор замер, словно прирос к ступеням. Лишившись поддержки, он чуть не упал: второй из ведших его ниндзя ринулся на нападавшего, оставляя профессора посреди лестницы. Тотчас забыв о приказе Джо, Алишия кинулась к отцу.

Джо этого не увидел.

Удар и блок. Опять блок и удар. Джо уклонился, доставая костяшками пальцев челюсть ниндзя, затем ударил по корпусу — раз, второй, третий, не давая ни секунды передышки. Обыкновенному человеку хватило бы и первого удара, но Джо должен был добить своего противника наверняка, чтобы больше не встречаться с ним в темных нижних коридорах цитадели Деррека. После третьего попадания ниндзя свалился бездыханным, и Джо ощутил облегчение: ему не очень улыбалось драться с кем-либо из созданных Львом чудовищ, а поручиться, что ни одно из них не бродит рядом, он не мог.

— Папа…

Алишия схватила профессора за руки и взволнованно и нежно заглянула ему в глаза, чтобы тут же отшатнуться: Сэнбон смотрел сквозь нее.

«Вот и галлюцинации начались… — тупо подумал он, глядя на дочь. — Этого и следовало ожидать… Я ползу вниз, нет, уже сполз. Остается только смерть, и, видит Бог, я только обрадуюсь ее приходу. Или… что-то я хотел сделать… все спуталось… Ах да…»

— Папа, ты слышишь меня? — Алишия дернула отца за руку, и отсутствующее выражение покинуло его лицо.

— Алишия, — ожил он и тут же замотал головой, словно стряхивая наваждение, после чего быстро прижал девушку к себе. — А я думал, что потерял тебя навсегда…

Он и сейчас еще не верил, что перед ним действительно стоит живая Алишия, — в спутавшихся мыслях его дочь все сильнее напоминала какой-то абстрактный призрак, одно из условий игры. Иногда, правда, случались просветления, и тогда Алишия немедленно становилась главной ценностью в его жизни, за которую и впрямь стоило бороться, но чем дольше длилась разлука, чем больше Сэнбон потреблял наркотики, тем сильнее становилась царящая в его душе неразбериха: профессор не ошибался, предрекая своему разуму близкий распад. Но теперь Алишия стояла перед ним, одетая почему-то в ненавистный черный костюм, и моргала длинными ресницами, чтобы не заплакать.

— Все в порядке, — к ним подошел и протянул руку молодой человек, также весь в черном, но светлоглазый.

Профессор поглядел на него, потом снова на дочь… Ему вспомнился не то сон, не то просто отрывок из какого-то фильма или книги: переодевшийся в форму врага герой прокрадывается в чужую крепость освобождать заложника, но поздно — тот уже отравлен и должен умереть с минуты на минуту. Ему остается только одно — предупредить об опасности тех, для кого это еще имеет смысл…

Сон или фильм повторялся, и он, Сэнбон, которому нельзя было надеяться на спасение и помилование ни от правосудия, ни от суда собственной совести, выступал сейчас в роли того полумертвого заложника, которому оставалось только…

В усталых глазах профессора загорелся огонек, чаще всего встречающийся у фанатиков или душевнобольных. Он поманил и без того стоящего рядом Джо пальцем и отрывисто, сбивчиво заговорил:

— Нельзя терять ни минуты. Деррех отправляет в Штаты чистого героина на пять миллиардов долларов. Отправка завтра. Если это произойдет, его уже не остановить.

Он замолчал, вновь устремляя взгляд в пространство позади Алишии. Девушка испуганно оглянулась на Джо: таким отца она не знала. Не в его характере было произносить такие речи — не по содержанию, к которому сложно было придраться — дело есть дело, — а по самой манере говорить.

Джо этого и не заметил. Он спокойно кивнул головой, давая понять профессору, что все возможные меры будут предприняты, и задал свой вопрос:

— А где похищенные морские пехотинцы?

— Внизу, — ответил Сэнбон, морщась.

Из его головы снова выскочило что-то очень важное, то, что он обязан был сделать сегодня. Именно сегодня…

— Алишия, — рука Джо легла девушке на плечо, — уходи с отцом. Если я не вернусь — уплывайте.

Не дожидаясь ответа, он запрыгал по ступенькам вниз.

Алишия прильнула к отцу, наконец-то давая волю слезам. Смахнул выкатившуюся из глаза каплю и профессор.

— Пошли, — шепнула Алишия, дергая Сэнбона за руку. И резко развернулась, почувствовав сбоку чье-то движение.

Тотчас раздался короткий возглас: в двух шагах от них, насмешливо кривя губы, стоял… Лео Деррек!

* * *

Обычно пустынный ночами пляж не знал еще такого нашествия: вместо любителей одиночного плавания без помех (кто же еще станет купаться ночью?) на песок высыпала целая толпа. Затопали по, пляжу обутые в ботинки и сапоги ноги, заскользили круги фонарных лучиков, воздух наполнился голосами…

— Хорошо помните: наша задача — спасти всех, понятно? — говорил Дикий Билл, опираясь на борт небольшого катерка. — Огонь не открывать, пока в нас не начнут стрелять первыми…

Пехотинцы окружили катер, и тот пополз по песку, погружаясь килем в притихшие темные волны. Затем пришел черед и второго катера.

— Вперед! — Джексон прыгнул на сиденье и в нетерпении встал на нем во весь рост.

— За мной! — крикнул, присоединяясь к нему Дикий Билл.

Море ответило тихим согласным шипением.

* * *

За два пролета до подвала Джо остановился.

«Игра» заканчивалась. Теперь за дело предстояло браться всерьез.

Джо осторожно опустился на кафель. Его руки поднялись к груди, пальцы сплелись в мудру…

Лестничная клетка исчезла, исчез и проклятый остров. Взамен возникла маленькая комнатка и стол с предметами чайной церемонии, он стоял где-то за спиной наклонившегося вперед Суюки. В руках Учителя был меч.

— Я нашел тебя, когда тебе было шесть лет… — вынырнул из глубин памяти знакомый голос, наполняя сердце Джо тоской обо всем, что уходит безвозвратно, и одинокой, жгучей детской любовью к вырастившему его человеку.

Суюки улыбался одними глазами — глубокими и добрыми, которые только и могут быть у человека, познавшего добро и зло в полной мере.

И снова за этим образом уже теснились другие, вынесенные с острова, где Джо вырос.

— Я учил твое тело и чувства, чтобы ты смог занять место на поле чести…

Суюки говорил, его глаза улыбались, а по ножнам меча гуляли солнечные блики.

— …Теперь вспомни эти символы…

Перед глазами Джо заплясали поочередно все цвета радуги, сквозь которые все так же виднелись сложенные в мудры руки.

— Это волшебство ниндзя…

— Кабадера… — слова накладывались одно на другое, Джо слышал их одновременно.

— Кабадера — это волшебство ниндзя, его сила, позволяющая преодолевать любые препятствия и становиться невидимым…

— Я помню… помню…

И снова пальцы расплелись, а комнатка Суюки стала объемной и реальной. Быть может, еще реальней, чем сама действительность.

— Ты готов, сын мой, — проговорил Суюки.

Разве можно было назвать его миражем? Он действительно разговаривал с замершим в почтительном поклоне Джо.

— Я с тобой телом и душой. Иди и помни о нашем кодексе чести…

Улыбающиеся глаза растаяли на вдруг проступившем сквозь ткань видения лестничном кафеле.

Джо разомкнул мудру.

Нужно было идти дальше — до самого конца, пока смерть не остановит вечный бой вечных противоположностей, живущих в нем.

Джо встал и пошел по лестнице вниз — легко, спокойно…

— Я тебя не забуду, отец…

Джо и не заметил, что начал подкрадываться к стоящим внизу ниндзя, хотя мог бы подойти к ним без труда и в открытую, — даже, наоборот, второй способ был бы намного эффективнее. Он не думал сейчас, что именно делает: работал инстинкт.

Очутившись на расстоянии прыжка от охранявших вход в камеру пленников ниндзя, Джо прыгнул, становясь точно посередине между ними. Почти сразу же его нога пришла в движение — удар майа-три отбросил к стене первого ниндзя — и тут же перешел из замаха в урамаваси: второй страж тоже сполз по кафелю. Затем Джо снова принял боевую стойку — первый ниндзя уже поднимался, да и второй был относительно цел и невредим. Замахнувшись на одного, он тут же был вынужден защищаться от второго.