Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Указанной идеей, собственно, и ограничивается славянофильство Скобелева. Оно имело, как видим, не характер вероучения, а военно-патриотическую основу. Скобелев скептически относился к увлечению славянофилов рассуждениями о народности, национальном духе, когда народ оставался бедным и обездоленным, «…народность он понимал шире, свободнее и, так сказать, активнее, чем славянофилы. Так, в своих взглядах на то, что нужно народу, он придавал особенное значение улучшению экономического народного быта. Дух — великое дело, говаривал обыкновенно Михаил Дмитриевич, но хлеб и земля — также очень важные материи», — вспоминал его близкий друг.

Поскольку в мировоззрении Скобелева славянский элемент занимал определенное место, он наряду с другими его симпатиями определял круг его ближайших друзей и единомышленников. Среди них отметим прежде всего И.С.Аксакова.

Аксаков импонировал Скобелеву своим патриотизмом, либеральными убеждениями и последовательностью, с которой он отстаивал свое направление. Он оказал огромное влияние на общественное мнение в ту пору, когда в стране росло возмущение турецкой резней в Болгарии, и в значительной степени определил настроение в пользу вступления в войну. Он был идейным главой и деятельным председателем наиболее активного московского Славянского комитета по сбору средств в пользу балканских славян. В последнее десятилетие жизни Аксакова (умер в 1886 г.), выдающегося оратора, каждое его публичное слово становилось политическим событием. О его речах летели телеграммы во все концы мира, и печать западных стран строила по ним прогнозы о предстоящих шагах русского правительства. В некрологах, напечатанных в европейских газетах после смерти Аксакова, говорилось, что война 1877–1878 гг. была делом рук московского публициста.

Из лиц, так или иначе связанных со Скобелевым, надо указать также М.Н.Каткова. Это фигура уже совсем другого рода. В отличие от Аксакова, влиявшего на общественное мнение своим моральным авторитетом и убеждением, Катков добился того, что его «Московские ведомости» стали чем-то вроде правительственной силы. В царствование Александра III, когда Катков достиг зенита своего политического влияния, он нападал на всех с ним не согласных, в том числе на верхи, вплоть до правительства. Его ядовитого и острого пера — а в литературном отношении Катков был талантлив и широко образован — боялись министры. Своими передовыми статьями Катков оказывал большое влияние на формирование внутренней и внешней политики, травил, например, министра финансов Н.Х.Бунге и министра иностранных дел Н.К.Гирса. Влияние Каткова распространялось даже на самого императора. Либерал смолоду, он стал в зрелые годы ярым монархистом.

Правомерен вопрос: на какой же почве у Скобелева могла возникнуть с ним близость? Дело в том, что внешнеполитические взгляды Каткова соответствовали национальным интересам России. Это был германофоб и сторонник союза с Францией. Он настойчиво и довольно ругательски требовал от правительства самостоятельности в отношениях с Германией, защиты отечественных промышленников и аграриев. Единомыслие Скобелева с Катковым, не доходившее, впрочем, как было с Аксаковым, до дружбы, возникло именно на почве единства их внешнеполитических взглядов.

В числе высших сановников, членов правительства у Скобелева был только один сторонник, человек, близкий ему по убеждениям, всегда его поддерживавший. Это — известный граф Н.П.Игнатьев, дипломат при Александре II, недолгое время министр внутренних дел в правительстве Александра III. Игнатьев по своим убеждениям был либерал, патриот, славянофил (президент Славянского благотворительного общества в Петербурге). Для идейного единства со Скобелевым, а значит, и для взаимной поддержки — платформа полная. Игнатьев действительно помогал Скобелеву и пытался влиять на государя и его министров, когда увлекающийся генерал ставил правительство в затруднительное положение в международных отношениях. Имея в виду такого рода казус, государственный секретарь Е.А.Перетц писал в дневнике 13 февраля 1882 г.: «Игнатьев старается смягчить поступок Скобелева в глазах государя». Запись от 28 февраля того же года: «Очень поддерживает Скобелева Игнатьев». Впрочем, Скобелева с Игнатьевым связывали деловые отношения и интересы, личной близости между ними не было.

В высших придворных и правительственных сферах Скобелеву сочувствовал великий князь Константин Николаевич. Это была, конечно, большая сила. Да и сам этот великий князь представлял собой чрезвычайно оригинальную и даже уникальную фигуру. Умный, широко образованный, один из крупнейших деятелей эпохи реформ, идейный вождь либерального направления в среде военной и чиновной бюрократии, он был полной противоположностью своему отцу, Николаю I, но имел много общего с братом, Александром II, если не считать некоторой взбалмошности, сумасбродности характера этого принца крови. Константин Николаевич много способствовал подъему военной силы России. Он энергично поддерживал преобразовательную деятельность Милютина. Занимая пост генерал-адмирала (морского министра), он сделал большой вклад в создание броненосного флота и в возрождение флота на Черном море. Весьма важно, что он был председателем Государственного Совета, это облегчало продвижение законопроектов. Его политический радикализм был таков, что в реакционном лагере его называли grand due Egalite. Александр III всерьез обвинял дядю чуть ли не в причастности к гибели своего отца, утверждая, что к убийству привела либеральная политика. При нем Константин Николаевич недолго занимал свой пост. Он был уволен под нажимом К.П.Победоносцева, видевшего в нем источник крамолы. Как человек умный и хорошо знавший военное дело, Константин Николаевич не мог не разглядеть в Скобелеве его военного таланта и, судя по дневниковым записям того же Е.А.Перетца, поддерживал его, защищал перед государем.

И, наконец, еще одна оригинальная фигура, Ольга Алексеевна Новикова, урожденная Киреева, писательница, журналист и общественный деятель, сестра погибшего в 1876 г. за свободу Сербии генерала Н.А.Киреева, дочь известной московской красавицы А.В.Алябьевой. Ее убеждения по основным вопросам внутренней жизни можно назвать реакционными: она была монархисткой, высказывалась в пользу цензурных ограничений, против предоставления русским революционерам политического убежища на Западе. Но при этом она была патриоткой и активно защищала интересы России за рубежом… «Вы… мужественно, бесстрашно, с поднятым забралом воюете за честь России», — писал ей И.С.Аксаков 26 января 1882 г. Живя постоянно в Лондоне (Новикова владела английским как родным и еще некоторыми языками), но сохраняя живые связи с Россией, она была очень популярна в Англии, что принесло ей там имя «депутат от России». В ее политическом салоне перебывали все деятели Англии и России, многие состояли с ней в дружбе и переписке. Свое влияние на англичан она использовала в интересах достижения взаимопонимания и дружбы между Англией и Россией. Через английскую прессу она информировала англичан о русской жизни и освободительной борьбе славян. Русских она знакомила с Англией статьями в московской печати, в которой сотрудничала 25 лет. С 70-х гг. до конца века она защищала армян от турок. Немало способствовала урегулированию англо-русского конфликта 1885 г. и с немногими англичанами-единомышленниками агитировала за англо-русский союз. Существует мнение, что в его достижении эта небольшая, но активная и настойчивая группа сыграла определенную роль. Пацифистка, Новикова была «пионером Гаагской конференции» 1899 г. и одним из ее инициаторов, как и конференции 1907 г. В 1908 г. она энергично протестовала против австрийской аннексии Боснии и Герцеговины. За ее заслуги перед славянским освободительным движением петербургский и московский Славянские комитеты почтили ее, единогласно избрав своим почетным членом и поднеся ей памятные значки. Н.П.Игнатьев в горячей речи приветствовал ее патриотическую деятельность. Ее знание англичан, их политических принципов и нравов было превосходным. «Вкус англичан знаю отлично», — писала она Аксакову из Лондона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});