Герой должен быть один - Генри Олди

— Было. Я вам никогда не рассказывала…

— Значит, правда? — Алкид подобрал злосчастную подвеску и ссутулился, стараясь не глядеть на Иолая.

— Как он там… дедушка твой? — взгляд Алкмены молил: «Скажи хоть что-нибудь!» — и Амфитрион не выдержал.

Отвел глаза.

— Говорил — неплохо ему там. В Аиде этом. На Островах Блаженства живет. Один. Никто не мешает. Вас всех к себе ждет. Но предупреждал, чтоб не торопились — он подождет, у него теперь времени много. Даже слишком.

— А еще что говорил? — Ификл весь подался вперед. — Еще хоть что-нибудь?!

— Говорил, — охотно согласился Амфитрион. — Дескать, его ко мне боги послали. Известить, что я теперь буду папу и дядю Алкида везде сопровождать. Они вот-вот подвиги совершать станут (Алкид вздрогнул и опять уронил подвеску, услышав это), вот и я с ними… А для этого надо много кушать и хорошо заниматься. Ну, я и стараюсь.

— Все? — несколько выждав, спросил Алкид.

— Нет, не все. Велел мне мяса побольше есть и лепешек, а козьим молоком двоюродного дедушку Ликимния поить. Три раза в день. Нет, даже четыре. Вместо вина. А еще…

Амфитрион быстро оглянулся и удостоверился, что дверь в мегарон слегка приоткрыта. Челядь явно подслушивала, как он и надеялся, и Амфитрион очень рассчитывал на длинные язычки служанок.

— А еще дедушка говорил, чтобы жертвы ему приносить не забывали. Всякие. А если я его слушаться не буду, то со мной будет так же, как с дядей Алкидом. А что будет — не сказал. Дядя Алкид, ты что, в детстве дедушку не слушался? Что с тобой было?

— Болел, — угрюмо бросил Алкид.

— А сейчас ты выздоровел?

Алкид не ответил.

6

Амфитрион, насвистывая, вприпрыжку несся к палестре, размышляя над случайно подаренной ему возможностью сознательно наслаждаться детством.

Многие ли, кроме него, могут похвастаться этим?

Жизнь, при всех ее подвохах и кознях, иногда все же поворачивалась приятной стороной; особенно в последние дни, когда слов «Дедушка сказал!» хватало, чтобы бесповоротно настоять на своем — будь то распорядок занятий или что иное.

«Радуйся, Иолай! — подумал Амфитрион. — Радуйся, пока…»

— Радуйся, Иолайчик! Ой, вырос, вырос-то как! Совсем большой стал!..

И детство закончилось.

Пыль, клубящаяся следом, вдруг прибавила ходу, догнала, обступила, едким пеплом запорошив горло, заставив слезиться глаза; всклокоченное облако закрыло солнце, и Амфитрион был вынужден вспомнить, кто он есть на самом деле.

Он ждал этого голоса.

Именно этого — потому что еще на Островах Блаженства, по ту сторону Ахерона, Гермий сказал ему, что Трехтелая Геката абсолютно уверена в смерти своей бывшей жрицы Галинтиады.

Уверена.

В смерти.

…Мальчик медленно повернулся — слишком медленно для шестилетки, на взгляд Галинтиады, дочери Пройта; и глазки старухи, хищно сверкнув в надвигающихся сумерках, ощупали Иолая с ног до головы.

Слишком обстоятельно, на взгляд Амфитриона, сына Алкея Микенского.

— Ну что, узнал старуху, маленький?

— Узнал, бабушка Галинтиада. Вас — и не узнать! Мама вас часто поминает…

Амфитрион изо всех сил старался, чтобы его голос звучал достаточно приветливо.

Получалось плохо.

— И куда ж ты, Иолайчик, бежишь на ночь глядя? — Старуха сделала несколько мелких птичьих шажков и неожиданно оказалась совсем рядом.

Она была всего на голову выше ребенка.

«А то ты не знаешь! — про себя усмехнулся Амфитрион. — Врешь, старая, ты знаешь, что привез торговый караван из Мегар, за день до того, как он въедет в Фивы! Или у какого младенца будет родинка на копчике — за неделю до родов!»

Он очень боялся ошибиться.

Он помнил золотой диск, подаренный им самим этой юродивой старухе.

— В палестру, бабушка.

— Ой, молодец! Ой, труженик, сын героя, внук героя!.. Щечки румяные, вытянулся ясенем, глядишь орлом Зевесовым…

Амфитрион машинально сделал тайный знак от сглаза.

Это не укрылось от старухи, и она еще раз вспомнила багровый мрак, хлынувший на Галинтиаду из недетского взгляда очнувшегося после двухнедельной горячки Иолая.

Галинтиада очень боялась ошибиться.

Ошибка могла дорого стоить — в последнее время Павшие не баловали свою Одержимую искренностью.

— Ну, я побежал, бабушка? — подлил масла в огонь Амфитрион, нетерпеливо топчась на месте.

— Беги, голубчик, беги! Все Фивы говорят: Иолайчику дедушка-лавагет во сне является, помогает сыновьям могучего внука растить… Дедушку, маленький, слушаться надо, дедушка плохому не научит! Настоящим мужчиной вырастит Иолайчика! Вот и мне бы, старой, послушать — что такой дедушка, как у тебя, любимому внуку рассказывает?!

Голос старухи предательски дрогнул, и в нем, как узкое тело хорька в осоке, проскользнуло плохо скрываемое возбуждение.

Впрочем, нездоровый этот интерес мог быть вызван просто старческим любопытством — о чем Амфитрион не преминул себе напомнить.

— Много чего говорил дедушка… чтоб я сильным рос, чтоб кушал хорошо, чтоб жертвы ему приносить не забывал. Только…

— Что только? — непроизвольно подалась вперед Галинтиада. — Что — только, Иолайчик?! Ты не стесняйся, я тебе, чай, не чужая, чем смогу — помогу!

— Только я папе и дяде Алкиду не все сказал. А уж бабушке Алкмене и подавно. Испугался я…

— Чего ж ты испугался, маленький? Ты говори, ты Галинтиаду-то не бойся, я и папу твоего в детстве лечила, и дядю, и тебя самого — вишь, какой здоровенький! Галинтиаде твой дедушка диск золотой на память подарил — гляди, красота какая! Своим не говори, мне скажи! Бабушка Галинтиада поймет-пособит!

«Неужели ЭТО передается по наследству? — мелькнуло в голове у старухи. — Странно… а как же тогда Алкидовы сыновья? Или маленькие еще?!»

— Жертву дедушка просил. Только не простую — ему… ему… ему человека в жертву надо! Вот. А как я ему человека в жертву принесу?! — я маленький, не сумею! Да и не знаю, как… А дедушка все просит и просит — ему, наверное, очень надо…

Некоторое время Галинтиада молчала, со странной полуулыбкой глядя на мальчишку. Амфитрион не торопил ее. Стоял, понурившись, не зная, что старуха думает сейчас о семивратных Фивах, которые тесноваты для двух Одержимых.

И о жертвах — той, которую якобы просил покойный дедушка, и той, которую приказали принести Павшие после пятилетнего перерыва.

— А если я тебе помогу, маленький, — наконец разлепила узкие губы старуха, — ты передашь дедушке, что это старая Галинтиада веление его выполнила?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});