Ночь ворона, рассвет голубя - Рати Мехротра

убийство? Откуда взялась темная магия?

Она уже знала ответ, но ей нужно было услышать это от него. Иначе у нее бы не было никаких доказательств.

Его рот скривился:

– Я должен сдержать свою клятву.

Она крепче сжала свой клинок.

– Какую еще клятву? Это ты убил моих шпионов? А слуги с кухни – это ты их подставил? Они вообще живы?

Его лицо исказила судорога.

– Я убил их самым гуманным из возможных способов. Один взмах ножа – и они навсегда исчезли.

Так много невинных жертв. Она вся полыхала.

– Ты попадешь в ад, Таной.

Он то ли рассмеялся, то ли всхлипнул.

– Я уже там.

– Кому ты подчиняешься? – требовала она ответа. – Я хочу знать его имя.

Что-то вспыхнуло в его глазах.

– Не сомневайся.

– Что?

– Когда придет время, убивай без колебаний. Вот самый важный урок. Разве ты еще его не выучила?

И, не обращая внимания на лезвие у своего горла, он закричал.

– Она здесь! Катьяни здесь!

Ее рука в тот же миг вонзила кинжал в его плоть. Послышалось бульканье, и хлынувшая из перерезанной артерии кровь забрызгала его лицо.

Катьяни вытерла лицо рукавом и попятилась, оцепенев от ужаса. Она убила его. Она хотела сохранить ему жизнь, заставить признаться при свидетелях и отправить в темницу. Она хотела получить ответ на вопрос почему. Своим криком он застал ее врасплох.

Он сказал ей убивать без колебаний. Он практически вынудил ее убить его, а она попалась в эту ловушку. Он даже не назвал Бхайрава по имени. Это был провал.

Она услышала грохот сапог по земле.

– Она здесь! – закричал стражник, светя лампой ей в лицо.

Катьяни встала и побежала, возвращаясь к тому розовому кусту, где лежали ее лук и колчан. Стражники хлынули в сад со стороны дворца, и качающиеся фонари разбрасывали повсюду пятна желтого света. Катьяни схватила свои вещи и помчалась в дальнюю часть сада, к дворцовой стене.

Поднялся крик.

– Я вижу ее. Вот она!

Катьяни засунула ногу в расщелину. Если бы она смогла добраться до крепостных валов, то спрыгнула бы с них и скрылась в деревьях, которые покрывали склон холма.

Стену озарил свет, и Катьяни замерла.

– Ты вернулась лишь для того, чтобы убить моих людей? – спросил Бхайрав ледяным голосом. – И даже не собиралась поздороваться?

Опираясь спиной на стену, она с бешено колотящимся сердцем повернулась к нему лицом. Со всех сторон ее окружили стражники, в руках у которых были луки с натянутыми стрелами и обнаженные мечи. Впереди всех стоял Бхайрав.

– Приветствую, Ваше Величество, – сказала Катьяни, стараясь, чтобы тон ее голоса был таким же холодным, как у него. – Отлично выглядишь. Похоже, власть тебе к лицу.

– Завидуешь? – спросил он с насмешкой. – Ты и меня хочешь убить? Тогда ничто не помешает тебе стать регентом.

– Как ты смеешь обвинять меня? – воскликнула она. – Суд был подставой. Фалгун солгал…

– Фалгун, которого ты убила, – перебил он. – Таной действовал с тобой заодно? Ты убила его, чтобы он не смог раскрыть ваш заговор?

У нее закружилась голова.

– Я ничего не замышляла.

– Помнишь, что это? – спросил Бхайрав, снимая с плеча кнут.

Катьяни сотряс приступ ужаса. Нет. Только не Ченту. Она не вынесла бы прикосновения этого ужасного оружия. Катьяни бросилась вверх по стене, переставляя ноги от одного выступа к другому. Она почти достигла вершины, как вдруг в воздухе раздался свист и кнут обхватил ее за ногу. Катьяни прижалась к стене. Ее ладони кровоточили, мысли в панике метались от одной к другой.

Бхайрав с силой дернул кнут на себя, и Катьяни с болезненным стуком упала на землю. Колчан, висящий у нее за спиной, от удара разлетелся на части. Сломанные стрелы впились в ее кожу. Она схватила лезвие выпавшего кинжала, и он порезал ее ладонь. Боль вырвала ее из тумана, которым страх окутал ее разум.

Лицо Бхайрава превратилось в маску ярости.

– Ты могла просто держаться подальше. Но нет, тебе нужно было вернуться. Скажи мне, одобрил бы Ачарья все совершенные тобой убийства? Спасет ли он тебя на этот раз?

– Почему ты сжег Нандовану? – выпалила она в ответ. – Разве не для того, чтобы выгнать меня оттуда?

Он скривил рот:

– Я не имею к этому никакого отношения.

Он щелкнул Ченту, и это движение было настолько быстрым, что она едва успела поднести руку к лицу.

Кнут полоснул ее по руке, оставив жгучую полосу боли и шепот злорадного восторга. Катьяни хотела убежать, хотела кричать, но ее конечности отказывались двигаться. И разве она не заслужила наказания? Она убила своего учителя, когда он был безоружен и беззащитен.

«Он предатель, – сказал ей голос разума. – Он убил твоих шпионов и ни в чем не повинных слуг».

Кнут ударил ее еще раз, затем еще. Когда ее духовная сила почти иссякла, чья-то рука скользнула в ее ладонь.

Над ней склонился улыбающийся Айан.

«Вставай, Катья. Пришло время сражаться».

«Я не могу. Я просто не могу, – всхлипнула она. – Я не могу сделать это одна».

«Ты не одна. Я всегда с тобой. – Он потянул ее за руку. – Ну же, где девушка, которая могла бы победить нас со связанной за спиной рукой?»

Это воспоминание было словно глоток свежего воздуха на залитом кровью полу. Она, пятнадцатилетняя, стоит на тренировочной площадке с Айаном и Бхайравом. Перед битвой с Бхайравом Таной заставил ее завязать одну руку за спиной, чтобы уравнять разницу в их мастерстве. Когда она победила Бхайрава, Айан покатывался со смеху, но потом она одолела и его.

«Какое восхитительное воспоминание. – Ченту обвился вокруг ее шеи и прошелся по груди, оставляя красные следы. – Теперь оно принадлежит мне».

Нет. Она больше ничего не позволит отнять у себя. Катьяни зажала кнут в кулаке, застав Бхайрава врасплох. Прежде чем он смог его вырвать, она полоснула по Ченту кинжалом, спрятанным в ее кровоточащей ладони.

Ченту закричал, издав такой пронзительный звук, что Катьяни едва не выронила клинок. Она держалась за кнут и резала до тех пор, пока его кончик, дергаясь и извиваясь, словно змея, не упал ей на грудь. Она с отвращением отшвырнула этот огрызок прочь, и тот приземлился на лицо одного из стражников. Вскрикнув, он выронил меч. Остальные стражники криками собрались вокруг него.

Катьяни попыталась встать, надеясь, что, пока они отвлеклись, она сможет сбежать. Или, по крайней мере, сможет обнажить свой меч. Но Бхайрав наступил ей на предплечье, придавив сапогом к земле, и она ахнула от боли. Юноша приставил свой меч к ее горлу.

– Не двигайся, – сказал он дрожащим от ярости голосом. – Или