Колдовство королевы - Брайан Наслунд

сбился со счету на девятом десятке. Судя по всему, изгнанники составляли примерно половину от общего числа.

– Настоящий город, – пробормотал он.

– А по-моему, больше похоже на городской квартал, – сказал Кормо.

Как бы то ни было, за последние четырнадцать лет Бершад впервые оказался в поселении, где каждый житель не пялился на него как на пещерного гоблина. Если не считать руки, до плеча покрытой татуировками драконов, Бершад был здесь таким же, как все.

Кормо указал на широкий туннель:

– Там расположены детские и спальни, но ты, кажется, уже наспался всласть.

– А в Душебродовом Утесе много детей?

– Хватает. От них одна головная боль. Вчера какие-то листирийские сорванцы украли у меня баларские часы. Здешняя малышня обожает тырить вещи у взрослых, а потом требовать выкуп. Видно, готовятся к корсарскому житью-бытью. В общем, я теперь жду, какие условия они мне выкатят. В прошлый раз пришлось показывать мою коллекцию золотых зубов, чтобы получить назад недельную пайку хлеба. Многие умиляются, но меня это страшно достает.

Они дошли до длинного прямого отрезка туннеля с десятками небольших помещений с обеих сторон, перегороженных толстыми железными решетками, запертыми на замок.

– Это наши кладовые. Ты, главное, ничего не пробуй умыкнуть.

Судя по запахам из кладовых, корсары грабили корабли из всех уголков Терры. В одной кладовой хранились запасы ладана и корицы; в другой десятки белых холщовых мешков источали цветочный аромат опиума; в третьей были сложены медвежьи шкуры из восточного Галамара.

За кладовыми виднелось приливное озерцо, полное паргосских улиток с синими раковинами, отливающими перламутром.

– Обожаю этих крошек, – сказал Кормо, указывая на озерцо. – Но в последнее время их почему-то становится все меньше. Керриган приказала переселить бо́льшую часть улиток на нижний ярус и заявила, что любой лакомка, который захочет без разрешения отведать улиток, лишится уха. По-моему, это слишком высокая цена за гурманство, но все равно соблазн велик. От ушей ведь никакой пользы, кроме как серьги цеплять, а я украшений не люблю.

Чуть дальше, за кладовыми, забитыми редкими мехами, пряностями и самоцветами, находился огромный зал, вдвое больше остальных. Вход в него перекрывали массивные стальные ворота, которые охраняли два суровых изгнанника в полном боевом облачении. Из-за ворот доносился сосновый аромат масла галамарского зеленорога.

– Как я погляжу, вы добились больших успехов, – сказал Бершад.

– Керриган умеет приумножать добытое. По большей части наши запасы в кладовых получены почти законным путем. Мы просто договариваемся с торговцами, обмениваем награбленное на их легальные товары и с прибылью сбываем добро по дороге домой. У Керриган прекрасные связи с таможенниками по всей Терре. Так что деньжат мы получаем вдвое больше, а риск снижаем наполовину. С этим не поспоришь, правда? Да ты и сам видишь… – Кормо оглядел зал и довольно вздохнул. – А ведь когда-то я считал, что мне повезло, если удавалось набить брюхо крысятиной.

– Когда тебя отправили в изгнание?

– Ага. Жуткое было время. Днем гоняешься за драконами, ночью спишь под открытым небом. Ни крыши над головой, ни удобств. Да еще приходилось скрываться – и от королевских гвардейцев, которые выслеживали ленивых драконьеров, и просто от мудаков, которые изгнанников за людей не считали.

– Ты хоть раз сражался с драконом?

– Нет, что ты! Как только получил приказ уничтожить каменного чешуйника на Вепревом хребте, так сразу и задал драпака в другую сторону. На первом же привале мой треклятый щит умыкнул мои сапоги и сбежал. А сам я чуть с голоду не подох. Уже хотел было сожрать своего верного ослика, но тут меня спасла Керриган.

– А с ослом что?

– Да тут он, тут. Вместе с остальными.

– С остальными?

Кормо ухмыльнулся:

– Ладно, время у нас есть. Пойдем посмотрим. – Он указал еще на один туннель. – Нам туда.

Через несколько десятков шагов Бершад учуял запах сена и услышал топотки и ослиный рев. От знакомых звуков перехватило горло.

Туннель вел в светлое просторное помещение, где устроили стойла. Сорок осликов бродили туда-сюда, жевали сено, хрумкали яблоками, насыпанными в большие бочонки, принюхивались, покусывали друг друга и то и дело протяжно ревели.

– Галлеад, ты куда спрятался? – окликнул Кормо. – Иди сюда, поздоровайся с нами, паршивец.

Наконец от стада отделился черный ослик с белыми ушами и побрел к Кормо. Корсар погладил ему морду, заросшую седеющей шерстью.

– К тому времени, как кто-нибудь из наших находит изгнанника, тот уже безослый, но бывают и исключения. Изгнанникам разрешают взять осла с собой. Кормить и поить осликов каждому приходится за свой счет, отдавать часть своей доли в добыче, но для Галлеада мне ничего не жалко. Этот паршивец помог мне скоротать много страшных ночей. – Кормо ласково погладил ослика по брюху и спросил Бершада: – А как звали твоего?

– Альфонсо, – прошептал Бершад.

– Хорошее имя.

Кормо хотел было задать следующий вопрос, но Бершад был не готов отвечать, поэтому спросил первым:

– Далеко еще до Керриган?

Кормо испытующе взглянул на Бершада, потом кивнул, словно бы понял, в чем дело, и ответил:

– Мы почти на месте.

Они молча прошли еще через несколько залов, а потом свернули за угол и оказались в огромной сводчатой пещере, куда мог бы поместиться замок Мальграв.

В ней высились деревянные леса с запутанной системой лесенок и мостков, ведущих вверх, вниз и через громадное пространство пещеры. Пол заливала морская вода (Бершад учуял соленый запах), но выхода к морю не было, – очевидно, туда вел подводный туннель.

Но самым примечательным в пещере было сооружение в центре, подвешенное на сотнях пеньковых канатов, прикрепленных к известняковым сводам. Оно напоминало огромное осиное гнездо – конической формы, сужающееся книзу, – и было сделано из гнутых кедровых досок и плашек, плотно пригнанных друг к другу и уложенных по спирали.

– Мы называем его улей, – сказал Кормо, почесывая затылок. – Никто не знает, кто и зачем его построил. Керриган обнаружила его здесь, в пещере, а потом лично похитила баларского архитектора, чтобы он подвесил улей к потолку. Поганый часопоклонник утверждал, что это создание неведомого гения.

Бершад знал, кто этот гений, но упоминать о Касамире сейчас было ни к чему.

– Разговоры с изгнанниками Керриган предпочитает проводить именно в улье, потому что там всего лишь один выход, он же вход. По той же причине она тут и ночует, хотя я бы и глаз не сомкнул, все представлял бы, как эта хреновина падает в воду.

– И как же попасть внутрь? – спросил Бершад.

– Непросто. Я сейчас покажу.

Кормо провел его по деревянному настилу лесов. Под весом тел доски покачивались и прогибались. Кормо и Бершад спустились и по мосткам перешли под самый улей. Бершад унюхал, что полированные кедровые плашки пропитаны смолой каучукового дерева. Локтях в двадцати над головой виднелась единственная дверца.

– Эй! – крикнул Кормо, рупором приложив ладони ко рту. – Я привел Бершада Безупречного.

Дверца распахнулась, из нее выглянул человек с дальнестрельным арбалетом – каждое плечо арбалета было длиной с рог антилопы.