Дебютантки - Джун Зингер

— Нет, Сара! — твердо сказала Мейв. — Меня совершенно не интересует писательское ремесло! Я думала, чем хочу заняться, и решила, что это будет уход за больными. Мне кажется, что в январе начинаются и курсы медсестер.

Сара заморгала:

— Уход за больными? Драить полы и выносить ночные горшки?

— И это тоже, — ответила ей Мейв. — Но и многое другое. Уход означает помощь людям, забота о них.

— Боже ты мой, заботься о людях, если тебе так хочется! Наверно, в глубине твоей католической души спрятана протестантская этика Эбботов. А что нам делать с тобой, Крисси? Как ты думаешь, что тебе лучше изучать: искусство, живопись или музыку?

Крисси засмеялась:

— Обязательно нужно выбирать?

— У тебя к этому способности, и, их нужно как-то использовать!

— Я выбираю искусство, живопись.

— Хорошо. Ты сможешь посещать Лигу студентов, изучающих искусство и живопись на Уэст, пятьдесят семь. Там прекрасные преподаватели, и тебе там понравится. Я уже все узнала у своих знакомых по кафе. Там стараются заинтересовать студентов. Кроме того, недалеко расположены хорошие магазины. Ты всегда сможешь заскочить в «Бендел» за покупками.

Крисси старалась не улыбаться:

— Запиши меня туда.

— Как ты считаешь, в какую больницу мне стоит ходить на практику? — спросила Мейв, тоже стараясь не рассмеяться.

— Пока я еще не знаю. Но все узнаю. Может быть, «Флауэр фифт»? Или «Пейн Уитни»?

Мейв дразнила ее, но Сара тут же начала перечислять больницы, которые считались весьма престижными, и неожиданно подсказала Мейв ответ. «Пейн Уитни»? Для людей с нестабильной психикой? Мейв как раз хотелось заниматься духовным здоровьем людей.

— Так, мы уже все решили, правда? Я буду актрисой, Мейв — медсестрой, если уж ей так хочется, а Крисси станет художницей. Боже! Мы начнем новый год с шумом!

Сезон в Нью-Йорке. 1947

1

Мейв встретилась с доктором Грегори Кери, так сказать, на профессиональном уровне. Она закончила развозить ночные посудины больным в одном крыле, пройдя его с северного конца к южному. Потом, толкая алюминиевую тележку, она вновь собрала горшки. Выходя из комнаты 311, Мейв поскользнулась на выложенном плитками полу в коридоре. Она поставила горшок на тележку, подтолкнула ее к следующей комнате и пошла вытирать пол. Услышав всплеск и грохот, она взглянула вверх. Ее тележка врезалась в доктора.

Доктор Кери повел себя безукоризненно, хотя в него врезалась тележка и выплеснулось содержимое горшков. Он был высоким мужчиной с великолепной копной серебряных волос. Его теплые серые глаза улыбались, видя смущение Мейв.

— Доктор, я не знаю, как мне оправдаться… О Боже, могу я вас вытереть? Я… Пожалуйста, простите меня…

— Мне всего лишь нужно снять халат, и я буду как новенький… Но при условии, что я одновременно сброшу как минимум пятьдесят лет.

Какой милый человек, подумала Мейв, когда он, улыбаясь, ушел. Этот голос… Мистер Кери больше похож на персонажи пьес Шекспира, чем на врача.

— Он один из лучших психиатров города, — сказала ей Джилли Дейтон, старшая сестра. — Ты произвела на него неизгладимое впечатление!

Крисси была в экстазе. Учиться в школе искусств ей нравилось больше, чем просто бродить по магазинам, ужинать с друзьями или веселиться на приемах. Она, конечно, все равно выходила в свет по вечерам, но для нее стали более интересными дни, которые теперь были заполнены новыми впечатлениями. Она обнаружила, что ее способности выше средних. В ней была Божья искра. Она будет хорошо рисовать. По утрам она изучала анатомию у Джорджа Бриджмана, а днем занималась живописью у Роберта Брекмана. Ей так все нравилось! Она была благодарна Саре. Представьте себе, маленькая сиротка Энни Крисси Марлоу учится у великого Брекмана! Ей правилось и ее новое окружение. Каждый день, возвращаясь домой, она приносила своим подругам новости.

— Эта Сюзи, которая позирует в Лиге, такая нахалка! Между сеансами она расхаживает совершенно голая, накинув на себя кимоно, которое едва прикрывает ее. Сегодня она сидела с нами на ступеньках и курила, ноги были широко расставлены, и ветер раздул ее кимоно. На Пятьдесят седьмой улице образовалась пробка. Один водитель грузовика, увидев пипиську Сюзи, которую обвевали ветра, совсем ошалел и въехал прямо на тротуар. Мы хохотали как сумасшедшие!..

Сара сразу же поняла, что она не хочет стать профессиональной актрисой. Но было так интересно толкаться среди людей театра после однообразия великосветской толпы, переходившей из кафе в кафе, с одного приема на другой, и т. д. Хотя остальные дебютантки делали то же самое. Кто-то пробовал выступить в качестве модели. Поступив в драматическую студию, она ходила на прослушивания, пробуясь на роли, которые ей совсем не хотелось играть. Ей, конечно, никто и не предлагал главные роли, так — маленькие, типа «Кушать подано!». Но Сара все равно считала, что принадлежит к миру театра, может упоминать имена известных актеров, сидеть в «Сарди» или у «Тутсе», обмениваться сплетнями, и получать удовольствие от богемной жизни!

Вскоре после того, как Сара поступила в студию, она встретила на занятиях молодого человека. Бывший студент, он уже где-то играл. Она поняла, что он ей нравится, в ту же секунду, как он вошел в комнату, хотя он был небрежно одет в кожаную куртку, грязную майку и мятые брюки. Сара сначала обратила на него внимание потому, что ее соученица Стелла начала обхаживать его, называя «щеночком», потом на него уставились все остальные и не могли уже отвести от него взгляд. Даже в таком странном одеянии он обращал на себя внимание. Пожалуй, такого красивого парня она еще никогда не видела. Они пошли вместе выпить, и он удрал, чтобы повидать друга своего друга, а ей пришлось заплатить за выпивку. Сара вернулась домой злая, но он не выходил у нее из головы. Ей так хотелось рассказать, Мейв и Крисси о своем новом знакомом.

— Его зовут Марлон, на нем один красный носок, а другой зеленый, он просто прекрасен. Я такого раньше никогда не видела.

— Вы еще не трахались? — строго спросила ее Крисси.

— Конечно, нет, — мечтательно ответила Сара. — Ты же знаешь, что я не потребляю некошерное…

Мне сообщали все новости из Нью-Йорка по телефону или присылали наспех нацарапанные записки, но я им не завидовала. У меня был Джонни! И я уже второй год училась в Редклиффе, хотя и не имела понятия, чем буду заниматься в дальнейшем. Раньше моим главным предметом был английский, но в Редклиффе не было факультета, на котором я могла бы продолжить свои занятия. Однако меня больше занимали отношения с Джонни. Я все еще оставалась его девушкой, с которой он, быть может, обручится. Но мне очень хотелось иметь обручальное кольцо на среднем пальце левой руки.