Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина

Острая боль прошивает спину, и все, что замечаю — испуганные до полусмерти лица девочек. Следом они исчезают, так же быстро, как колотится сердце в груди. Удар о камни пещеры, приходится на плечо и ногу. Они взрываются новой вспышкой такой боли, что я стискиваю зубы, и едва не теряю сознание. Из глаз летят искры, чтоб их, а потом и слезы.

Отдышавшись, поднимаю взгляд и осматриваю дно пещеры. Франко нигде не видно. Из-за шума воды, и брызг вообще невозможно сориентироваться. Я лежу на небольшом островке, осмотрев который, понимаю — еще метр, и я бы полетела в одну из веток шахты вслед за потоком.

Это неминуемая смерть.

В груди разливается холод, и я начинаю энергично мотать головой в поисках парня.

— Франко? — кричу, что есть силы. — Франко?

— Я здесь, мадам. Я над вами. Я цел. Вы как? Вы в порядке? Мадам? Я сейчас спущусь.

Услышав его голос, я с облегчением закатываю и закрываю глаза.

Живой… И я в порядке. Главное, ты, балбес, не сорвался.

— Не надо спускаться, — тут же отзываюсь, когда понимаю, что с него станется сунуться сюда на одной перильной страховке. — Выбирайся наверх немедленно. Сообщи в расположение. Приведите помощь.

— Мадам, но мы не взяли рации. Только навигаторы, — сверху звучит взволнованный голос Бернарда, и едва ли не плач Патрисии.

Пытаюсь сесть удобнее, а привалившись спиной к скале, отвечаю:

— Я не умираю. Дождусь, — заметив ссадину на лодыжке, разбитое колено и царапины, добавляю. — Но лучше поторопитесь.

Голова тоже нещадно пульсирует, как и плечо. Радует, что я не стала русалкой. И то хорошо. Глупо улыбаюсь, но следом делаю глубокий вдох с дрожью, и со страхом отворачиваюсь от зияющей бездны напротив.

Надо было действительно писать завещание, прежде чем лететь сюда. А Женька гад, как чувствовал неладное.

— Мы постараемся, как можно быстрее. Мы быстро, мадам. Только не бойтесь. Мы вас не бросим.

Фелис кричит громче всех, а я только киваю и шепчу:

— Знаю-знаю, милая, — а следом выкрикиваю, пока могу, ведь каждый звук отдает уколом в виски. — Хорошо.

Шум наверху сменяется тишиной, а я остаюсь наедине со звуками водопада. Странно, но он позволяет слышать даже собственное дыхание, но снаружи прямо гремит, как зверь.

— Первая экспедиция, а я уже едва не отдала богу душу. Что будет дальше, Вера? Эверест? Решишь замерзнуть насмерть, или сдохнуть от горной болезни? И все ради чего? Зачем это все мне… — шепчу с досадой, отсчитывая, наверное, тридцать пятую минуту сомнительного приключения.

— Интересно, — вдруг продолжаю. — А сейчас он примчится? Или опять где-то летает?

Закончив, я откидываю затылок на холодный камень, и закрываю глаза. Вчера вечером, я едва не изошла слюной, как девственница. Всему виной то, что увидела, нагло пробравшись на плато, над взлетной полосой. Я никогда не наблюдала за тем, как садятся реактивные самолеты. И тем более не знала, насколько шикарно выглядит момент появления летчика. Сан выбирался из кабины, а я сидела неподвижно, и, кажется, не дышала. Встав на крыло, он стянул с себя комбинезон до пояса, а спрыгнув вниз, махнул рукой Джеха. В ней был зажат странный громоздкий шлем с трубкой и респиратором.

Он был так высоко? Что он там видел?

В тот момент меня даже не озаботил вопрос, кого он летал "истреблять", и вообще, зачем поднимал в воздух ненавистный агрегат. Это сегодня утром, Франко пояснил все за завтраком. Он, оказывается, сблизился со старшим солдатом Ю Чолем. От него и узнал, что вскоре отплывает авианосец, а с ним увезут машинки Сана. На них он патрулировал воздушное пространство в акватории острова, и поднимал истребитель по тревоге, когда с Кирибати взлетал очередной беспилотный разведчик.

Как это все чертовски сложно. Разведчики, беспилотники. Тут все проще. Вон, напротив, доломитовая порода. Она сверкает угольным цветом. Похожа на его глаза. Здесь все сверкает, как обсидиан. Как проклятый… обсидиан.

Кривлюсь, и от досады, закусываю губы, аккуратно прикасаясь к ссадинам. Будет шрам? Еще этого не хватало. В такой ситуации не радует даже загар, который так красиво лег на кожу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вера, — я вздрагиваю, а по телу расползается волна тепла. Его голос я, наверное, узнаю даже сквозь сон. — Вера. Ты меня слышишь?

— Слышу, майор. Слышу. Что же вы сами примчались? Отправили бы солдат? — кисло огрызаюсь.

Мне можно. Я ранена, упала с высоты, а он самодур.

Я в своем праве.

Я едва не отскакиваю в сторону, когда рядом спружинивают тяжелые ботинки. Нет, они сами не могут прыгать. Поднимая медленно взгляд, смотрю на их владельца. Сан быстро отстегивается от страховки, а присев напротив, нагло и бестактно лапает.

— Майор Кан, вы не только летчик? Оказывает и скалолаз? А теперь в довесок и медик? — язвлю, а сама не могу оторваться от картины того, как он, молча, осматривает каждый ушиб и порез на моих ногах.

— Голова кружится? — быстро спрашивает, ощупывая лодыжку, а я растекаюсь лужей. Все-таки плюсы есть даже в такой ситуации. — Тошнота есть?

— Кружится, — шепчу, и веду взглядом вдоль очертания его плеч, рук, тела, и наконец, лица.

Сан быстро поднимает голову, а я рассыпаюсь на части. Это мой взгляд. Так на меня смотрел мой мужчина. Горло вяжет от комка слез, а глаза щиплет.

Скажи хоть что-то. Не молчи.

— Давно? — он обхватывает мое лицо руками, осматривает безумно, испуганно, и с такой тревогой, что я не выдерживаю.

— Давно. Слишком… давно, майор Кан, — шепчу, и плавно накрываю его руки своими.

Мы замираем, смотрим друг другу в глаза, и молчим, кажется вечность.

Как же ты смотришь. Господи. Пожалуйста, не отнимай то, что сводит меня с ума. Не отнимай свои глаза.

— Иди ко мне. Ты, наверное, испугалась. Все хорошо. Сейчас поднимемся наверх. Не плач… — его хриплый шепот добивает мои гормоны.

Они, буйно и ярко, тут же дают о себе знать. Дыхание становится глубоким, боль уходит, а за ней и страх. Все исчезает, как только Сан обхватывает мой затылок, притягивает и крепко прижимает к груди. От ласкового прикосновения к волосам, по спине бегут мурашки. Сан гладит меня по голове, пока наша дрожь не унимается. Он дрожит так явно, что возникает логичный вопрос: кто испугался больше?

Самодур.

Я цепко обхватываю его плечи руками и зло цежу, сквозь слезы:

— В следующий раз, мне пойти топиться в море, чтобы ты перестал меня игнорировать?

— Вера, — Сан осекает меня, а подняв на руки, осматривается. — Поговорим потом.

Я прищуриваюсь, но следом на спине простреливает сильная боль.

— Что? — Сан тут же опускает меня на ноги. — Больно? Вера?

Я поднимаю взгляд, а по щеке, какого-то черта, ползет слеза. Нет, она там не потому что ты смотришь на меня. Просто болит спина. Да, это все спина. Я ведь получила веревкой прямо по ней? Значит, потому плачу от боли.

Плачу, потому что ты обнял меня. Пришел за мной. Назвал опять по имени, и смотришь, как прежде.

Я хорошо знаю, что мной движет, когда сама тянусь к его губам, а обхватив рукой лицо, с дрожью целую. Не с голодом, не порывисто, без голых эмоций. Нет, не так. Я совершаю еще большую глупость — вкладываю в это прикосновение всю нежность и свою любовь.

Только бы он понял…

Но этого не происходит. Сан стоит неподвижно, а его глаза медленно тускнеют. Вот теперь я ощущаю боль в полной мере. Настолько четко, что голова действительно идет кругом.

— Почему… — начинаю, но Сан отстраняется и чеканит:

— Джеха. Спускай второй трос. Сколько ждать?

— Уже, — сверху доносится голос майора Пака.

— Так меня все руководство спасать явилось? — зло цежу сквозь зубы, пока Сан закрепляет на себе страховку.

— Так точно, профессор. А теперь прекратите истерить, и сосредоточьтесь на спасении. Мы не на прогулке… по Монмартру. Здесь опасно.

— Из вас сегодня остроумие прямо хлещет, майор.

— Рад угодить, — слышу не менее злой и холодный ответ, но замечаю, что блеск в глазах Сана вспыхивает опять.