Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников» - Евгений Сатановский

Возникшие на Ближнем и Среднем Востоке исламистские структуры – от умеренных, как тунисская «Ан-Нахда», до радикальных, наподобие ставшей интернациональным брендом «Аль-Каиды», распространились и укоренились далеко за пределами региона. Сегодня именно Запад – их основная финансовая, а зачастую и кадровая база. Европейские исламские общины шлют огромные деньги на джихад тем, кто воюет «с неверными» в Сирии, Ираке и Афганистане. Да и поток европейских джихадистов, едущих на войну в Двуречье к ИГ и «Джабхат ан-Нусре» впечатляет своими размерами. Волна политических конфликтов в арабском мире и Африке используется исламистами Европы для возвращения в светские республики БСВ, где они были ослаблены или уничтожены авторитарными режимами.

Возвращение джихадистов на их «исторические родины» в Машрике и Магрибе имеет перед собой в качестве стратегической задачи построение там исламских государств или (задача-минимум) закрепление во власти. Формирование устойчивого большинства в местном парламенте или парламентской фракции, достаточно крупной для участия в коалиционном правительстве, с постепенной исламизацией правящей элиты и введением норм шариата на основе демократического голосования – менее быстрый, но более надёжный путь к конечной цели (государству, основанному на законах шариата), чем теракты и революции. Хотя крови на этом пути в конечном счёте может пролиться не меньше.

Оптимистичные прогнозы западных аналитиков и израильских левых политиков относительно будущего светской демократии на БСВ, основанные на отсутствии зелёных знамён в рядах протестующих в Египте и Тунисе в ходе «Арабской весны», имеют мало общего с действительностью. Осторожность и постепенность, сочетание умеренных заявлений в отношении Запада, медленное наращивание уровня конфликта с Израилем без чрезмерного напряжения экономики и потери боеспособности армии, зависящих от сохранения отношений с США, опора на политическое и дипломатическое лобби на Западе – основа современной политики исламистов, дорвавшихся до рычагов управления. Что, придя к власти, блестяще продемонстрировал в Турции Реджеп Тайип Эрдоган.

С 50–60-х годов ХХ-го века – со времён президента Эйзенхауэра, первого западного лидера, использовавшего политический ислам в «холодной войне» и первых лет существования «мюнхенской мечети», ставшей европейской штаб-квартирой «Братьев-мусульман», была построена основа сетевой структуры этой организации. Она была создана руками таких лидеров, как Саид Рамадан, Махди Акеф и Рашид Ганнуши. Система эта до сих пор действует по всему западному миру. Этноконфессиональные гетто, мечети, исламские общинные центры и студенческие клубы в Европе, Северной и Латинской Америке стали такой же базой исламистов, как поставляющие им боевиков лагеря беженцев в Африке и на БСВ.

Особенностью исламистской системы является тесная связь террористического подполья с наркоторговлей и криминальными этническими группами. Отдельные ячейки отличаются высокой, а иногда и полной автономией, не связаны с одним-единственным центром, опираются на самофинансирование, семейные и личные связи участников со странами исхода (так, МИД Великобритании ежегодно фиксирует около полутора миллионов поездок граждан этой страны в Пакистан).

Значительная часть финансовых средств в этой системе передаётся по неформальным каналам «хавалы», без использования банковской системы. Нарастающую роль в вербовке и подготовке кадров, идеологической обработке мусульманского населения и борьбе за молодёжь играет Интернет, в котором в настоящее время действует более 11-ти тысяч исламистских сайтов на различных, в том числе европейских, языках. «Виртуальный джихад» в Европе давно заменил традиционные сетевые террористические организации. Причём концепция «индивидуального джихада», при которой любая структура отсутствует в принципе, а исламист «дозревает» до состояния, при котором готов совершить теракт, за домашним компьютером, практически не оставляет шансов силовикам на превентивные действия.

В странах Запада различные исламистские группы и организации делят сферы влияния в зависимости от происхождения местных мусульманских общин. В Испании они опираются на выходцев из Марокко и Алжира. Во Франции – из Марокко, Алжира, Туниса, Сирии и Ливана. В Италии – из Туниса и Ливии. В Германии – из Турции, Ирана и арабских стран. На территории Бенилюкса основу радикалов составляют арабы и сомалийцы. В Швейцарии и Латинской Америке – арабы и иранцы. В Великобритании и Канаде – арабы, пакистанцы и выходцы из других стран бывшей Британской Индии. В Скандинавии сильны позиции пакистанцев и сомалийцев. В Греции и на Кипре – сирийцев, ливанцев и палестинцев. В США – выходцев из Южной Азии, Ливана, Сирии, Ирана и Сомали. Интеллектуальные центры ислама на Западе – Париж и Лондон. Среди радикальных муфтиев в мечетях много палестинцев и пакистанцев. Штаб-квартира наднационального руководства – Швейцария.

Современная структура международных исламистских организаций напоминает Коминтерн или воплощение на практике «Протоколов сионских мудрецов» – одной из самых популярных книг, распространяемых радикальными исламистами в исламском мире и за его пределами. Стратегия контроля над местной исламской общиной, тиражируемая от страны к стране, включает в список первоочередных объектов школы, мечети и благотворительные фонды. Их основными спонсорами выступают, как правило, Саудовская Аравия, Катар и Турция, а в случае шиитов – Иран. Школа позволяет контролировать и рекрутировать молодёжь. Мечеть – верующих. Благотворительный фонд – деньги и тех, кто эти деньги жертвует. А также тех, кто нуждается в пожертвованиях.

Радикальные организации исламского мира, включая военно-политические и террористические группировки, имеют на Западе филиалы или представительства, которые стремятся наладить контакты с правительствами и спецслужбами стран пребывания. Теракты на территории этих стран, как правило, совершают не базирующиеся там на постоянной основе «умеренные» исламисты, а формально не связанные с ними радикальные группировки, что представляет собой не более чем распределение функций. «Умеренные» в одной стране часто выступают в качестве радикалов в другой, используя особенности законодательной практики стран Евросоюза. Особенно помогает им законодательство Франции, Великобритании и стран Скандинавии.

Даже «Ан-Нахда», воссозданная 1 марта 2011 года Ганнуши, самая влиятельная после роспуска бывшей правящей партии политическая сила Туниса, привержена жёсткому толкованию Корана, «не исключала» введения шариата, включая телесные наказания, и поддерживала получение женщинами меньшей доли наследства. Что говорить об остальных… При этом радикальные группировки, копившие силы к уходу США из Ирака и Афганистана и пропустившие первый этап волнений в арабском мире, вследствие которых сменилась власть в Тунисе и Египте, резко интенсифицировали свою деятельность, увидев результаты «Арабской весны».

«Аль-Каида в странах исламского Магриба», возглавляемая Абу Мусабом Абдель Вадудом, попыталась уничтожить президента Мавритании Мохаммеда ульд Абдель Азиза и начала готовить теракты в Алжире и Франции. В ливийской Киренаике было объявлено о возникновении в Эль-Байде и Дерне «исламских эмиратов» и укрепила позиции салафитская «Аль-Джамаа аль-Исламия аль-Мукатиля», в составе которой воевали ветераны афганской «Ливийской бригады», насчитывавшей свыше тысячи человек. В Сомали интересы Саудовской Аравии представляла «Ахль Сунна валь-Джамаа», а поддерживаемое через Эритрею Катаром движение «Аш-Шабаб», связанное с пакистанской «Аль-Каидой», контролировало юг страны, включая порт Кисмайо.

В Йемене большинство улемов и шейхов, во главе с лидером исламистов шейхом Зиндани, поддержало против президента А. А. Салеха оппозиционную «Лику Муштарака». «Братья-мусульмане» организовали массовые выступления протеста в Иордании – впервые с «Чёрного сентября» 1970 года и Сирии – первый раз после разгрома их мятежа в городе Хама в 1982-м году.

Правда, к началу 2016 года волна сошла на нет. «Братья-мусульмане» потеряли Тунис и Египет (последний в пользу военных), не смогли стать ведущей политической силой в Сирии, а в Ливии были поставлены на грань выживания в столкновениях с салафитскими группировками и светскими частями генерала Х. Хафтара. В Йемене оппозиционный союз племён распался. В конечном счёте «Братьям» пришлось опираться исключительно на Катар и Турцию, да и те одновременно поставили на «Исламское государство».

Примером возникновения самовоспроизводящейся системы организации джихада служит современный Пакистан. Лавинообразное расширение системы религиозного образования в этой стране и провал её реформы, инициированной в 2001-м году президентом Первезом Мушаррафом, стали победой религиозных экстремистов. Лишь 507 из более чем 15-ти тысяч пакистанских медресе, зарегистрированных Федеральным ведомством религиозного образования, вместо 8 тысяч запланированных, приняли участие в реформе. Что, говоря простым русским языком, означает её полный провал и несостоятельность пакистанского государства в попытке установить контроль над исламистскими радикалами.