Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения - Малкин Станислав Геннадьевич

В схожем ключе генерал Блэнд весьма успешно рекомендовал назначить на пост лорда-адвоката Сессионного суда Шотландии (напомним, это один из высших гражданских постов в Северной Британии) Дандэса из Эрнистона: «Он очень здорово помогает мне в получении информации по поводу Хайленда…» (не говоря уже о том, что его жена — «лояльная подданная, убежденная сторонница вигов и у нее английское сердце»)[865].

Рекомендуя герцогу Ньюкаслу полковника Джорджа Ховарда, «часто бывшего в этой стране вместе с полком», командующий обращает внимание на то, что тот «не только отлично зарекомендовал себя в своей профессии как солдат; но благодаря разностороннему образованию и хорошим природным качествам способен исполнять обязанности значительно более важного свойства», даже стать преемником генерала Блэнда на посту командующего королевскими войсками в Шотландии в чине генерал-майора, поскольку полковник Ховард «прекрасно подготовлен ко всем происходящим здесь делам и принятию надлежащих мер по их исполнению; что является результатом знания, приобретаемого лишь со временем и опытом, которым он уже обладает; преимущество, которое может быть очень полезно правительству, и, таким образом, оно стоит того, чтобы быть известным Вашей Светлости, поскольку вам может представиться случай привлечь таких подготовленных подданных к королевской службе в будущем»[866].

Между тем характерно, что министры в Лондоне учли мнение генерала о том, кого следует назначить лордом-адвокатом Сессионного суда Шотландии, но проигнорировали его соображение о том, кому после него следует занять пост командующего королевскими войсками в Северной Британии (новым командующим в 1756 г. был назначен не протеже Хамфри Блэнда Джордж Ховард, а Джон Баклерк).

Такое развитие событий позволяет говорить о наличии взаимного контроля среди «шотландских» чинов и двойной (или даже тройной) проверке поступавших из Хайленда сведений, инициированной властями и до, и после последнего мятежа якобитов 1745–1746 гг.[867]

В этой ситуации и генерал Уэйд, и генерал Блэнд (как и их менее известные и деятельные коллеги на посту командующего королевскими войсками в Шотландии) в споре по поводу путей и способов решения «Хайлендской проблемы» были вынуждены представлять свою службу в крае перед лицом правительства в Лондоне таким образом, чтобы, во-первых, активно претендовать на роль идеального управляющего мятежной гэльской окраиной, а во-вторых, постоянно и аргументированно убеждать министров в том, что предпринимаемые меры являются самыми необходимыми и перспективными.

Таким образом, исследуя особенности принятия решений по «Хайлендской проблеме» во время присутствия в Горной Стране «армии Камберленда», можно отметить, что в контексте тройного идейного конфликта по этому поводу правительство руководствовалось в большей мере рекомендациями военных. Однако, как и во времена Джорджа Уэйда, это обстоятельство было вызвано скорее тем, что генералы лучше отражали намерения и интересы самих властей в рамках хайлендской политики Лондона — весьма ограниченные в 1720–1730-е гг. и, напротив, очень масштабные в 1740–1750-е гг. с точки зрения прямого участия государства в «цивилизации» Горного Края (в особенности с помощью такого института, как королевская регулярная армия).

При этом следует помнить, что при всей самостоятельности командующих в отборе информации, поступавшей к ним от местных информаторов, генералы во многом руководствовались именно ею (по крайней мере как основой для дальнейших размышлений)[868]. Объясняется это тем, что по целому ряду вопросов они были попросту некомпетентны (в чем сам генерал Блэнд, например, признавался не раз, а генерал Уэйд, напомним, вообще следовал в составлении своего первого рапорта «о состоянии Хайленда» инструкциям, основанным на мемориале вождя), а в некоторых случаях не имели иной возможности перепроверить сведения, поступавшие к ним от отправленных в шотландские горы военных отрядов[869].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Чтобы понять, к каким результатам привели сформулированные, отобранные и утвержденные таким образом способы решения «Хайлендской проблемы», необходимо проанализировать конкретные мероприятия командующих королевскими войсками в Шотландии, связанные с широким привлечением местных агентов и информаторов, которые до окончательного исчезновения хайлендской угрозы к концу 1750-х гг. составляли основное практическое содержание хайлендской политики Лондона в этом вопросе: разоружение, амнистию, военное сотрудничество.

§ 2. Успешный командующий: способы «умиротворения» Хайленда

Искусство невозможного: разоружение в Хайленде

13 ноября 1715 г. для сторонников изгнанной династии Стюартов было днем совершенного разочарования: армия якобитов под началом бригадира Уильяма МакИнтоша из Борлама капитулировала под Престоном, в Англии, а основные силы якобитов под началом графа Мара так и не смогли добиться решительного исхода сражения в свою пользу в битве с королевской армией герцога Аргайла при Шериффмуре, в Шотландии[870]. Военная активность якобитов еще продолжалась какое-то время на севере Соединенного Королевства, однако к началу 1716 г. поражение восстания якобитов в 1715–1716 гг. основным участникам противостояния было уже очевидно[871].

Вместе с тем важный итог противостояния заключался в том, что если горцы бригадира МакИнтоша и некоторые изъявившие желание быть с ним английские джентльмены были пленены 13 ноября 1715 г., то армия графа Мара, по большей части также состоявшая из жителей Горной Страны, в тот день не была разгромлена, не сдалась врагу и не капитулировала — она растворилась в Хайленде, так что «палаши Стюартов» по-прежнему принадлежали своим ушедшим в горы владельцам[872].

Материальные потери армии графа Мара в битве при Шериффмуре составили 6 пушек и 1000 мушкетов, при том что сама армия якобитов в Шотландии накануне сражения насчитывала в своих рядах, по разным данным, до 12 000 человек и ее общие людские потери исчислялись в 232 человека (до 890 человек, по мнению некоторых исследователей)[873]. Даже при самом благоприятном для Лондона соотношении сил тревожный для правительства факт заключался в том, что как минимум около 11 000 активно нелояльных Короне горцев по-прежнему были организованы (клановой военной структурой и агентурными связями с двором Стюартов в изгнании) и вооружены. Анализ ситуации в дальнейшем покажет еще большее число «недовольных» в Горной Стране[874].

И именно в это время, в начале 1716 г., выходит первый акт о разоружении кланов Горной Шотландии[875]. Причины его появления ясны, удивление вызывает процесс его реализации. 27 февраля 1716 г. командование всеми королевскими войсками в Шотландии принимает от герцога Аргайла генерал Уильям Кэдогэн (получивший титул 1-го барона Ридинга как раз сразу после активного участия в подавлении якобитского мятежа 1715–1716 гг. в Шотландии и реализации акта о разоружении весной 1716 г.)[876]. На него же в соответствии с актом были возложены задачи разоружения кланов Горной Страны.

Разоружение беспокойного Хайленда в феврале-апреле 1716 г. стороннему наблюдателю представлялось предприятием чрезвычайно серьезным[877]. В конце марта 1716 г. с трех больших военных кораблей Короны на неприветливый, ревущий весенней мелодикой «волынок Стрэт-Дирна» берег Горной Шотландии спустили порох, пушки и мортиры, снаряды и пули, повозки, провизию и прочее военное имущество, призванное обеспечить собиравшуюся встать лагерем 3 апреля 1716 г. в Развене, в местности Баденох, армию командовавшего всеми королевскими войсками в Северной Британии Уильяма Кэдогэна[878].