Месть проклятых - Аллан Коул

– Что это было, черт возьми? – спросил Стэн, поднимаясь и отряхиваясь.

Килгур опускал свою винтовку, а из окна свесилось мертвое тело.

– Поганый снайпер, – сказал Килгур.

Стэн мотнул головой и крякнул. Баста. Для него война закончена.

* * *

Труп Ло Прека был подобран группой таанских жителей, которых отрядили собирать мертвые тела.

Под надзором имперского инспектора санитарной службы труп Ло Прека погрузили на грузовой гравитолет и вывезли на загородное кладбище, где и кремировали – вместе с тысячами безымянных жертв последних военных действии.

И на том война закончилась.

Глава 56

Документ о капитуляции представлял собой небольшой кусок белого пергамента. Он был очень коротким. Потому что никаких условий в нем не оговаривалось. Капитуляция была полной и безоговорочной.

С того момента, как этот документ подпишут обе стороны, бывший Таанский Союз оказывался на милости победителя – Вечного Императора.

Документ лежал на небольшом, покрытом скатертью столике. За ним сидел лично Ян Махони – представитель Вечного Императора и отныне генерал-губернатор того, что до сих пор называлось Таанским Союзом. Этот столик и стул были единственной мебелью в совершенно пустом банкетном зале "Нормандии".

Именно здесь произошел тот роковой инцидент, который привел к началу войны. Тогда этот банкетный зал загромождали столы, уставленные деликатесами для приема цвета таанской дипломатии. И тогда предполагалось подписать документ совсем другого рода – декларацию о мире. Сам Вечный Император председательствовал на обеде в честь таанских высокопоставленных гостей. Увы, последовал вызванный предательством кровавый инцидент.

Теперь Император не показывался. Его нарочитое отсутствие должно было подчеркнуть унижение таанцев. Вместо Императора за столом сидел Махони. За его спиной стояли навытяжку два адъютанта. Вдоль стен выстроились ряды высших имперских офицеров.

В дальнем конце зала, за наспех сооруженными ширмами, скрывались несколько телевизионных бригад, которые должны были снимать исторический момент.

И вот раздвинулись створки парадного входа, и в зал вошел полковник Пэстор. Из всех членов таанского Верховного Совета в живых остался он один. Через минуту он превратится в простого гражданина. Согласно указу Вечного Императора, как только будет подписан документ о капитуляции, все ранги и титулы бывшего таанского государства будут отменены.

В медленном скорбно-торжественном проходе к столику в центре зала Пэстора сопровождали двое таанцев, один – в мундире офицера таанской таможенной службы, второй – в мундире генерального почтмейстера. Чиновников более высокого ранга не нашлось. Сам Пэстор, согласно требованию Вечного Императора, был одет в штатское.

Наконец Пэстор остановился перед столиком. Махони поднял голову – и это было единственным движение в зале после того, как Пэстор замер на месте. Махони и Пэстор встретились глазами, глядя друг на друга исподлобья.

Пэстор знал, что имперские солдаты поставили на всех площадях большие экраны, которые сейчас показывают крупным планом каждое его движение. И миллионы таанцев наблюдают за ним. Его долг – как-то сберечь и свою, и их честь. До каких пределов унижения ему позволено дойти?

Второго стула не было. И никто не предлагал.

Махони, не вставая, придвинул бумагу к Пэстору.

– Подписывайте! – коротко велел он.

Пэстор дрожащей рукой дотянулся до ручки и поставил на документе свое имя. Махони передвинул документ в свою сторону и тоже подписался. Затем кусок пергамента был отдан адъютанту. Лишь после этого Махони снова поднял глаза на Пэстора. Глаза, полные ненависти. Однако именно эта ненависть внесла успокоение в душу Пэстора. Как раз ее он понимал.

– Это все, – сказал Махони.

И в гробовом молчании гражданин Пэстор повернулся и вышел вон.

* * *

Адмирал Стэн шагал взад и вперед по коридору. Из динамиков в обоих концах коридора несся голос комментатора, который рассказывал взахлеб о происходящем в банкетном зале. Шагая по коридору, Стэн поглядывал на дверь, которая вела в апартаменты Вечного Императора. В любой момент Стэна могли вызвать к верховному главнокомандующему. Стэн был одним из немногих, кто с точностью знал, что Император находится на борту "Нормандии".

– Говорит, что он режиссер этого спектакля, – передал Махони слова властителя, – и просто обязан быть где-то поблизости, в последнем ряду, даже если ему нельзя лично появиться на сцене.

Стэн понимал обуревавшие Императора чувства и не мог не восхищаться его силой воли: в такой момент остаться за кулисами! На его месте Стэн похерил бы все протоколы и обязательно пошел бы поглядеть, как противник корчится в последней агонии.

Но не это было предметом размышлений Стэна, покуда он мерил шагами коридор. У него в голове роилось множество вопросов, которые, впрочем, сводились к одному: что босс поручит ему сейчас? Стэн был сыт по горло секретными операциями, подготовкой тайных убийств и прочим официально благословленным насилием. Он достаточно наубивал в своей жизни, от мысли о новом насилии уже мутило. И ему надоело, что им постоянно манипулируют. Надоело отдавать приказы и видеть, как люди гибнут, пытаясь их выполнить. Впервые на нем красовалась новенькая адмиральская форма, а уже и она ему надоела. Стэну смутно виделась жизнь, никак не связанная с армейской службой. Он мог только гадать, способен ли он жить спокойной мирной жизнью вне армии, но так приятно было хотя бы помечтать об этом.

Сент-Клер и Л'н были заняты продажей Сакс-клуба. Быть может, ему стоит присоединиться к ним, если они вложат деньги в какой-то бизнес. Да черт возьми, Ида для него заработала процентами такой капитал, что он может купить несколько улиц игорных домов!.. Или заняться шоу-бизнесом? Бр-р! Что-то не тянет. Нужно посоветоваться с Килгуром. А то объединиться и на пару затеять что-нибудь на одной из далеких планет Фронтира, поглядеть, как живут и что затевают тамошние аборигены.

Тут створка двери с легким шипением отошла, и охранник-гурк жестом пригласил его внутрь.

Стэн зашел и вытянулся по стойке "смирно" у порога. Вечный Император нажал на клавишу, и телеэкран перед ним погас.

– Вольно, адмирал, без формальностей! – нетерпеливо бросил властитель. – Сыт по горло церемониями. Надеюсь, вас не обижает, когда я говорю, что все эти солдафонские штучки у меня вот где сидят.

Стэн рассмеялся, нисколько не обидевшись, и сел в кресло – не спрашивая разрешения у Его Величества. Император встал, взял бутылку стрегга и два стакана. Наполнил оба стакана до краев.

– До того, как я погоню вас отсюда, у нас будет время осушить по стаканчику, а потом еще по одному. Как только эти поганые таанцы уберутся с "Нормандии", я отдам приказ лететь прочь.

– Направляетесь домой, сир? – спросил Стэн.

– Черта с два, – ответил Император. – Прежде придется выполнить миллион формальных обязанностей. Вы знаете всю эту петрушку: пожимать руки, целовать детишек, позволять фотографировать себя с людьми, которых я разрешаю считать важными персонами, благодарить моих союзников за то, что они сто раз заносили нож для удара мне в спину, но так и не осмелились осуществить задуманное... Ну и всячески раздувать свою популярность всеми доступными средствами.

Да, не видать мне Прайм-Уорлда в ближайшие шесть месяцев! И я заранее устал от всей этой белиберды. Что ни говорите, настроение у меня совсем неподобающее.

Он встал, чтобы произнести тост.

– Выпьем за неподобающее отношение.

Стэн чокнулся со своим эксцентричным боссом, и оба опрокинули в себя море огня – чистый стрегг штука забористая. Император налил еще по стакану.

Итак, выпьем и это – и гуляй, Стэн, иди на все четыре стороны. Неужели... свобода?

– Вот когда я вернусь из этого дурацкого рекламного турне, тогда завертится настоящее дело. И мне потребуется помощь.

Стэн понял, что мечту о свободе можно оставить.

– Мне приходилось перестраивать мою чертову Империю не один раз, – продолжал Император. – Но я не думал, что на этот раз дела обстоят так погано. Пойми правильно – я знаю, что именно надо перестраивать. Но после этой войны рядом совсем не осталось толковых людей, которые в состоянии помочь мне в этом.

Сулламоре и его прихлебателям только бы набить собственную мошну. Бездарные хапуги. Честным бизнесом они бы и гроша не заработали. Живут коррупцией. Короче, мысль о них не повышает мне настроение. Нужна свежая кровь, талантливые парни вроде тебя. Будет трудно. Подожмем яйца лет на пятьдесят-шестьдесят, но потом свое возьмем. Так, чтоб мы могли гордиться новым, очищенным миром.

Стэну разговор не понравился с самого начала; когда же в него заскочило это "мы", он встревожился не на шутку.