Черный лебедь - Ева Модильяри

– Но мы с Эми пережили немало страшных минут по его вине, – заметила я.

– Все кончилось, забудьте, – посоветовал Декроли. – Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил он.

– Как королева, – ответила я, глядя на море, которое сегодня было ярко-голубым. – Приятно сознавать, что опасность уже не грозит и можно без телохранителей отправиться куда угодно. Вам же непременно надо отдохнуть. У вас очень усталый вид.

Адвокат весело рассмеялся над моими материнскими заботами.

– Охотно последовал бы вашему совету, но, боюсь, я не могу себе этого позволить, – ответил он. – После обеда у меня административный совет в Женеве. К тому же я должен подготовить почву для вашего вступления в издательский дом «Монтальдо». Вплоть до этого момента мы действовали ловко, и нам везло. Утечки информации не было. Но когда все акты будут официально оформлены, начнется светопреставление.

Я с искренним огорчением посмотрела на него. Декроли мне нравился, и присутствие его придавало мне уверенность. Инстинктивно я чувствовала в нем друга.

– Значит, вы уезжаете? – спросила я с сожалением.

– Да, Арлет, уезжаю, – кивнул он. – Хотя, поверьте, делаю это очень неохотно. Все-таки я вынужден покинуть вас.

Он встал и подошел ко мне. Нежно взял меня за подбородок, приподняв лицо к себе.

– Вы уверены, что у вас все в порядке, Арлет? – озабоченно спросил он.

– Вам недостаточно моего честного слова? – улыбнулась я. – Но, по правде говоря, я беспокоюсь за Эми, – печально сказала я. – Этот вчерашний эпизод мог сильно подействовать на девочку.

– Она ничего не поняла. Для нее это был просто случайный инцидент. Дети быстро забывают такие вещи. Вы это слышали и от педиатра.

Возможно, все было и не так просто, как он меня убеждал, но мне передался оптимизм этого человека, присутствие которого становилось для меня все более важным.

– А ангелы-хранители? – спросила я.

– Они уже уехали, – сообщил Декроли. – Физической опасности для вас больше нет. Но не думайте, что вы освободились от всех проблем. Было относительно легко нейтрализовать этого несчастного безумца. Гораздо труднее будет справиться с кознями наследников Монтальдо.

– Я и не надеялась, что этот путь будет усыпан для меня розами, – пошутила я.

– Сравнение очень уместно. Особенно в том смысле, что вам не обойтись без шипов. И очень острых, поверьте.

– Их будет много? – спросила я.

– Пока еще трудно сказать, – пожал плечами адвокат. – Мы еще только готовимся к бою. Если они начнут войну, я буду рядом с вами. Всегда, – заключил он, крепко пожав мне руку. – На это вы можете рассчитывать.

Глава 3

В середине июля на Милан пала удушающая жара. Воздух был насыщен влажностью, дышалось с трудом. Я отослала дочь в Санта-Маргерита вместе с Федорой, и то, что ей не приходилось изнывать в душном городе, приносило мне чувство облегчения.

Моя мать оставалась в Милане. Она не хотела упускать ни одного нюанса того дела, в котором я, ее дочь, была главной героиней. Многое в происходящем имело отношение и лично к ней, поэтому я ее понимала.

Я припарковала Камиллу, мою верную малолитражку, у тротуара, с краю огромной стоянки издательства «Монтальдо», где почти все сотрудники имели постоянное место для машины. Когда-то оно было и у меня. Но в один прекрасный день его отобрал у меня доктор Навелли, главный редактор «Оридзонти», под довольно-таки обидным предлогом. Он утверждал, что от моего дома я могу добираться и на общественном транспорте, а лучшие места для машин должны быть отданы руководителям.

Общественный транспорт не вызывал моих симпатий, но я нередко им пользовалась из соображений экономии. Мое негодование возрастало при мысли о том, что это было предпринято с целью вынудить меня уйти. Лишение меня места на стоянке было только частью хорошо продуманного плана, направленного на выживание меня из издательства. Уже несколько месяцев мне поручалась только самая черная и неблагодарная работа, и это, разумеется, неспроста. Я все еще сохраняла должность специального корреспондента, которая обусловливалась контрактом, но если главный редактор мог хоть в чем-то ущемить мои права, он делал это с большим удовольствием.

Естественно, такое отношение ко мне диктовалось свыше и после смерти Эмилиано развивалось по нарастающей. Особенно ревностного исполнителя оно нашло в лице редактора этого еженедельника, который реализовывал, таким образом, свое призвание лизоблюда и вымещал на беззащитном человеке свои садистские наклонности. За пять лет он перепробовал все способы притеснения, надеясь, что я сломаюсь. Но он не принял во внимание мою выдержку, приобретенную за годы угнетения. Я чувствовала себя, как выражаются в таких случаях китайцы, сидящей на берегу реки, по которой рано или поздно проплывет труп моего врага.

В то утро я опоздала и появилась в редакции, когда все уже приступили к работе. Официально я была еще на больничном из-за травмы черепа, полученной в июне во время наезда Саворелли. По озабоченным взглядам, которые разом, как один, уткнулись в бумаги и экраны компьютеров, я поняла, что коллеги хотят проигнорировать мое присутствие. А ведь некоторые из них прислали мне цветы и звонили во время болезни. Значит, в воздухе витала какая-то неприятная новость, которая касалась меня, и о которой никто не набрался смелости меня предупредить.

Инициативу взял на себя сам главный редактор, когда я прошла мимо открытой двери его кабинета.

– Аризи, – грубо окликнул он меня. – Ты долго собираешься мутить здесь воду? Дисциплина обязательна для всех! Для тебя она что, не существует?

Я подумала, как бы он сейчас разговаривал со мной, если бы знал новости относительно моего нового положения в издательстве, и не могла удержаться от смеха.

– Могли бы и поздороваться сначала, мой дорогой, – сказала я, одаряя его ангельской улыбкой.

Коллеги обалдело уставились на меня, не веря своим глазам. Они явно подумали, что либо я сошла с ума, либо нашла себе другое место. Второе было, по сути, верно, но знали бы они, что это за место!

– Ты являешься сюда, отдохнувшая и загорелая, после двух месяцев болезни, в то время как твои коллеги надрываются тут за тебя, – проворчал он, но без обычной своей агрессивности.

Моя реакция удивила и сбила его с толку.

– Здесь не нужны бездельники, – продолжал он. – У меня есть сведения, что ты воспользовалась болезнью, чтобы прогуляться на море и отдохнуть. А за последние пятнадцать дней ты даже не удосужилась прислать медицинскую справку. Ты знаешь, что это означает?

– Что в Италии не работает почта, – улыбнулась я, – а также отключены телефоны. Иначе вам ничего бы не стоило позвонить мне.