Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

Уже находясь под водой, парень, ломая ногти, смог вскрыть сосуд, и высохшая кровь хохотуна влилась в поток реки. Не зря они с Крысой тогда так старались найти это чудовище на просторах Изнанки.

Лиса мог поклясться, что ощутил сам вкус этой крови. Соленый. Неприятный.

Лишь стоило ему, из последних сил, выплеснуть свое подношение реке, как былое давление ослабло. Стало мягче, и он, захлебываясь, смог выплыть наружу и с трудом догрести до берега.

Вылезши наружу, парень обессилено упал и лежал бы, наверное, до самого утра, пока не услышал за спиной отдаленные шорохи.

– Милый, – раздалось позади него. – Что ты там делаешь? Ты разве хотел искупаться?

Лиса застыл, как громом пораженный. Он едва не утратил способность дышать, но все же нашел силы подняться и повернуться.

Он не ошибся. На том берегу стояла Анарин. Растерянная. Такая родная.

В свете луны она походила на древнее божество воды, вышедшее показаться своим обожателям. Длинный подол ночной рубахи легонько развевался на ветру, делая образ еще более прекрасным.

– Я так долго тебя ждала, милый, – говорит она с укором. – Искала тебя. Звала. Разве ты не слышал меня?

Лиса молчал. Не говорил ни слова. Он застыл точно истукан, чувствуя, как с трудом пытается побороть себя.

– Почему ты молчишь? Разве ты не рад мне? Может, мне переплыть к тебе? Ты ведь так устал…

Невидимые чары едва не завладевают Лисой, а сам он, чувствуя, как кровь подступает к сердцу, делает навстречу видению пару шагов, едва обратно не зайдя в темный поток, из которого с таким трудом выбрался.

– Почему ты не идешь ко мне? – доносится с той стороны. – Неужели мой храбрый рыцарь попросит свою даму перебраться к нему?

– Ты… Ты… Ты не Анарин! – что было мочи закричал он.

– Эй, милый, да что с тобой? Что ты говоришь такое? Хочешь обидеть меня? Зачем, милый? Я ведь так люблю тебя…

– Нет! Ты – не она… Не она, слышишь! Всего лишь иллюзия… Иллюзия…

– Разве я похожа на иллюзию, – мягкий голос говорит совсем рядом.

Лиса растерянно смотрит впереди себя, но на той стороне никого нет, а рядом… Порывисто обернувшись, он видит ее. Совсем рядом. Она улыбается ему.

– Похожа?

Он растерян. Его сердце и его разум по разные стороны баррикад. Ему тяжело выбрать… Она так близко.

Не выдержав такой душевной муки, парень срывается. Что есть мочи он пытается убежать. От всего. От тихой деревеньки, в которой жил, от колодца, от теплого дома, от спокойного мира… От Анарин.

– От чего ты бежишь? – точно волшебная формула, повторяется позади него вновь и вновь.

Но он не мог сказать. Только знал наверняка. Остановится – посмотрит в ее глаза и перестанет владеть собой. Он и так едва смог уйти. Второй раз ему так просто не удастся осуществить свой порыв.

Земля проваливается под ногами, и он летит вниз. Широко расправив руки, он едва ли может что-либо рассмотреть в первозданной мгле.

Удар. Глухой. Не сильный. Точно Лиса приземлился на пуховое одеяло. Перекатился и, неожиданно для себя, услышал рокот водопада. Совсем близко. Он заглушает призывную речь Анарин, вселяет надежду. Быстро встав, парень из последних сил устремляется навстречу нему.

Мягкая пружинистая земля вначале похожа на студень, но чем сильнее растет решимость Лисы, тем тверже она становится. Темнота не пугает его. Отчего-то тут его способности обретают былую силу. Теперь он видит в чернильном покрывале сумрака так же хорошо, как и прежде мог. Встреча с настоящими путниками совсем не пугает его.

Вдалеке, парень готов поклясться, виднеются грохочущие мощные потоки водопадов. Серебристая вода, несущая незыблемую мощь, низвергается в бурный поток.

– Лисхен!

Голос Анарин прорывает завесу свирепого гула и звонким отблеском застывает где-то на поверхности. Лиса застывает как вкопанный.

Девушка стоит у самого водопада. Она смотрит на него. Жалобно. Призывно.

– Отойди! – кричит он ей.

– Остановись, милый! Не разбивай нашего счастья! Если ты перейдешь подземную реку, дороги назад уже не будет!

– Я…

Жгучая боль обжигает его. Мир переворачивается вверх тормашками. Взрывается фейерверком отсветов. Он едва помнит, как пересекает граничную черту и, прячась в ярком свете выступившего наружу полотна Изнанки, находит второй обломок древнего артефакта. Превозмогая невозможное, попутно отбиваясь от рассвирепевшего демона, в которого превратилась Анарин, он пытается ускользнуть по вьющейся по земле бледно-зеленой лозе. Потом цепи камней. Угасающее сознание. Бурный всплеск магии и он проваливается в небытие. Вот только куда – Лиса не знает.

19:00

Трехъярусная балюстрада словно колышется в неярком свете, исходящем от подземной реки. Мягкие пожухлые тени оседают на ней древними наростами, никогда не меняющими свое положение. Они, точно одежда, одевают украшенные тонкой резьбой линии колонн и замысловатые изгибы крутоверхих арок, танцуют по тусклым контурам безликих силуэтов статуй, глядящих на путников своими незрячими, слепыми и давно погасшими глазами. Свод, высоко поднявшись в темноту, становится невидимым полукружием мнимого призрачного неба, такого далекого и оттого бесконечно близкого. Причудливые узоры следуют по его растопыренному животу, теряясь в неизвестности.

Лишь ленивое журчание нарушает древний покой давящего своей дивной красотой зала да незваные гости, вошедшие в дремлющую под чарами былого величия обитель, неспешно громко переговаривающиеся с двух противоположных берегов полноводной реки. Хоть расстояние между путниками не такое уж большое, но им приходится то и дело выкрикивать друг дружке нужные фразы, чтобы быть услышанными. Благо, что их странная беседа не тонет в глубинах вод, а все же доносится до ушей адресатов.

– Хуже уже не будет, – отчетливо сказал серкулус, безучастно вглядываясь в бесконечную даль, распростертую по обе стороны балюстрады. – И я не считаю, что нам действительно стоит лезть туда. Слишком уж это рискованно, да и я не совсем представляю, что за гадость в этой воде водится.

– Да ладно, – отвечает ему застывший немного поодаль Крыса, время от времени внимательно всматривающийся в мутную светящуюся поверхность медленно текучего, вязкого потока. – Винс вообще ее пил и смотрите, все еще живой.

– Спасибо, что напомнил, – уныло откликается парень по другую сторону подземной реки. – И в следующий раз говори потише, а то мне как-то неприятно об этом думать.

– Но ведь все позади, – пожимает плечами путник.

– Не для меня, – паренек явно озабочен своим здоровьем. – Желудок крутит. Вот опять, – последовал мучительный возглас. – Подождите.

Схватившись за живот, Винсент быстрыми шагами отбегает немного назад, прячась в одной из дальних ниш.

– Артала, я не спрашиваю, зачем ты дал ему выпить эту дрянь, мне просто интересно, почему именно ему? Он что-то тебе плохое сделал? Обидел как-то? – Дэз обращается к высокой фигуре джолу в надежде понять, что же такое сподвигло того на этот странный, с точки зрения серкулуса, поступок. – Парнишку теперь, смотри, как шмонает. Тебе его хоть жалко, дружок? Чувство вины не просыпается?

Сидя у самой кромки потока, Дэз задумчиво посмотрел на оставшегося в одиночестве архивариуса со странной смесью непонимания, горечи, зыбкого удивления и усталости. Как это было не странно, но серкулус в очередной раз пытался понять, до какой степени может дойти идиотизм выходца Долины Озера Слез, когда тот сталкивается в обычной жизни, с не прописанными в учебниках проблемами. В отличие от самого Винсента да совершенно нелюбопытного Крысы, Дэза терзало неожиданно проснувшееся чувство пытливого первооткрывателя, залезшего в черепную коробку безумца, родом из неисследованной и дикой чужеземной культуры. Артала Арайна же для серкулуса всегда представлялся странной, причудливой и совершенно неопознанной землей, понять которую, в его глазах, было едва ли возможно. Вот он и пытался хоть как-то уразуметь, что двигало поступком джолу, хотя понимал, что вряд ли все же сможет это сделать, но извечное упрямство не давало покоя. Ему надо было докопаться до самого дна. Дорыться до сути. Тут даже дело не в том, что Артала воспользовался водой из реки, и не в том, что у того была с собой полная фляга, и даже не в том, что он мог дать пареньку парочку шлепков по лицу или применить первую помощь. Нет. Дэза интересовала лишь одна особенность – Арайна считал случившееся в порядке вещей и совершенно не понимал, с чего же его стал так упорно припекать серкулус.

– Я вас не понимаю, господин Смитт, – намек на удивление едва сквозит в ответе джолу, – он же пришел в себя, значит все хорошо.

– Ты считаешь, что это можно пить? – по-прежнему донимает его Дэз.

– Извините, но я вынужден в очередной раз констатировать факт непонимания сути вашего вопроса. Его парадигма остается для меня неясной.

– Чтоб тебя, – в сердцах сказал серкулус тихо, а потом громче, чтоб на той стороне реки его отчетливо слышали, продолжил: – Я имею в виду, Арайна, что ты позволил мальчишке хорошенько хлебнуть из реки. Этой реки, – указывает он на окутанный мягким свечением поток, – ты понимаешь? Ведь ты же запросто мог дать ему ту воду, что была у тебя с собой. Почему ты этого не сделал, я никак не могу понять.