Странствия Шута - Робин Хобб

- Я никогда не был бойцом, вы это знаете, вы оба это знаете! - его признание скорее звучало как обвинение. А потом его голос дрогнул. - Просто не боец. Дружеская потасовка на учебных клинках в солнечный день, с приятелем, с которым потом сравниваешь синяки, это одно. Но когда я вернулся обратно ко входу, дверь уже поддалась. Я увидел, как Ревел покачнулся, схватившись за живот, один из ребят лежал на полу, в луже собственной крови. Второй парень пытался сдержать их своим ножом. Человек за дверью рассмеялся и отрубил ему голову. А потом в холле остался только я, сначала против одного из них, потом против трех, а потом кажется было уже шестеро. Я пытался драться. Правда пытался. Я звал на помощь и пытался сопротивляться, но это не было честным поединком один на один. Не было никаких правил. Я дрался с одним, а тут наступал второй. Сам я выстоял, но холл широкий, захватчики просто обходили нас, и я слышал, как они бегут по коридору за моей спиной. Я слышал крики и треск ломающихся дверей. А человек напротив меня вдруг рассмеялся, - он неожиданно потупился.

Я рискнул сделать предположение:

- Человек за твоей спиной оглушил тебя? Ты лишился чувств?

- Нет, никто меня не трогал. Я просто бросил свой меч. А двое, с которыми я сражался, стояли напротив и смеялись надо мной. Один грубо толкнул меня, когда проходил мимо, а мне было все равно. И я вышел на улицу и встал напротив особняка. И до сих пор не понимаю - почему.

Внушение Скиллом? - легко коснулась меня мысль Чейда.

Я кивнул, неспособный ни на что большее. Чтобы связаться с ним Скиллом, мне пришлось бы опустить защитные стены и впустить этот туман: "Забудь, забудь, забудь." Я не могу позволить себе забыть.

- Не беспокойся о том, чего ты не знаешь, - мягко предложил я. - Очевидно, что здесь поработала магия. Ты не мог противостоять ей. Просто расскажи, что знаешь.

- Да, - безвольно сказал он. Но голова его отрицательно покачивалась.

- Хочешь еще эльфовой коры? - спросил Чейд.

- Нет, я помню, что случилось в тот день и в последующие. Я не понимаю этого, но помню. Мне просто стыдно говорить об этом вслух.

- Лант, и Фитц, и я пережили свою долю поражений. Нас жгли, травили, били. И да, нас атаковали Скиллом, делали из нас дураков, заставляли делать вещи, которых мы стыдимся. Не важно, что ты сделал или не сделал, мы не станем думать о тебе хуже. Твои руки были связаны, пусть и не было веревки, которую ты мог бы увидеть. Если мы собираемся спасти твою сестру и маленькую Пчелку, тебе придется отставить твою гордость и просто рассказать все, что знаешь.

Голос Чейда звучал мягко и успокаивающе. Это был голос отца. Кто-то циничный внутри поинтересовался - а был ли он когда-нибудь таким всепрощающим со мной, но я заткнул его.

Ланту понадобилось какое-то время. Он покачался на своем стуле, откашлялся, собираясь с силами. А когда наконец-то заговорил, его голос был выше и суше.

- Я стоял снаружи, на снегу, вместе с остальными. Люди выходили из особняка и останавливались рядом со мной. Там было несколько верховых, но мне не казалось, что они удерживают меня. Я боялся их, но больше всего я боялся сделать что-то еще, кроме как стоять там, вместе с остальными, на снегу. Нет, не боялся и не то чтобы не хотел. Скорее, просто мне казалось -  то, что я делаю, это все, на что я способен. Все были там, и одинаково топтались на месте. Многие дрожали и плакали, но никто ни с кем не разговаривал. Никто не сопротивлялся. Даже раненые, они просто стояли и истекали кровью, - он замолчал, мыслями снова возвращаясь в прошлое.

В дверь постучал Булен.

- Сир, мне жаль вас разочаровывать. Я был в коттеджах, где живут конюшие. Никто из них ничего не помнит о парне по имени Персиверанс и никто не признает себя его родственником.

Я почувствовал себя глупо и взглянул на мальчика. Его глаза потемнели от горя, когда он тихо проговорил:

- Это третий дом, там защитный амулет над дверью, на удачу. И мой дед сделал дверной молоток из подковы. Мою мать зовут Дилиджент.

Булен покивал. Я решил изменить указания:

- Вообще не упоминай ее сына. Скажи, что мы хотим видеть ее, чтобы узнать, сможет ли она взять на себя дополнительную работу по кухне.

- Ой, это ей понравится, - тихо сказал Персиверанс. - Она все просила папу построить ей печку на заднем дворе, чтобы она могла печь в любое время.

- Хорошо, сир. А еще стюард Диксон говорит, что гвардейцы едят все, что видят. Поскольку наши кладовые не слишком хорошо укомплектованы в этом году...

До нападения наши кладовые были переполнены.

- Скажи ему, чтобы послал человека с повозкой в Ивы и заказал все, что потребуется. В следующий ярмарочный день он может съездить в Дубы-над-Водой. С торговцами я разберусь позже, мы у них на хорошем счету.

- Очень хорошо, сир. - Булен обеспокоенно взглянул на Фитца Виджиланта. Он недолго работал на него, но между молодыми людьми уже образовалась привязанность. - Я могу что-то принести для писаря Ланта?

Лант даже не посмотрел в его сторону. Чейд отрицательно покачал головой, и парень испарился.

- Лант? - мягко сказал старик.

Фитц Виджилант глубоко вздохнул и продолжил свой рассказ, он словно камень на гору закатывал.

- Мы все были там. Они вывели Шун и ее служанку. Помню, я отметил, что Шун сопротивлялась - это бросалось в глаза, потому что больше никто не сопротивлялся. Она пиналась и кричала на человека, который ее тащил. Вдруг вытащила откуда-то нож и ударила его в руку, и даже почти вырвалась. Он поймал ее за плечо и ударил так сильно, что она упала. Ему еще пришлось побороться за нож в ее руке. А потом он просто толкнул ее к нам и ушел прочь. Она осмотрелась, увидела меня и побежала. Она кричала мне: "Сделай что-нибудь. Почему никто ничего не делает?". Она обняла меня, а я просто стоял. Потом спросила: "Что с тобой не так?", а я вообще не думал, что что-то не так. Я сказал, что мы просто должны стоять с остальными. Что я этого хочу, а она спросила: "Если они этого хотят, то почему плачут?", - он остановился и сглотнул. - Тогда я понял, а ведь правда. Все стонали и плакали, неосознанно. И я понял, что тоже плачу.

Только Шун сопротивлялась. Почему? Помогли тренировки Чейда, сделав ее смелее остальных? Я не выбирал слуг по их умению сражаться, но точно знал, что мои конюшие не раз участвовали в потасовках. И все же никто не сопротивлялся. Кроме Шун. Я посмотрел на Чейда, но он не поднял глаз, и мне пришлось оставить этот вопрос на потом.

- Верховые стражники стали кричать на нас: "Сидеть, сидеть". Некоторые кричали на калсидийском, кто-то на нашем языке. Я не сел, потому что сильно замерз, и мне не хотелось садиться на снег. Я чувствовал, что пока стою вместе с остальными на подъездной дорожке, я делаю то, что должен делать. Один из них начал угрожать, он искал кого-то, бледного мальчика, и сказал, что убьет нас, если мы его не выдадим. Но я не знал никого похожего, и, судя по всему, никто не знал. Там был Оук, тот, которого ты нанял прислуживать. Он был блондином, но уж точно не мальчиком. И все же кто-то сказал одному из налетчиков, что это единственный человек со светлыми волосами, работающий в Ивовом Лесу. Он стоял недалеко от меня. Человек, который задавал вопросы, подъехал к Оуку на лошади, посмотрел на него и указал пальцем: "Это он?", - прокричал он тому, другому, одетому во все белое. Белый был похож на преуспевающего торговца, но с мальчишеским лицом. Он покачал головой, и человек на лошади вдруг очень разозлился. "Не этот!", - закричал он, потом наклонился и распорол Оуку глотку своим мечом. Тот рухнул на снег, кровь хлестала из раны, он поднял руку к шее, словно мог удержать ее. Но не смог. Умирая, он смотрел прямо на меня. Когда на улице так холодно, от крови идет пар. Я не знал этого. И я просто смотрел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});