Америkа (reload game) - Кирилл Еськов

- Покаяние должно быть деятельным, сын мой. Братья в Пуэрто-Касадо помогут тебе не оступиться на этом новом пути; среди них там есть всякие - в том числе и... со сложным прошлым. Мои индейцы проводят тебя до Корковадо: отсидишься у них там пару недель, пока шум не стихнет. Железная дорога для тебя, как ты понимаешь, закрыта довольно надолго, но центральные власти вряд ли станут разыскивать тебя специально.

- А - этот?.. - спасенный боязливо кивнул куда-то в пространство. Молоденький парнишка, почти мальчик, с веснушчатой крестьянской физиономией; бог знает, каким ветром занесло его в ту банду. - Он... он точно был там один, падре? Я к тому, что тогда он - оборотень, а то и похуже: люди такого не могут, точно вам говорю!

- Этот сейчас скачет отсюда во весь опор на юго-запад: уж оборотень он там или кто, но ему необходимо перехватить поезд в Туско и побыстрее убраться с Территории... Впрочем, раз уж мой послушник с твоей лошадью вернется лишь ближе к вечеру, рекомендую тебе все же сидеть тут тихо-тихо, и не отсвечиватьво дворе.

- Вы - хороший человек, падре! - с чувством вымолвил юный Кудеяр.

- Да, мне уже недавно докладывали, - хмыкнул префект.

- Повстречайся вы мне раньше - может, вся жизнь моя пошла бы по-другому...

- Никогда не поздно, как видишь. А что как раз из раскаявшихся грешников выходят наикрутейшие праведники - общеизвестно.

- Я хочу отблагодарить вас, падре!

- Благодари лучше Господа нашего, сын мой. В Пуэрто-Касадо у тебя будет для того куча возможностей.

- Вы не поняли, падре. Благодарность моя состоит в том, что я убью вас сейчас быстро и безболезненно, - появившийся неведомо откуда в руке веснушчатого "калаш" никак не наводил на мысли о шутке. - Если вы, конечно, не станете ерепениться и быстренько откроете ваш денежный ящик. Ну и прочее - документы там, оружие... А если нет - придется для начала прострелить вам коленки, ну и еще много чего можно придумать... Не ожидали, падре?

- Ожидал, конечно. Разве я смахиваю на дурачка, сын мой? - иезуит был совершенно спокоен, а если и побледнел, то бледность ту никак не разглядеть было под оливковым загаром. - А ты как думал - дьявол, которому ты служил прежде, вот так вот и отпустит тебя на все четыре стороны, по первому твоему рапорту об отставке? Нет, брат! - это он тебе напоминает, что в контракте твоем было записано: "За вход - доллар, а за выход - два". Но мы - я с моими братьями - как раз и даем тебе сейчас те искомые два доллара: чтоб ты мог выплатить неустойку и послать прежнего хозяина куда подальше. Не как милостыню их даем - заметь! - а в долг: отработаешь, на благо Господа нашего. И не покаянными молитвами, а творя в миру реальное добро - с нашей помощью.

- Красиво излагаете, падре - я прям заслушался! А ежели от небес поближе к земле?

- А поближе к земле - ну вот чего ты собрался на этом поиметь? Всем, что надо для бегства, я тебя и так снабжу. Спрятать тебя надежнее, чем мы, все равно не сумеет никто. Наличности мы в миссиях не держим - зачем? А пополнить свой послужной список еще и убийством иезуитского префекта - это ж надо совсем мозгов не иметь: найдем, мы ведь и это умеем - слыхал, поди... Оно тебе надо?

- Оно конечно... - ствол "калаша" вроде как чуть дрогнул вниз. - Но я - такая уж карта привалила - числюсь сейчас в покойниках, ну и пускай оно, пожалуй, так и остается. Кроме вас, падре, никто меня не видал... даже послушник ваш, хотя индейцы - по-любому не в счет. Так что...

- Да если б я хотел тебя сдать - что мне стоило мигнуть тому ?

- Верно. Но - а ну как всё же передумаете? Я же вот - передумал! - ствол вернулся в прежнее положение.

А ведь, похоже, и вправду - шмальнет-таки, дурашка... Глупость какая... "Господи, прости ему, грешному, ибо не ведает, что творит..."

Сотворяя молитву, отец Игнасио чуть прикрыл глаза; когда же он вновь приподнял веки, ему помстилось, будто черный силуэт бандита на фоне полыхающего неземным уже светом дверного проема начал вдруг распадаться на части - что за притча?.. Мгновение спустя иезуит сообразил, что силуэтов-то - два: один стоит на прежнем месте, а второй осыпается к его ногам, и всё это происходит в каком-то невозможном, противоестественном беззвучии.

- Простите, святой отец, - смиренно поклонился ликвидатор, - но стрелять я не решился: боялся зацепить вас - если бы прошла навылет.

Он опустился на корточки и, деловито обтерев нож-наваху об одежду убитого, рывком перевернул того - рассмотреть лицо.

- Ну вот и девятый: Плюшевый Вилли. Редкостная сволочь, даже и на том ихнем фоне... Да вы, впрочем, и сами всё видели, святой отец!

- Вы... - удивительно, но страх - настоящий, перехватывающий горло - он ощутил лишь сейчас, когда всё уже, вроде бы, позади. - Вы - с самого начала знали?

- Разумеется. Даже если б я не умел считать до девяти - вы как-то больно уж беспомощно слили тот диспут. Хотя даже я сам на те свои наезды ответить бы сумел.

- И... вы использовали меня как приманку?

- А что мне оставалось? - развел руками ликвидатор. - Ведь вы же ни при каких обстоятельствах не дали бы мне обшарить миссию, верно?

- Это - да.

- Ну - вот. А скажите, святой отец, - в глазах "ангела смерти" мелькнуло вдруг вполне человеческое любопытство, - знай вы заранее, как оно у вас с ним обернется - всё равно бы его не сдали? Если честно?

- Всё равно не сдал бы.

- Верю! Вы воистину хороший человек, святой отец. Правильный... Только вот в людях разбираетесь хреново, а уж для иезуита - в особенности.

- Что же до "учения братьев Марианы и Суареса", - обернулся он напоследок, уже от порога, - то я, в общем, в курсе того, как Суарес обосновывал признание "народа как целого" источником права. И как он отправил в нокаут влезшего с ним в публичную полемику Якова I Английского, пытавшегося дискутировать с ним с позиции "Божественного права королей". И как потом папская комиссия нашла невозможным осудить ту идею о "народе как источнике права", поскольку она непротиворечиво проистекает из постулата о свободе воли; и как Папе пришлось, констатировав "теологический пат", наложить запрет на обсуждение этого вопроса как такового... Но тема безусловно интересная, да!

...Дальнейший путь его лежал, разумеется, вовсе не на юго-запад, к полустанку Туско на Транс-Амере, а почти строго на восток: от железной дороги (с сопутствующим ей телеграфом) некоторое время следовало держаться подальше - береженого бог бережет. Через трое суток скачки по раскаленной полупустыне, где компанию ему составляли лишь миражи, кондоры и гремучие змеи, перед ним открылась долина Рио-Гранде с ее галерейными лесами из техасского ореха и уютно расположившимся посреди них пограничным Эль-Пасо. Здесь он расседлал и отпустил на волю запаленную лошадь (не светиться же на дюжине долларов от ее продажи...), упрятал револьвер под пончо, понезаметнее (что было нарушением закона: скрытое ношение оружия в Техасе дозволялось лишь полицейским) и вступил в город пешим порядком, смешавшись с толпой съезжающихся на субботний базар пуэбло и навахо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});