М. Садовяну. Рассказы. Митря Кокор. Л. Ребряну. Восстание - Михаил Садовяну

— Петре Петре, — повторил Титу, подумав: «Какое странное имя!» Не желая выглядеть гордецом, он тут же обратился к капралу: — Вы, кажется, не из Бухареста?

— Нет, нет! — быстро и решительно ответил капрал, словно открещиваясь от чего-то постыдного. — Я деревенский, из уезда Арджеш.

— Это другое дело!.. Я так и думал.

Еще не освоившись как следует с географией Румынии, Титу попытался воскресить в памяти карту, чтобы лучше себе представить, где именно находится уезд Арджеш. Он неуверенно спросил:

— Где-то недалеко от Питешти?

— Да, вблизи Питешти! — подтвердил, оживившись, капрал. — Волость Амара. Садитесь в Бухаресте на поезд и едете до Костешти, в Костешти надо сделать пересадку на Рошиори и сойти на полустанке Бурдя, а оттуда уж рукой подать до Амары.

Титу вспомнил, что Григоре Юга тоже говорил ему об Амаре. А вдруг этот Петре Петре из какого-нибудь села, что на землях Юги? Он чуть было не спросил артиллериста, слыхал ли тот о помещике Григоре Юге, но постеснялся, боясь, как бы Мендельсон не подумал, что он хочет похвастаться знакомством с важными господами.

— Рады, что избавились от армии? — спросил он, лишь бы что-то сказать.

— Мне и в полку неплохо было, жалиться грех, — медленно и серьезно ответил Петре Петре. — Только оно, конечно, дома лучше, потому как мы деревенские… — стал он пояснять, но смешался и умолк.

— Правильно! — поспешил ему на выручку Титу. — Каждого тянет к своему дому, к своей землице… А у вас какое хозяйство? Есть земля?

— Нет, земли своей у нас нет, а очень она нам нужна! — горячо ответил капрал. — Здесь все говорят, что, может, господа смилуются и…

— Слышите, господин Херделя? — насмешливо воскликнул Мишу. — Как вам это нравится? На господ надеется! Ждет, пока смилостивятся над ним бояре.

Петре Петре удивленно взглянул на товарища, не понимая, почему тот на него накинулся, и спокойно возразил:

— А на кого ж нам надеяться, коли не на господ?.. От кого еще помощи ждать? Неужто от тех, у кого ничего нет? Тот, у кого ничего нет, легко раздает, ему терять нечего…

— Ну и будете ждать до второго пришествия! — пренебрежительно фыркнул Мишу.

— Подождем, что поделаешь! — пробормотал Петре, опуская глаза на фуражку, которую он безжалостно комкал на коленях.

Уходя, Титу попрощался со всеми за руку. У Петре Петре рука была тяжелая, жесткая и влажная, как земля.

Глава II

Земля

1

На хмуром, одиноко стоящем полустанке Бурдя на линии Костешть — Рошиорь поджидала желтая, всем хорошо здесь известная бричка из Амары. Как только поезд остановился, крестьянский парнишка кинулся к вагону, в дверях которого показался Григоре Юга, схватил чемоданы и понес их к бричке. Старый словоохотливый кучер Иким натянул вожжи, сдерживая горячих коней, нетерпеливо грызших удила и бивших копытами о землю.

— Добро пожаловать, барин!

— Благодарю, Иким! — ответил Григоре, усаживаясь в бричку рядом с Титу. — Здесь все в порядке?

— В порядке, барин. Все здоровы.

— Ну ладно, трогай.

Громкое причмокивание, и кони рванули с места так резво, что паренек, сидевший на козлах рядом с кучером, чуть не упал. Отъехав несколько метров от полустанка, бричка свернула на проселочную дорогу, ведущую полями к селу Куртянка. Прямо перед ними, в свинцовой дали, село вырисовывалось, точно огромный муравейник, заросший чертополохом. Вокруг, без конца и края, простиралось рыжее жнивье — молчаливое, ровное. Лишь кое-где стаи ворон испещряли лик земли черными веснушками. Небо, затянутое осенними тучами, тяжело нависало, словно уходя за линию горизонта. Редкая шеренга деревьев окаймляла уездное шоссе, связывающее Костешть и Рошиорь.

Когда бричка въехала в Куртянку, Григоре неожиданно обратился к Титу:

— Здесь резиденция Попеску Чокоя{52}. От самого полустанка все по его земле едем. Несколько лет назад он был простым арендатором. Видите, как сумел изловчиться, если ему удалось выжить отсюда старого хозяина и самому водвориться в его доме. А может, тот заслужил такую участь. Я его ни разу не видел в поместье…

Все село состояло из нескольких жалких лачуг, разбросанных вокруг барской усадьбы — бесформенного здания с прямоугольной башней, выкрашенной в кроваво-красный цвет. К усадьбе лепились многочисленные хозяйственные пристройки. Дорога на Амару пересекала уездное шоссе и вела мимо усадьбы к долине Телеормана. Крутой берег обрывался вниз пятидесятиметровой скалой. Плодородная долина реки, шириной более чем в километр, ровная, как стол, казалась бесконечной лентой, покрытой полосками огородов. Сама река не была видна.

— Останови, Иким! — крикнул Григоре, перед тем как бричка начала спускаться, и чуть смущенно пояснил Титу: — Хочу показать вам наши земли — и те, что нам принадлежали раньше, и те, что еще остались. Отсюда все они видны, как на карте…

По ту сторону долины Телеормана, растянувшейся у их ног, земля горбилась, как сутулая спина великана.

— Река Телеорман — граница наших земель с этой стороны, — начал Григоре, приподымаясь и указывая рукой на змеящуюся долину. — От села Ионешть, которое виднеется вон там, далеко слева, и до самого низа, направо, до того места, где в Телеорман впадает речушка Валя-Кыйнелуй, наша межа по ту сторону. Вся земля между двумя этими реками когда-то принадлежала семье Юги. Теперь у нас не осталось и половины. Впрочем, имение было довольно крупное — более двадцати тысяч погонов. Видите село за рекой, на дороге, как раз перед нами?.. Это Бабароага. А дальше, за Бабароагой другое село — Глигану-Ноу… там, где блестит новый церковный купол, вон там повыше, среди деревьев… Так вот, те земли, что слева от дороги, первыми отошли от нашей вотчины. Какой-то прадед отдал их в приданое дочери. Теперь это поместье называется Влэдуца, так как усадьба находится в селе Влэдуца. Владеет им некий Стэною, который даже не живет в Румынии: все время проводит в Италии, кажется, он дипломат. Поместье арендует отставной полковник Штефэнеску, человек вполне порядочный. У него три взрослые дочери, девицы на выданье, которых ему никак не удается пристроить, хотя они хорошенькие и небольшое приданое он за ними дает. Остальная земля сохранялась за нами целиком до самой смерти дедушки, когда ее поделили между отцом и его братом Теофилом, а уж тот постепенно распродал ее всю, без остатка. Когда-то, собственно говоря, еще не так давно, вся эта земля просто называлась поместье Амара или поместье Юги. Теперь же поместье Амара занимает только самый конец полосы, ее нижнюю часть, я вам потом покажу. Направо от Бабароаги — поместье жены, две с половиной тысячи погонов. Оно простирается до самой дороги, что виднеется там, пониже, между Гэужанью и Бырлогу. А за владениями Надины, по направлению к Валя-Кыйнелуй и вниз до деревни Леспезь, уже имение Леспезь моего шурина Гогу Ионеску, того самого, которого вы разыскивали. Оба поместья арендует грек Платамону, еще с тех пор, как они принадлежали моему тестю. Платамону человек трудолюбивый и умелый да и аренду вносит вовремя и полностью. И сам наживается на глазах. Несмотря на это, или именно поэтому, его здесь не очень-то жалуют. Но это его не смущает, и он продолжает заниматься своим делом… Так! Дальше, между Амарой и Валя-Кыйнелуй, за Леспезью, лежит поместье Вайдеей, около двух тысяч погонов земли. Принадлежит оно бухарестскому банку, но уже много лет поместье арендует Козма Буруянэ, человек вполне порядочный, родом из Молдовы, бог весть какими судьбами попавший в наши края. Он только и делает, что бегает, потеет, суетится, мечется, и все без толку, — никогда не знает, где раздобыть денег для очередного взноса. Мой отец относится к нему очень хорошо и расхваливает на все лады, верно, потому, что Буруянэ всегда остается внакладе… Остальная земля, между обеими речками, принадлежит нам, за исключением участка, погонов в четыреста, вокруг деревни Извору, у самого слияния рек. Этот участок входит в поместье семьи Гика. Раз уж вся земля здесь так искромсана, то и мы принялись кромсать то, что еще осталось за нами, и разным участкам даны разные названия: поместье Руджиноаса, поместье Амара, поместье Бырлогу. Назвали каждое по имени ближайшего села. Я вам все объясню нагляднее, когда приедем в Леспезь. Эта деревня как раз на гребне, и оттуда видно до Извору, а иногда даже до уезда Телеорман, граница которого в нескольких километрах за Извору. Трогай, Иким! Поедешь через Глигану и остановишься ненадолго наверху, в Леспези.

Но не успели лошади тронуться, как Григоре воскликнул:

— Стой! Придержи еще минуту!.. Воспользуюсь случаем и расскажу о наших соседях по эту сторону. Возможно, вы с ними встретитесь, когда будете жить у нас, и вам надо знать, с кем придется иметь дело… О полковнике Штефэнеску я вам уже говорил, так что посмотрим, кто живет справа. В селе Гэужани нет помещичьей усадьбы, а вот в соседнем селе — Хумеле — маленькое, но прекрасно ухоженное поместье генерала Дадарлата из Питешти. И усадьба у него как бонбоньерка. Дальше, рядом с шоссе, на том холме, где виднеется село и барская усадьба, — поместье Гоя, тоже небольшое, всего несколько сот погонов. Оно принадлежит доброму другу моего отца Ионицэ Ротомпану, родовитому боярину, энергичному, любящему свою землю. Его дочь замужем за чиновником судебного ведомства в Рошиори. У села Ороделу, напротив Извору, на этом берегу речки, поместье Пертикарь. Там красивый замок и парк, который стоит посетить. Если выкроим свободное время, мы заглянем туда и я вам их покажу. Поместье, разумеется, сдано в аренду, но замок и парк оставлены за владельцами земли, и они довольно часто приезжают сюда повеселиться. Наконец, владения семьи Матея Гики тянутся от Извору до уезда Телеорман. Управляющий поместьем за четыре года купил себе небольшое именье вблизи Бухареста, а хозяевам достаются одни убытки. В Извору тоже славная и удобная усадьба, в которой хозяева живут с самой ранней весны до поздней осени. Но мы не поддерживаем с ними отношений, даже не знаю почему, так уж повелось… Ну, я кончил!.. Трогай, Иким!