Хранители Вечности - Егор Козлов

– ещё одна причина ненавидеть солдат-южан), Грейси отыскала в темноте старую чугунную дверь, нащупав замок, вставила в него золотистый ключ и… Он подошёл.

Я бы ни за что не назвала радостью чувство, охватившее её в эту секунду. Разве можно ощущения, когда реальность будто разрывается на тысячи мельчайших осколков, и сквозь них пробивается долгожданный свет другого, уже позабытого мира, назвать обыкновенной «радостью»? Нет, разумеется нет. Дыхание девушки остановилось – в полнейшей тишине она сняла замок с двери, отодвинув её в сторону с громким, но так приятно ласкающим слух скрипом. За ней, при должной «работе» с фонариком, стало видно лестницу – каменные ступеньки уходили наверх, и даже я смогла почувствовать дуновение лёгкого сквозняка.

И тут случилось то, чего я так долго ждала – в ней проснулась Грейси. Настоящая, готовая отстаивать свою жизнь и право на свободу до последнего вздоха. Взяв в кулак волю, силы и всё, что вообще можно представить в таких случаях, она развернулась и как можно быстрее вернулась к пленникам.

– Я нашла выход! Мы можем уйти отсюда! Взгляните, ну же!

Понадобилось время – и недюжинное терпение – чтобы убедить несчастных людей в том, что это действительно так. Сначала никто ей, конечно, не поверил. Затем, когда от факта уже не могли отмахнуться, многие отказались рисковать своей жизнью.

И наконец, когда ей удалось убедить большинство, мало кто мог представить, как они сумеют перенести с собой всех пожилых. А главное – куда?

– Да выслушайте меня! Я понимаю, вы правы – там опасно. Но не опаснее, чем здесь. Вы думаете, нас вернут домой, и всё закончится? Если им хватило жестокости бросить сюда стариков и детей, вряд ли наше будущее такое светлое, как вы себе представляете. Там, – она указала на распахнутую дверь, – у нас есть шанс. Сейчас ночь! Никто не ожидает побега. Мы сможем, ясно? И, чёрт побери, я клянусь, что выведу вас отсюда! Вопреки ВСЕМУ!

Я чувствовала накал её эмоций… Ярость, отчаяние. И боль, жгучую и невыносимую. Она не стала её подавлять. И не сражалась – Грейси вложила всё своё негодование в действия. И это было поистине впечатляюще.

Беженцы согласились. Шанс на то, чтобы выбраться отсюда, действительно мог больше не появиться. Каждый из взрослых мужчин взял под свою опеку по одному старику, женщины – те, что не приглядывали за детьми – поступили так же, и вскоре Грейси, презрев опасность, неумолимым взглядом смотря ей прямо в лицо, повела почти сорок человек к спасительной свободе. Я шла рядом, и впервые по-настоящему гордилась тем, что оказалась здесь, с истиной героиней великой войны.

Но опасности на этом только начинались. Лестница, которой не пользовались уже много десятилетий, подняла пленников в небольшой коридор, тот, в свою очередь, примыкал к узкой дверце в кирпичной стене, которая на счастье оказалась деревянной и наполовину сгнившей. С третьей попытки её удалось высадить (все боялись привлечь громким шумом лишнее внимание), и вот, спустя много дней, в кромешной темноте над ними снова засияли звёзды.

Грейси думала, как поступить дальше. Она не могла рисковать и вести всех в город: велика вероятность нарваться на патруль или, ещё хуже, предателей. Идти в лес – тоже не самый лучший способ надеяться на спасение. Но, увы, иных вариантов у них не было. Надо было двигаться в сторону незнакомой лесной чащи.

На улице уже чувствовалось приближение ноября. Ветер, сырой, прохладный и промозглый, раскачивал ветви далёких деревьев, виднеющихся вдалеке, и в опасных осенних сумерках этот звук – шелестения листьев и едва заметного поскрипывания древесины – послужил беженцам спасительным маяком. Они шли вперёд, ориентируясь на едва слышимый шорох, показавшийся мне в тот момент самой прекрасной мелодией на свете. Шли, медленно и тихо, помогая пожилым, которые, даже несмотря на своё состояние, ясно понимали, что сейчас происходит.

В темноте Греси ориентировалась не самым лучшим образом – на половине пути к заветной цели фонарик внезапно разрядился, и дальше ей пришлось целиком и полностью положиться на свет далёких деревенских фонарей. А тот едва ли мог осветить их дорогу.

И вот, когда воодушевление вернуло надежду даже самым законченным скептикам, сзади раздались голоса. Громкие, звучавшие как чьи-то раздражённые приказы. Секунды, и в стороне церкви загорелись огни прожекторов. Их побег обнаружили.

Моя спутница знала, что не позволит солдатам вновь схватить этих людей. Нет, она скорее погибнет – сделав всё, чтобы их спасти.

Собственная жизнь отошла на второй план: приказав беженцам не паниковать, она ускорила шаг, и вскоре почти все перешли на бег. Конечно, если бы среди них не было стариков… Но разве можно было оставлять в той темнице людей, даже не способных за себя постоять?

Они успели достигнуть леса – и в тот же миг позади раздались первые выстрелы. Мало кто был готов к такому. Многие оцепенели от ужаса, кто-то упал на землю – не из-за ран, а от страха. Того, что действительно могло их сейчас погубить. Грейси поняла это. Попыталась сделать всё возможное, чтобы люди не переставали двигаться дальше. Жаль, но испуг рассредоточил их – и собрать всех вместе не мог уже никто.

Выстрелы повторились, теперь гораздо ближе. Затем ещё, ещё и ещё – как удары часов, с каждым разом всё быстрее приближающие твою собственную смерть. Девушка примкнула к десятку тех, кто продолжал следовать намеченному пути. Они ушли в лес, протискиваясь между толстенными вековыми дубами и густым подлеском, успевшим потерять за осень все свои листья. Но даже голые, палки, стегавшие людей по рукам и лицу, не давали возможности двигаться быстро. Автоматная очередь раздалась буквально в двадцати метрах позади, Грейси ринулась вбок и, очнувшись от неожиданного испуга, поняла, что потеряла остальных из виду. Крики солдат доносились отовсюду: она побежала вперёд, надеясь спрятаться в зарослях погуще. В тот момент ей показалось, что за ней кто-то наблюдает – как будто в лесу, в стороне от всех событий, стоял человек, сверлящий взглядом именно её. Хрупкую молодую девушку, которая не должна, не могла здесь оказаться. В холодном лесу, играя наперегонки со смертью.

Голоса удвоились: казалось, будто теперь они шли отовсюду. Выстрелы звучали со всех сторон – и даже я, бежавшая рядом, сквозь острые плётки лесной чащи, понимала, что нас окружили.

Всё случилось за одно мгновение: беглянка вылетела на поляну, яркий свет автомобильных фар ослепил её, а громкие команды солдат и выстрелы заставили замереть на месте и упасть прямо на мокрую, мёртвую траву. «Вот и конец –