Седьмой совершенный - Самид Агаев

– Но он же находится в твоем доме,- пояснил Меджкем.

– Вор, наверное, - ответил Петр,- забрался в дом, выпил вина и заснул. Я здесь не причем

Медина. Месяц спустя

Имран слабо удивился, увидев в тюремной камере еще одного заключенного, ибо он был уверен, что его поместят в одиночку. Имран тут же решил, что это шпион, тем более что он был без цепей, поздоровался и подошел к стене, которую венчало крошечное вентиляционное окно. Он поднял руку, но дотянуться до окна не было никакой возможности, мешали цепи.

- Помочь? - спросил сосед по камере.

- Помоги.

Сосед подошел, наклонил спину и уперся руками в стену. Имран кое-как взобрался на него и дотянулся до окошка.

За тюремной стеной были видны оливковые рощи, скалы и холмы вдали. Имран слез с доброхота, подобрал цепи пошел и сел у стены, в своей излюбленной позе.

- Что-нибудь увидел?

Имран покачал головой, разглядывая сокамерника. В помещении был полумрак, но Имран разглядел его светлые волосы и сверкающие здоровым любопытством глаза.

- Как тебя зовут? - спросил Имран.

- Назар.

Имран кивнул.

- Ты христианин?

Назар неопределенно пожал плечами.

Имран задал новый вопрос:

- Это камера смертников?

Назар вновь пожал плечами:

- Наверное.

Имран удивился:

- Ты что же? не знаешь, за что сидишь?

Назар почесал в голове:

- Я вообще-то здесь по-другому делу.

- Понятно, - сказал Имран, хотя ничего на самом деле не понял.

- Я давно здесь?

- Второй день, ты был без памяти, когда я зашел сюда, били тебя, наверное, не один час. Я даже поспорил, выживешь ты или нет? Проиграл. Ты удивительно быстро пришел в себя.

- С кем поспорил?

- Ты его не знаешь, - махнул Назар, - раны на тебе заживают быстрее, чем на собаке.

Имрану не понравилось сравнение с собакой, и он сказал:

- Попридержи язык, - потом добавил. - Где-то я тебя видел.

- Твоя судьба решится в течение месяца, - продолжал Назар, не обратив внимания на последнее замечание, - Мунис отправил донесение халифу, но вслед за донесением сам отправился в Багдад, все это продлит твою жизнь, но не надолго, тебя ждет смертная казнь.

- Жаль, - сказал Имран, - ничего у меня не получилось столько людей погибло из-за меня и все напрасно.

- Неудачи одних людей дают миру больше чем удачи других, - возразил Назар.

Имран тяжело вздохнул. Снаружи донесся протяжный крик муэдзина, призывающий верующих к молитве.

Имран сказал:

– Человек по имени Назар два раза спасал меня, таинственным образом вынося с поля боя. Не имеешь ли ты к нему отношения?

- Насчет первого утверждать не берусь, - ответил Назар, - но спасал тебя действительно я.

- А кто же ты, ангел? - спросил Имран.

- Ну, кто про себя такое скажет, - скромно заметил Назар, - скажем так, я посредник или лучше сказать порученец.

- А разве ты не можешь спасти меня еще раз? - спросил Имран.

- Нет.

- Почему?

- Я не знаю почему, не посвящен, просто у меня больше нет подобных поручений. Между нами, говоря, ты и так перебрал. Это справедливо, я так считаю. Вернее это несправедливо по отношению к другим, чем ты лучше их, да ничем. На тебя обратили внимание только благодаря твоему удивительному, я бы даже сказал возмутительному везению. А после того, как ты, выпутавшись из всех передряг, вновь добровольно напросился на неприятности, было решено оказать тебе покровительство. Но теперь твое время вышло.

- А может, ты еще раз спросишь? - с надеждой спросил Имран.

- У меня нет такого права. Они сами приказывают, когда сочтут необходимым.

Назар помолчал, затем добавил:

- Впрочем, тебе никто не может запретить использовать свое необыкновенное везение и попробовать спастись еще раз.

- Спасибо и на этом, - усмехнулся Имран. Он поднялся и стал расхаживать по камере. Назар с улыбкой наблюдал за ним.

- А чему ты радуешься? - не глядя на него, спросил Имран.

Назар пожал плечами.

- Зачем ты здесь, если у тебя нет поручения, или ты пришел полюбоваться на мою казнь?

- Ну, можно так расценить мой визит, а можно сказать, что я пришел проводить тебя в последний путь. Все зависит от точки зрения и от характера, который эту точку определяет. Но ты уже высказал свою точку зрения и в связи с этим я должен определить ее, как редкое свинство, учитывая все то, что я для тебя сделал. Или ты думаешь, что тот лаз в скале выводил к реке, нет, ты ошибаешься. Он заканчивался змеиной ямой. Прежний владелец очень любил отпускать провинившихся крестьян на волю по этому каменному желобу. Они подобно тебе, радовались, попав в этот лаз, думали, что избежали неминуемой смерти. Я поймал тебя в самом конце, затем мне пришлось прогрызть скалу зубами. Я теперь долго не смогу грызть баранью лопатку, а ведь это мое любимое блюдо...

- Ну ладно, извини, - сказал пристыженный Имран.

Возмущенный Назар поднялся и шумно дыша, принялся расхаживать по камере.

- Ну, хорошо, я свинья неблагодарная, - воскликнул Имран, разведя руками, - удовлетворит тебя это извинение.

Назар остановился, довольно кашляя.

- Ну, учитывая то, что ты мусульманин, да.

Назар удовлетворенно опустился на корточки.

Имран подошел, сел, прямо напротив него и, заглянув ему в глаза, с изумлением обнаружил, что у Назара нет зрачков. В глазных яблоках светилась небесная синева, сквозь которую был виден какой-то дворец сотканный из облаков. У Имрана заслезились глаза. Он вытер слезы, отодвинулся и попросил:

- Сделай для меня одно одолжение, я буду тебе обязан.

- Какое одолжение? - настороженно спросил Назар.

- Сообщи одному человеку о моем положении.

- А ты знаешь, что со мной сделают, если узнают об этом? Меня лишат света.

Имран развел руками.

- Подумаешь, меня лишили свободы, и вот-вот лишат жизни, а ты боишься лишиться света. Да в темноте по нынешней жаре, даже приятней, прохладней во всяком случае.

- Ты не понимаешь, - со знанием дела, сказал Назар, - темнота - это нечто большее, чем простое отсутствие света, это тоже материя, но иная, та от которой отказались.

Имран тяжело вздохнул, пошел и лег на земляной пол лицом к стене. Назар вновь поднялся и стал нервно ходить по камере, бормоча что-то себе под нос. Имрану показалось, что он слышит такие слова, как "неблагодарность" и "против правил". Продолжалось это довольно долго. Имран даже успел слегка задремать, когда Назар остановился за его спиной и глухо спросил:

- Имя?

- Ахмад Башиp, - не оборачиваясь, ответил Имран, - последний раз я его видел на борту торгового судна отправляющегося в Сицилию.

- Я ничего не обещаю, - сказал Назар.

Когда Имран обернулся, в камере уже никого не было. Имран улегся поудобней и закрыл глаза, намереваясь заснуть. Но снаружи загремел засов, дверь отворилась, и в камеру вошли люди. Имран услышал голос, от которого у него холодок побежал по спине, он испытал чувство, которое испытывает человек, когда слышит шипение змеи. Насмешливый голос:

- Кажется, о "Махди" ты, наконец, таки обрел достойные тебя стены.

Имран медленно поднялся на ноги и, растянув лицо в улыбчивой гримасе, повернулся к говорящему.

Меджкем стоял, вдев большие пальцы одной руки за пояс, перетягивающий его рваный местами, халат, в другой он держал четки Имрана. Он был безоружен, но у двух стражников, стоявших по бокам от него имелись и алебарды и табарзины.

Имран перебрал в уме несколько вариантов ответа, но остановился на простом вопросе:

- Ворота ты открыл?

- Я, - с гордостью сказал Меджкем.

Продолжая улыбаться, Имран сказал:

– Я раньше думал, что подлость и предательство - это вынужденные человеческие поступки. Обстоятельства складываются так, что человек проявляет слабость. Я даже сам, когда-то оказался в подобной ситуации.

Но потом выяснилось, что мой поступок не оказался решающим. То есть даже вынужденное предательство порядочного человека не приводит к тяжелым последствиям, в то время как, негодяй, я имею в виду тебя Меджкем, в любой ситуации будет поступать в соответствии со своими порочными склонностями.

По мере того, как Имран говорил, Меджкем все более мрачнел, и когда наступила пауза, он сказал:

– Ты стал не в меру болтлив.

Имран молчал, размышляя над причиной визита Меджкема.

– Мунис получил приказ халифа,-продолжал Меджкем, - не медля ни секунды вернуться в Багдад. Там началась заварушка, айары зарезали начальника тайной службы, когда арестовали зачинщиков, начался бунт. Так что пока его нет, ты в моей власти.

– Айары отомстили Абу-л-Хасану,- понял Имран,- и в этом тоже была его вина.

Спокойная задумчивость заключенного ввела Меджкема в заблуждение и он, потеряв бдительность, неосторожно приблизился к Имрану. Наш герой молниеносно накинул на шею негодяя цепь и, повалив на пол, принялся душить. Меджкем захрипел, вцепился Имрану в лицо, раздирая его в кровь. Стражники бросились их растаскивать, но сделать это было не просто. И поскольку глаза Меджкема уже вылезли из орбит, им пришлось треснуть заключенного по голове тупым концом алебарды и только после этого, Меджкема удалось освободить от цепи. Имран лежал без чувств. Меджкем отдышался и стал бить бездыханное тело ногами. Один из стражников оказался совестливым и помешал ему. Тяжело дыша, Меджкем вышел из камеры, за ним последовали стражники. Лязгнул засов. Наступила тишина.