Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения - Малкин Станислав Геннадьевич

Эти последние, в свою очередь, указывали на «многочисленные спекуляции по поводу цивилизации Горной Шотландии с 1745 г.», связанные как с ролью армии, так и с перспективами конфискованных имений в реформировании Горной Страны[851]. В первом случае говорилось о том, что «джентльмены меча размахивают идеями, порожденными их профессией, не дыша ничем, кроме гарнизонов, фортов, казарм и войск», хотя «этот план не только бесполезен [„пример 45’“], но и опасен; он, кроме того, предполагает, что жители Хайленда навечно остаются врагами для остальной части общества»[852].

Во втором случае опасения были вызваны чрезмерным ростом влияния Короны (если количество избирателей снизится в результате перехода конфискованных имений в разряд коронных земель, а количество мест в парламенте останется прежним), с необоснованной дороговизной капиталовложений в конфискованные имения, с «частным интересом» управляющих, с невозможностью «цивилизации» отдельных районов Горного Края, так как пребывающие в «варварстве» соседи будут тормозить этот процесс[853].

Выход виделся, во-первых, в превращении определенной части горцев в «богатых, самодостаточных и, следовательно, независимых йоменов» как от вождей, так и от управляющих; во-вторых, «в переселении всех бедных праздных жителей гэльской окраины в поселения, где они будут привлечены к полезному труду, безопасно управляемы, а их поведение будет под надзором практически каждый день»; в-третьих, в учреждении законов и войска, «пригодных для природы этого края» (можно предположить, что речь шла не о регулярной армии, а об отдельных ротах из горцев), при этом войску надлежит обеспечивать применение этих законов[854].

Если взглянуть на эту ситуацию шире, то, по сути, эти противоречия по поводу того или иного варианта решения «Хайлендской проблемы» отражали еще один, более глубокий и менее однозначный конфликт новоявленных администраторов гэльской окраины — нарождавшийся спор о необходимых и допустимых границах вмешательства Короны и правительства в вопросы социально-экономического и политического развития мятежной гэльской окраины Соединенного Королевства в рамках фискально-военного государства раннего Нового времени.

В свете не вполне определенных итогов Славной революции — юридического и фактического соотношения прерогатив парламента и суверена[855] — этот щекотливый вопрос приобретет особое значение уже во второй половине XVIII в., когда на фоне популярных либеральных идей Адама Смита Лондон столкнется с мятежом в американских колониях, по мнению некоторых носивших военный мундир современников вызванным недостаточным административным присутствием властей за океаном[856].

В контексте хайлендской политики Лондона многие военные и штатские чины, их агенты и информаторы, как раз имея в виду негативный американский пример, будут призывать перейти в Горной Шотландии к камералистским практикам континентальных держав, рассматривая Горную Страну как внутреннюю колонию Великобритании, при этом более перспективную с точки зрения государственных затрат и ожидаемых результатов в связи с управляемым и направляемым властями процессом ее колонизации («цивилизации»)[857].

Таким был интеллектуальный и моральный климат в кругах чинов, ответственных за умиротворение Горного Края, в котором генерал-лейтенанту Хамфри Блэнду, вновь ставшему командующим королевскими войсками в Шотландии в ноябре 1753 г., довелось отстаивать свое видение решения «Хайлендской проблемы». И надо сказать, что он не только принял самое непосредственное участие в спорах по этому поводу, но и стал для правительства первым по значению администратором в крае с точки зрения влияния его рекомендаций на решения, принимавшиеся королевскими министрами в Лондоне — как и генерал Уэйд в свое время, несмотря на жалобы генерала Черчилля или его сторонников в 1752 г.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В сущности, предложения генерала Блэнда не были оригинальны, однако их формулировка, учитывая приведенный выше контекст, способствовала укреплению административного авторитета командующего в глазах его корреспондентов в правительстве. Едва ли не самый показательный пример в этой связи — вопрос о назначении управляющих конфискованными в Хайленде имениями и определении состава Комиссии по управлению конфискованными имениями, в состав которой вошел сам Хамфри Блэнд.

Еще в 1747 г. парламент принял акт, санкционировавший выверку земельных титулов в Горной Шотландии и передачу шотландским баронам казначейства во временное управление конфискованных у якобитов имений. В течение следующих нескольких лет инспекторы собирали сведения о титулах, а также сообщали в своих рапортах о материальном положении, политических и религиозных пристрастиях их обладателей. Кроме того, исследованию подлежало «состояние» их арендаторов. Разумеется, рапорты инспекторов содержали и предложения по «улучшениям», адресованные будущим управляющим конфискованными имениями[858].

В итоге было обследовано 53 имения и 41 из них передано в управление баронам казначейства[859]. Большинство владений было продано в уплату многочисленных долгов их прежних владельцев, так что, когда в 1752 г. вышел акт о передаче конфискованных имений под управление Короны, только 13 владений подлежали его регулированию[860]. И даже в этом случае противоречия между чинами, генералами и министрами в Лондоне по поводу путей и способов реформирования Хайленда давали о себе знать. Даже состав Комиссии по управлению конфискованными имениями был определен и утвержден только в 1755 г.[861]

В этих условиях командующий королевскими войсками в Шотландии, как и в «Мемориале касательно цивилизации Горной Страны» 1747 г., предлагал сдавать конфискованные имения в аренду небольшими участками и на длительный срок, исключить из числа претендентов на должности управляющих имеющих «интерес в Хайленде» (вожди, их родственники или приверженцы), а также — и это соображение было высказано только теперь, после повторного назначения — многих представителей местных властей (членов Сессионного суда) из числа «пламенных шотландских патриотов», «умолявших о пощаде для бедных людей (на деле мятежников)» и во время судов «бывших им скорее советниками, нежели судьями»[862].

Однако это была негативная программа: генерал указывал на тех, кого следовало исключить из участия в реформировании Горного Края, но не давал готовый ответ на вопрос о том, кого в таком случае было необходимо назначать управляющими: «Я зашел слишком далеко, излагая свое мнение в делах такой важности и так далеко отстоящих от моей профессии, я надеюсь, Ваша Светлость скорее отнесете это к моему рвению претворить столь многообещающий план, какой задумала Ваша Светлость, чем на счет моего преувеличенного мнения о собственных способностях, поскольку мои познания в гражданских делах недостаточно широки…»[863]

Вместе с тем его письма в Лондон по этому вопросу, а также некоторым другим, связанным с организацией военного и гражданского управления гэльской окраиной, содержат некоторые рекомендации, которые проливают свет на то, какое место в процессе решения «Хайлендской проблемы» Хамфри Блэнд отводил военным и гражданским чинам, а также местным информаторам: «Я… придерживаюсь скромного мнения, что разумного англичанина следует назначить секретарем Комиссии [по управлению конфискованными имениями], который не связан с местными партиями. Недостаток знания им этой страны не является препятствием, так как он найдет достаточно честных людей здесь, чтобы восполнить этот пробел, если ему прикажут следовать советам тех людей, на которых Ваша Светлость ему укажет»[864].