Восстание - Юрий Николаевич Бессонов

стал, не дай бог, бородой оброс… Шепнула я ему о вас, он сразу понял. «Это Васька Нагих, говорит, закадычные дружки мы с ним…»

Старуха налила чаю в стакан и подвинула стакан к Наталье.

— Пей, — сказала она.

— Спасибо, Василиса Петровна, спасибо… Еще он мне что-то думал сказать для вас, тихонько так говорить начал, чтобы часовой не слыхал, а тот вскинулся… «Я тебе пошепчусь, — кричит, — отдала передачу и вали домой, пока цела…» Я ушла. Спорить с ним не станешь… Колька Карлуков часовым стоял, а он у них, считай, самый вредный…

— Где же этот арестный дом и откуда вы их часовых знаете? — спросил Нагих.

— У нас тут все свое — и тюрьма своя и каратели свои… — ответила Наталья.

Василиса молча поглаживала рукой скатерть.

— Когда же Павла арестовали? За что? — спросил Василий.

— Две недели назад… Дознались, что в Иркутске красногвардейцем служил, — ответила Наталья и, вдруг задумавшись, стала глядеть в угол. Глаза ее от расширенных зрачков казались совсем черными.

— Выходит, невеселые вести о дружке узнал… — сказала Василиса.

Нагих молчал.

— Что теперь делать будешь? Может, лучше назад в Сибирь ехать?

— Пока поживу, а там видно будет, — сказал Василий.

— Если не опасаетесь, к нам на квартиру становитесь, — предложила Наталья. — Паша наказывал…

— К чему ему туда соваться… — сказала Василиса. — Пущай у меня живет, покуда не гоню. Я старуха, с меня спрос маленький.

— И так можно, и так можно, — сказала Наталья и вдруг подняла на Василия глаза. — Они похваляются: «Мы, — говорят, — не только всех большевиков уничтожим, а и память о них каленым железом выжжем». Бабы, что мытницами в штабе у них работали, сказывали, будто этой ночью партию к расстрелу готовят… Будто поведут арестованных красногвардейскую могилу на площади раскапывать, гробы на татарское кладбище нести, а потом будто на кладбище всех расстреляют…

— Ты баб не слушай, они тебе наговорят, — сказала старая Василиса.

— Может быть, и в самом деле так болтают… Только, похоже, правда. Они завсегда на татарском кладбище расстреливают… Ну, пойду я, — сказала Наталья, поднимаясь с табуретки. — Изба у меня пустая, и дверь не заперта…

На ходу застегивая курточку, Наталья пошла к двери, но у порога остановилась и посмотрела на старую Василису.

— Василиса Петровна, — спросила она, — вы меня ночевать сегодня к себе пустите?

— А у себя что, страшишься? — спросила старуха.

Нагих взглянул на Наталью.

Худощавое лицо ее с выступающими скулами и ввалившимися щеками было сейчас без кровинки. На высоком, выпуклом, как у ребенка, лбу лежала глубокая складка.

— Не страшусь я… У вас из соседского пустого сада площадь заводскую видно… Ночи сейчас лунные…

— Ну? — сказала старуха.

— Если мытницы правду сказали… А вдруг и Павла сегодня выведут, а потом на татарское кладбище… А я и не узнаю, ведь не скажут…

— Опять про то же, — сказала старуха.

— Ведь ничего потом не скажут… Следа не найдешь…

Василиса вздохнула.

— Ночуй, мне не жалко. Места всем хватит…

— Как стемнеет, приду, — сказала Наталья и быстро вышла за дверь.

9

Вечером старая Василиса засветила лампу и села за шитье.

Нагих бродил из угла в угол комнаты и думал о том, что теперь делать в чужом городе и в незнакомом поселке.

Старуха сидела молча, низко склонив голову над работой. Казалось, она даже не замечала своего нового квартиранта.

— Не идет что-то Наталья, не иначе, раздумала, — сказал Нагих, посмотрев на черное окно.

— А ты что, или соскучился? — спросила старуха.

— Поговорить мне с ней надо.

— О чем разговаривать-то? — Василиса снизу вверх взглянула на Нагих. — Или вправду жениться приехал? Единый раз девку увидал, а уже скучаешь…

— Я не скучаю, — сказал Василий. — Мне ее о заводе расспросить нужно. Может, у нее люди знакомые есть, может, что доброе посоветует.

— А ты ее меньше слушай, — сказала старуха. — В девках ума немного, ты сам соображай.

— Что сообразишь, если кругом никого не знаешь. На Павла у меня весь расчет был, — сказал Василий и прислушался.

За окнами раздались торопливые шаги, потом кто-то негромко постучал в ставень.

— Видать, она… — Василий пошел было отворять дверь, но старуха остановила его.

— Куда кинулся? — сердито сказала она. — Засуетился… А если это не Наталья, к чему открывать будешь, не хозяин…

Она поднялась с табурета и вышла в кухню.

Однако Василий не ошибся. Вернулась старуха в комнату вместе с Натальей. Она пропустила гостью вперед и, войдя в комнату следом за ней, сказала:

— Прикатила… А мы уже ждать отчаялись. Василий-то, чай, все каблуки стоптал.

Наталья мельком взглянула на Василия и едва приметно улыбнулась.

— Ох, и темень на дворе, как слепая, шла, — сказала она. — А ветер с ног валит, будто и не город вовсе, будто и домов нет, а глухая степь. Озеро разыгралось, не дай бог, стоном стонет…

Наталья сняла платок, скинула курточку и все повесила за дверью в кухне, потом подошла к столику, около которого работала Василиса, и присела на табуретку рядом.

— Давайте работать вам помогу, все время скорее пройдет. Хоть петли метать стану.

— Какая там работа сейчас. Неволит, что ли, нас