Смертельно влюбленный - Сандра Браун

— Иди первая в душ.

— Но ты испачкался хуже меня.

— И именно поэтому тебе может не захотеться заходить туда после меня. Давай сейчас. А я пойду поищу, нет ли в большом доме чего-нибудь поесть.

Не произнеся больше ни слова, он вышел из комнаты. Хонор растерянно смотрела на закрытую дверь и слушала, как Ли спускается по лестнице. Потом она сидела несколько минут неподвижно, собираясь с силами, чтобы пошевелиться. Наконец ей удалось себя заставить.

Туалетное мыло в душе было из тех, что кладут в спортивных раздевалках, но тем не менее Хонор щедро использовала его и даже помыла им голову. Она могла бы наслаждаться горячей водой хоть всю ночь, но, вспомнив, что Кобурну это нужно гораздо больше, чем ей, вышла из душа, как только ополоснулась как следует.

Полотенца были тонкими, но ободряюще пахли «Тайдом». Хонор разобрала пальцами колтуны в волосах и снова оделась в грязную одежду, но не смогла заставить себя засунуть чистые ноги в промокшие кроссовки. Их она вынесла в руках.

Кобурн вернулся и принес с собой запасы еды, вроде тех, что привозил на катер ее отца. Он выложил все это на комод и сказал:

— Ничего портящегося в холодильнике, значит, они планировали поездку надолго. Но я нашел одинокий апельсин. — Ли уже успел очистить его и разделить на дольки. — И вот это, — он показал Хонор кухонные ножницы, из тех, которыми разделывают птицу. — Это для твоих джинсов. По-настоящему грязная только нижняя часть.

Кобурн уже проверил ножницы на брюках ее отца. Они были подрезаны до колена.

— Спасибо — Хонор взяла у него ножницы.

— Набрасывайся! — Он кивнул на еду, а сам отправился в ванную и закрыл за собой дверь.

Хонор не ела ничего с тех пор, как перехватила сэндвич в магазинчике на заправке, но все же есть ей не хотелось. Она воспользовалась ножницами и обрезала джинсы, которые заканчивались теперь неровным краем чуть выше ее колен. Было очень приятно избавиться от заскорузлой ткани, впитавшей в себя грязь и болотную воду.

Верхний свет был слишком ярким, поэтому Хонор выключила его и зажгла ночник на тумбочке возле кровати. Затем она подошла к окну и раздвинула дешевенькие шторы.

День был пасмурный, но свинцовые тучи все же уступили место облакам, и сейчас их обрывки дрейфовали по небу на фоне неполной луны. «Я вижу луну, а луна видит меня». Воспоминание о песенке, которую они пели вместе с Эмили, заставило сердце Хонор болезненно сжаться от тоски по дочери. Наверное, малышка крепко спит сейчас, прижав к себе Элмо и уткнувшись носиком в любимый плед.

Интересно, плакала ли она перед сном, когда тоска по дому бывает особенно сильной и так хочется к маме? Тори рассказала ей сказку? Послушала ее молитвы? Ну конечно, наверняка. Даже если это не входило в планы Тори, Эмили, несомненно, попросила ее послушать.

«Благослови, Господи, маму и дедушку, и папочку на небесах, — Эмили читала одну и тут же молитву каждый вечер. А вчера она добавила к привычному тексту: — И благослови, Господи, Кобурна».

Слыша, как он выходит из ванной, Хонор поторопилась вытереть слезы и отвернуться от окна. На Кобурне были обрезанные брюки хаки и огромная футболка, которую он нашел в одном из ящиков комода. Он был босиком и, наверное, нашел где-то в ванной бритву, потому что успел за это время побриться.

Он посмотрел на погашенный верхний свет, затем на лампу у кровати. И только после этого подошел к Хонор и спросил:

— Почему ты плачешь?

— Скучаю по Эмили.

Кобурн понимающе кивнул и посмотрел на выложенную на тумбочку еду.

— Ты что-нибудь ела?

Хонор покачала головой.

— Как так?

— Я не голодна.

— Почему ты плачешь? — снова спросил Кобурн.

— Я не плачу. Уже нет.

Но не успела она произнести это, как слезы снова полились по ее щекам.

— Почему ты рискуешь своей жизнью?

— Что?

— Почему ты вышла из гаража пешком? Зачем побежала к поезду?

— Я уже говорила тебе. Я… я просто… я не знаю.

Последние три слова заглушили рыдания. Кобурн начал медленно приближаться к ней.

— Почему ты плачешь, Хонор?

— Я не знаю. Я не знаю. — Когда Ли протянул к ней руки и привлек к себе, Хонор еще раз прошепта ла хриплым шепотом: — Я не знаю.

Несколько минут, которые показались обоим вечностью, он просто смотрел в ее полные слез глаза. Потом взял в ладони ее лицо, провел пальцами вверх по влажным после душа волосам.

— Знаешь. Ты знаешь.

Он поцеловал ее с той же неистовой страстью, что и накануне, но на этот раз Хонор не боролась с ощущениями, которые порождал внутри ее этот поцелуй. Она не смогла бы, даже если бы очень хотела. Ощущения были совершенно неожиданными и захватывающими, и Хонор погрузилась в них целиком.

Нежность его языка, сила его губ, касания его рук, которые переместились на бедра Хонор и крепко прижимали ее к сильному телу Кобурна, делали этот поцелуй до невозможности чувственным, погружали Хонор в давно забытое возбуждение, заставлявшее содрогаться ее тело.

А когда Ли застонал, не отнимая губ от ее губ: «Ты захочешь остановиться?» — она покачала головой и сама привлекла его к себе, продолжая поцелуй.

Ли приподнял край ее футболки, расстегнул лифчик и сжал ладонями груди. Хонор застонала от удовольствия, которое доставляли ей поглаживания его сильных пальцев, и выкрикнула его имя, когда губы его сомкнулись вокруг ее соска.

Он расстегнул одной рукой «молнию» на брюках, затем вдруг впился в ее глаза долгим взглядом своих настойчивых синих глаз, взял ее руку, положил на свою восставшую плоть и подвигал несколько раз туда-сюда. Он отнял руку, но рука Хонор оставалась на том же месте и продолжала его ласкать. Кобурн издал возглас, в котором смешивались удивление и наслаждение, когда Хонор коснулась пальцем самого чувствительного места.

Зарывшись лицом в ее волосы, он прошептал в самое ухо Хонор:

— Думаю, мне понравится, как ты трахаешься.

Они целовались, забыв обо всем вокруг. Кобурн стянул через голову футболку, скинул брюки, так же быстро освободил Хонор от лифчика и ее футболки, затем упал на колени, расстегнул ее джинсы и стянул их вместе с трусиками. Он страстно поцеловал Хонор ниже живота и увлек за собой на пол.

Скользнув между ее бедер, он оказался сверху и вошел в нее. От нее уже ничего не зависело. Потому что он делал это так же, как и все остальное, — не зная сомнения и не прося прощения. Глаза Хонор расширились, дыхание перехватило. Глядя ей прямо в глаза, Кобурн вошел глубже, затем отодвинулся немного, затем снова оказался еще глубже.

Хонор нравилось чувствовать вес его тела, жар чистой кожи, волосы на его груди, прижавшейся к ее груди, давление внутри, жесткость, мужскую суть. Кобурн прижал ее колено к груди, изменяя угол движения, стал двигаться быстрее, и удовольствие Хонор сделалось еще пронзительнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});