Операция "ГОРБИ" - Анна Гранатова

— Это слишком очевидно. Ольга усмехнулась.

— Что ж, если Союз распадется, какое нам до этого дело? Ведь дом из розового мрамора все равно останется в собственности семьи Армена... Нашей с ним семьи...

«Еще бы! — подумал Игорь. — Она ничего не боится!»

И никогда ничего не боялась, он помнил ее уверенную улыбку, когда они познакомились на студенческом балу... Она гордо идет по жизни, улыбаясь подобно Медузе Горгоне. Что ей любовь, страсть, треволнения духа, — всего лишь несколько зыбких иероглифов на песке времени!»

— Чаю, кофе? Чем тебя угостить на прощанье, Ольга?

— Если можно, коньяк. В Армении я пристрастилась к хорошему коньяку... Пациенты Армена задаривают элитным коньяком—Чтоб он подобрал получше палату или там особое лечение... несут коньяк целыми ящиками...

— Ах, вот оно что! — Волгин открыл дверцу деревянного бара. — У меня, извини, только французский...

— Сойдет! Да, сегодня знаешь, какая дата-то? День землетрясения в Спитаке. И день моего знакомства с Арменом.

— Будем пить за землетрясение или за ваше знакомство?

— Глупый вопрос. За нашу предстоящую свадьбу с Арменом! На ней будет вся его родня. Человек триста... Будет его кузен, очень влиятельный чиновник. Он заведует нефтью...

— А! Понимаю. Сфера твоих профессиональных интересов...

— Какая чушь, Игорь! — Она залпом выпила свой коньяк и зашуршала оберткой шоколадки. — У меня сейчас совсем другие интересы, не то что были в Москве. Я даже слышать не хочу о чертежах нефтепроводов! Это слишком мелко. Мне интересна политика. Скоро мы станем суверенным государством! Абсолютно независимым от Москвы! Мы не будем ни в чем отчитываться перед центром! Ни за одну монету потраченных в республике денег!

— Это самое главное.

— Еще бы! Никакого контроля из центра, никакого тоталитаризма и «руки Москвы»! И потому армянская политическая и деловая элита активно берет власть в свои руки... каждый день на счету... И я... тоже хочу в этом поучаствовать. Как пресс-секретарь кузена моего мужа. Почему бы и нет?

— Да, почему бы и нет? Я уверен, Ольга, что в новой семье ты добьешься многого. Ты прославишься как первая леди Еревана! Я уверен, что у тебя, Ольга, все получится!

— Не иронизируй... — Она отломила еще кусок шоколадки. — Но я знаю и чувствую: мы — на пороге нового мира, новой реальности. И — новой жизни. И я ничего не могу с собой поделать, Игорь, меня словно что-то подталкивает... какая-то неведомая сила гонит меня вперед, шаг за шагом, будто я что-то упускаю очень важное. И я ловлю это неуловимое, словно прилетевшую из заморских стран чудесную бабочку, я хочу схватить и поймать неосязаемый шанс стать счастливой...

— Я думал, ты уже вполне счастлива...

— Извини. Я не могу себя вести иначе. Я счастлива, только когда ощущаю себя победительницей. И я хочу взять реванш за все те годы, когда была простым инженером и домохозяйкой...

«Я потерял ее, — подумал Игорь Волгин, — потерял навсегда. Нельзя больше надеяться, что она просто однажды ошиблась, и искренне влюбилась в армянского врача, восхищенная его даром Асклепия, или же влюбилась в его роскошный розовый дом на берегу Севана... Нет, она уже не вернется. Вот он, кризис сорокалетия! Погруженная в свои иллюзии, она будет раз за разом бежать за своей мечтой — однажды проснуться знаменитой и влиятельной женщиной, вхожей в политическую элиту страны. Но наступит день, и она поймет, что все это — просто разыгравшееся воображение, замутившее рассудок. Но будет уже поздно. Уже сейчас невозможно склеить семью, которую она разбила своими собственными руками!»

Игорь сделал еще глоток коньяка.

— Ольга, я рад, что ты так хорошо сумела устроить себе новую жизнь... Вот только зачем ты продолжаешь цепляться за прошлое? У тебя уже есть дом из розового мрамора. Зачем тебе еще часть нашей московской квартиры?

— Мне чужого, Игорь, не надо. Но своего я не отдам.

— Подумай о своей дочери, Ирис. Ей тоже надо где-то жить. Она, конечно, пытается брать с тебя пример... но у нее это плохо получается...

— А кстати, как дела у Ирис? Чем она сейчас занимается?

«Как она холодно и отстраненно отзывается о собственной дочери! — подумал Игорь. — Просто удивительно, как людей меняет время!»

— Работает в научном институте, ассистентом. Иногда что-то пишет в газеты. Но замуж не собирается. Один ее поклонник оказался предателем, другой — циником и мерзавцем... Ирис, кажется окончательно разочаровалась в мужчинах.

— Ничего. За черной полосой всегда наступает светлая. Ирис — умная и привлекательная и когда-нибудь найдет свое счастье...

«Она уже не смотрит в мою сторону прежними влюбленными глазами, — с горечью подумал Игорь, — у нее началась новая жизнь... Вторая молодость. Она хочет взят реванш за всю свою не сложившуюся в Москве карьеру? Грустный самообман воспаленного мозга! Неумолимая безнадежно грустная химия угасающих гормонов... Теперь вся ее жизнь — там, в далеком высокогорном мире... В новой политической реальности, в новом государстве, которое вот-вот будет создано на обломках Союза. Что ж, этому невозможно препятствовать!»

— И еще, Ольга, подумай о том, что если тебе когда-нибудь придется приехать из Еревана в Москву, и возникнет проблема, где остановиться... то на правах бывшего мужа, я смогу тебе помочь...

Она презрительно фыркнула.

«Странная вещь все-таки религия, — думал Волгин, — Особенно, когда священное писание становится мировоззрением, заполняя каждую клеточку головного мозга. Армения. Первый регион Кавказа, принявший христианство. Высокогорная страна, в которой вплоть до VI столетия господствовала греческая культура, оказалась причудливее в религиозной эволюции чем можно было ожидать. 90% армянских храмов были православными. Но... У Армении оказались слишком активные соседи, а мусульманство- слишком стремительной силой. Курды, персы, да и некоторые азербайджанцы исповедовали ислам. Всего

тысяча мусульман жила в советском Ереване, но что это были за люди! С яркой, воинственной харизмой! И вот, пресловутый ислам связал Ольгу с новым армяно-азербайджанским другом! Мусульманские корни чернооких предков Ольги, переселенцев из далекой Персии, оставшихся жить в горах Армении, неожиданно напомнили о себе. О, загадочные вопросы крови.»

— О чем ты думаешь, Ольга?

Она усмехнулась, сощурив глаза, взмахнув густо намазанными тушью ресницами, похожими на паучьи лапками.

— Сказать правду? О том, что в моей Армении есть два чуда. Это Голубое Око и Голубая Жемчужина. Голубым оком мы называем высокогорное озеро Севан, ну а Голубая Жемчужина, — старинный, красивейший храм Еревана... Мечеть, выложенная голубыми узорчатыми изразцовыми плитами, тайну изготовления которых никому из ученых так и не удалось разгадать. Мечеть была сильно разрушена в советское время. После отечественной войны там устроили склад, планетарий, библиотеку и еще бог знает что. Недавно иранцы закончили реконструкцию Голубой Мечети. Вот до чего мы дошли с советскими атеистическими принципами. Голубую Жемчужину советского Еревана спасали мусульмане из Ирана! И для меня это больше чем мечеть, так же как Севан для меня гораздо больше чем просто озеро. Это часть моей истории, часть меня самой.

— Мне жаль терять тебя, Ольга. Пусть в твоей жизни будет Голубая Жемчужина и Голубое Око... Но в жизни ведь есть не только это ?

— Ты сам виноват, что все это время жил в мифах. И в исторических преданиях.. Дело не в доме из розового мрамора, а в том, что в Армении, моя родина. И я хочу на нее вернуться! Ольги Волгиной больше нет. Мои новые родственники, называют меня именем, которое мне дали родители в детстве. Это по паспорту я — Ольга, а в детстве меня звали Алия, что означает, «Восхождение». И я надеюсь, что моя звезда сейчас начинает восходить...

— Алия. Восхождение с иврита. — В глазах Игоря навернулись слезы

— В моей армянской семье — были и евреи, и турки, но более всего — персы, солнечные люди солнечной земли. Имя Алия распространено в этой чудесной стране. У меня древний род...

Волгина стремительно поднялась, и забросила сумку с арабским бисерным орнаментом через плечо. Изумрудный бархат разбежался нежными складками.

— Да, нельзя склеить разбитую вазу. Не волнуйся. Я позабочусь об Ирис. Надеюсь, когда-нибудь ты пригласишь к себе, на Севан?

— Когда-нибудь, но не сейчас. К тому же, скоро между нашими республиками будет установлены границы, таможни... будет введен паспортный контроль, визы...

«О да, — подумал Игорь, — Иногда она все же что-то понимает. Границы, таможни... Да, именно к этому все и идет. Раздел, распад... Союз бьется в агонии.

На берегу высокогорного Севана курится фимиам из золота заходящих столетий. Влажный туман ниспадает на склоны черных гор. Громче рокочут грозы надвигающейся катастрофы и отчаянней кричат голодные чайки, еще темнее занавес из теней грядущего, вожделения и крови. И вот уже бурлит водоворот извечной битвы за власть, и грохочут новые землетрясения. И ярче блещет огненная лава, вырвавшаяся из черного жерла и сползающая со склонов тысячелетней горы, и запекаясь, как кровь, на черных щупальцах, оставляя далеко позади себя хрустальное серебро и живой изумруд. Тревожный сон Зевса-громовержца, выронившего из рук огненные стрелы молний.