Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Его спичи большей частью состояли из высказываний, раскрывающих его отношение к разным вещам – событиям, явлениям, историческим фактам. Синельников выработал четкую позицию по отношению ко всему происходившему, происходящему, и к тому, что должно произойти. И он считал своим долгом оповестить об этом граждан. Граждане, считал Синельников, должны знать, как он относится к алкоголизации, ассенизации, инфляции, дефляции, дефлорации, деградации, эрекции и секреции, индексации, крепитации, наркотизации, самоликвидации, вальвации и девальвации, имитации и медитации.

Его определения были емкими, исчерпывающими. На выступлениях царил дух правдоискательства. Высказываемые идеи были непременно национальными, общенациональными и общепризнанными. Всё дышало истребительным патриотизмом и ненавистнической любовью к России.

Синельников был уверен, что программа его партии наполнена идейным содержимым, словесные конструкции которого оправдывали её название – «Интеллектуальный резерв России». И эту свою уверенность, это мнение, в котором он утвердился, он пытался навязать населению. А чтобы подкрепить свои слова, приглашал на выступления разных людей, имеющих какой-то вес, – опять же, с их слов. То были люди, знавшие людей, которые знали крупных областных и городских чиновников. Также присутствовали люди, знавшие людей, которые знали крупных бизнесменов и общественных деятелей. В общем, собирались все те, кого привлекала бесплатная выпивка по окончанию выступления. Оправдывая бесплатную еду, они что-то произносили перед избирателями – в пользу «Интеллектуального резерва», разумеется.

Глеб Гордеев привёл Андрея на выступление Синельникова перед медицинскими работниками и студентами-медиками. Собрание проводилось в актовом зале медицинской академии. Цель мероприятия – убедить население, трудоустроенное в медицинских учреждениях города и области, голосовать за Синельникова на предстоящих депутатских выборах.

Окинув взглядом аудиторию, Андрей спросил:

– Что это за сбор блатных и нищих? Чего ты меня сюда привел?

– Давай послушаем.

– С какой целью слушать?

– Михаил Алексеевич серьёзный человек.

– До сегодняшнего дня я тоже так считал. Лучше бы ему заниматься научной работой. Или же своим «Медторгом».

Гордеев объяснил, что Синельникову необходима поддержка лидеров молодёжных движений, а также предпринимателей. Если на следующем собрании кто-то, умеющий говорить, скажет что-нибудь положительное о партии, это зачтется, когда Синельников станет депутатом Госдумы. Это великолепный шанс выдвинуться.

– Мне позволят приходить на «Медторг» и бесплатно там работать?

И Андрей направился к выходу. У него были свои мотивы к этой встрече, и они расходились с Глебовыми.

Мятое, розового цвета лицо Гордеева, с голубыми, пластмассовыми глазами, выражало в этот день благодушие. Пухлая, белоснежная, без единого волоска рука, с пальцами, способными удавить лошадь, полезла в карман, и вытащила оттуда пачку сигарет. Он закурил.

Ругая Синельникова за его жлобство и прижимистость, он твердил, что обязан профессору своим нынешним благополучием, которое, опять же, видел только он один. Его, вчерашнего студента, Синельников трудоустроил, дал возможность заработать. Какое-то время Гордеев работал в отделе продаж, затем, не увольняясь из «Медторга», по рекомендации Синельникова он устроился в голландскую фармацевтическую компанию, где получил стабильный оклад и служебный автомобиль. А еще ему удалось наладить сбыт дефицитных антибиотиков через анонимные кабинеты кожвендиспансеров и женские консультации. Конъюнктура позволяла делать высокую наценку, и эти операции давали неплохой доход. И спрос заметно превышал предложение. Гордееву нужен был постоянный приток товара на условиях отсрочки платежа – врачи брали товар только на реализацию, а директор «Медторга» отдавал товар по предоплате.

Вываливая в одну кучу и хорошее, и плохое, Гордеев приговаривал, что всегда говорит одну лишь правду, поэтому люди верят ему.

– Ты дашь мне деньги под процент? – спросил он, неожиданно прервав повесть о своей честности.

Оказалось, что нет. У Андрея не было планов ссужать деньгами случайных знакомых.

– Внимание, Глеб! Ты можешь взять нужные тебе деньги не в долг, а насовсем.

И Андрей пояснил сказанное. Родители Гордеева были из Урюпинска, там проживали его родственники. Кто-то из них мог быть в тот июньский день возле магазина «Промтоваров» и видеть людей, описание которых будет предоставлено. Всё это нужно сказать следователю прокуратуры. Цена вопроса – тысяча, может, две тысячи долларов. Именно та сумма, которая нужна Гордееву на раскрутку своего дела.

– А Трезор сможет занять?

Андрей не стал объяснять, что свидетели нужны для того, чтоб вызволить Трезора из СИЗО.

– Мы с Трезором не инвестируем деньги. Сейчас нам нужны свидетели. Твои Урюпинские родственники, Глеб.

Мимо медакадемии проходили две девушки – высокая брюнетка в короткой юбке, и среднего роста худая блондинка.

– Паси, какие тёлки! – сказал Гордеев.

Увидев Андрея, брюнетка улыбнулась. Он вышел ей навстречу, чтобы отойти подальше от Гордеева, отличавшегося удручающим вкусом в отношении одежды, и обладавшего манерами балаганного шута; всё это могло отпугнуть девушек и воспрепятствовать беседе.

– О-о, Марина, привет!

– Мариам… если что.

– Извини.

– Ты куда пропал?

– Я… потерял твой телефон.

Они разговорились. Он рассказал, что весь в делах, уволился с работы, и подыскивает себе другую, она сообщила, что благополучно сдала летнюю сессию, и перешла на второй курс. Андрей взял для приличия телефон и пообещал позвонить.

– Ты должен мне пачку сигарет, – сказала Мариам на прощание.

Андрей вернулся к Гордееву, стоявшего с выражением лица а-ля «хоть бы кому-нибудь вдуть».

– Ты чего тормознулся? Вдувабельные мартышки, давай их в баню вытащим.

– Свидетели, Глеб! Будут свидетели, будут и девушки, и юноши, и деньги. Реальные деньги на твоё дело.

– Какие ещё свидетели, не загружай меня лишней информацией.

Глава 41

Припарковавшись напротив Витебского вокзала, Владимир вышел из машины. Полчаса он ждал на обочине. Наконец, появился Артур.

– Час уже стою здесь, дрочу на проходящих мимо баб!

– Извини, Вовок, попал в пробку.

– В пробку попал… Пробка у тебя в голове.

Так они разговаривали. Владимир возмущался по поводу того, что Артур постоянно опаздывает на встречи, Артур же оправдывался тем, что машина постоянно ломается, а движение в Петербурге такое, что впору покупать вертолёт.

– Вертолёт… – проворчал Владимир. – Машина для перехода с одного света на другой. На нём ты будешь опаздывать на сутки. Ты устроился на работу?

– Да.

– Зарплата?

– Она не нужна, Вовок. Директор – гребень. Ссыкун, каких мало. Мы сделаем его, я это вижу.

– Сделаем… Ты уже много кого сделал.

Они обменялись многозначительными взглядами. Оба уже поняли, что вклиниться в чужой бизнес намного выгоднее, чем затевать свой, и стали обсуждать план действий. Владимиру тоже нужно было устроиться на строительную фирму, – туда же, куда устроился Артур.

– Чем они занимаются?

Артур объяснил, что фирма выполняет субподрядные работы у крупных застройщиков. Кроме того, ремонтирует производственные помещения на крупных предприятиях, есть два магазина, торгующие стройматериалами.

– Два магазина… Бизнес крупный, или так, поссать вышли?

– Поссать это мы сюда приехали, Вовок. У них реальная контора.

– Уже страшно, Артур, – оттого, каких людей мы поимеем.

– Ну, чего? Поедем, посидим в ЛДМ?

– Нет, мне надо к брату зайти.

И Владимир махнул рукой в сторону здания клиники Военно-медицинской академии. Ещё раз детально проговорив то, что нужно сделать, они расстались. Владимир пересек проезжую часть, прошел через проходную, кивнув охраннику вместо предъявления пропуска, повернул вправо, и направился в сторону главного корпуса.

«Вот он удивится, когда увидит, что вместо одного Быстрова вышли двое!» – подумал он. Поднимаясь по лестнице, Владимир здоровался с незнакомыми людьми в белых халатах, пожимал руки, и обменивался репликами.

– Как операция, Игорь Викторович?

– Нечеловеческая работа! Неимоверный, чисто… адский труд.

– Больной выживет?

– Время… закопает всех… пардон… покажет. Не могу ничего обещать, всё очень серьёзно.

Так он дошёл до кардиологического отделения, и, остановившись у кабинета с табличкой «Заведующий отделением. Быстров Игорь Викторович», постучался в дверь, затем заглянул вовнутрь. Брат его, извинившись перед посетителем, вышел в коридор.

– Где ты подобрал его? – спросил Владимир, заглядывая в кабинет через неплотно прикрытую дверь. – Чисто… глиномес какой-то.

– Этот крендель заплатил за своего друга… или подругу, хрен поймёшь их эпидерсию. Дорогая получилась операция. Он… человек со связями, с деньгами, с положением.