Враг - Ли Чайлд

– Куда теперь? – спросила Саммер.

– В казарму «Дельты», – ответил я.

Она проехала мимо ворот старой тюрьмы, и часовой не стал нас задерживать. Мы оставили машину на главной стоянке, и я успел заметить в темноте красный «корвет» Трифонова. Он стоял чуть в стороне, возле стены с водяным шлангом. Автомобиль был идеально чистым.

– Зачем мы здесь? – спросила Саммер.

– Ты сама сказала, что у нас не хватает доказательных улик, – ответил я. – И ты права. Улик не хватает. Анализ содержимого штабной машины поможет, но это лишь косвенные улики. Мы не можем связать Васселя, Кумера и Маршалла ни с одним из мест преступления. Во всяком случае, однозначно. Не можем доказать, что Маршалл брал в руки ломик. Мы никогда не докажем, что он вовсе не съел тот йогурт на завтрак. И у нас нет никаких шансов доказать, что Вассель и Кумер отдали ему соответствующие приказы. Если их загнать в угол, они всегда могут сказать, что Маршалл – вышедший из-под контроля одинокий волк.

– Ну и?..

– Мы арестовали двух старших офицеров, предъявив им сомнительные обвинения, подкрепленные лишь косвенными уликами. Что должно было произойти дальше?

– Вассель и Кумер должны были все отрицать.

Я кивнул.

– Им следовало поднять нас на смех. Сделать вид, что они оскорблены до глубины души. Угрожать и устраивать истерики. Наконец, попытаться вышвырнуть нас вон. Мол, они ничего не делали, они ни в чем не виноваты. А своим молчанием они признают собственную вину. Так я воспринимаю происходящее.

– Я согласна, – сказала Саммер.

– Так почему же они не пытаются все отрицать?

Она немного подумала и высказала предположение:

– Укоры совести?

Я покачал головой:

– Очень сомневаюсь.

Она помолчала еще немного и наконец не выдержала:

– Дерьмо! Наверное, они просто выжидают. Намерены оспорить дело при большом количестве свидетелей. В Вашингтоне, завтра, когда появятся их адвокаты. Чтобы уничтожить нашу карьеру. Поставить нас на свое место. Отомстить нам.

Я снова покачал головой.

– Какое обвинение я им предъявил?

– Преступный сговор.

– Так вот, похоже, они неправильно меня поняли.

– Но тут все очевидно!

– Они поняли слова. Но не контекст. Я говорил об одной вещи, а они подумали, что я имею в виду совсем другое. Они признали себя виновными совсем в другом. В том, что мы можем неопровержимо доказать.

Саммер молчала, явно ничего не понимая.

– Вспомни о повестке дня конференции, – сказал я. – Она до сих пор не найдена. Им не удалось ее заполучить. Карбон сумел их обмануть. Он открыли портфель, а повестки дня там не оказалось.

– И где же она?

– Я покажу тебе где, – пообещал я. – Именно по этой причине мы сюда вернулись. Чтобы ты могла ее использовать завтра в Вашингтоне. Использовать для организации давления по поводу всего остального. Той части, где нам не хватает улик.

Мы вышли из машины на холод. Через стоянку направились к входной двери. Вошли в здание. Я слышал дыхание спящих людей. Чувствовал спертый воздух спален. Мы шагали по коридорам, сворачивая в нужных местах, пока не оказались возле комнаты Карбона. В ней было пусто. Все лежало на прежних местах. Я включил свет. Подошел к постели. Протянул руку к полке. Пробежал пальцами по корешкам книг. Вытащил высокий узкий том «Роллинг стоунз». Немного подержал в руках, потом слегка потряс.

На постель выпали четыре листочка – повестка дня конференции.

– Брубейкер попросил, чтобы Карбон ее спрятал, – сказал я.

Я взял листки и протянул их Саммер. Выключил свет и вышел в коридор. И столкнулся лицом к лицу с молодым загорелым сержантом из «Дельты», лицо которого украшала борода. Он был в майке и трусах, босой. От него сильно пахло пивом.

– Так, так, так, – сказал он. – И кого же мы здесь видим?

Я ничего не ответил.

– Вы разбудили меня своими разговорами, – сказал он. – Вы включали и выключали свет.

Я вновь промолчал.

Он посмотрел на дверь в комнату Карбона.

– Тянет на место преступления?

– Он умер не здесь.

– Ты знаешь, о чем я говорю.

Тут он улыбнулся, и я увидел, как его руки сжимаются в кулаки. Я ударил его левой рукой. Он стукнулся головой о бетонную стену, и его глаза на секунду остекленели. Резко развернувшись, я левым локтем надавил ему на грудь и навалился на него всем весом. Он оказался прижат к стене. Я продолжал на него давить, пока у него не возникли проблемы с дыханием.

– Сделай мне одолжение, – сказал я. – Читай газеты каждый день в течение этой недели.

Потом я засунул правую руку в карман и нашел пулю. Ту, что он принес для меня. С моим именем на ней. Я держал ее двумя пальцами. В тусклом ночном свете она заблестела золотом.

– Смотри внимательно, – сказал я.

А потом засунул эту пулю ему в нос.

Мой сержант сидела на своем обычном месте. Ночной сержант, с маленьким ребенком. Она сварила кофе. Я налил две чашки и отнес их к себе в кабинет. Саммер несла повестку дня, как трофей. Она сняла скрепку и разложила четыре листа на моем столе, один возле другого.

Это был оригинал. Не копия и не факс, тут не могло быть сомнений. Написанные от руки заметки с карандашными пометками между строк и на полях. Я сразу увидел три разных почерка. Большую часть написал, наверное, Крамер, но почти наверняка здесь были предложения Васселя и Кумера. Первый черновик. Результат долгих обсуждений и размышлений.

На первом листе шел анализ трудностей, с которыми предстоит столкнуться бронетанковым войскам. Интеграция, потеря престижа. Возможная потеря права командования. Довольно мрачный анализ, но не выходящий за общепринятые рамки. И достаточно точный, если верить начальнику штаба.

На второй и третьей страницах говорилось о том, что я уже упоминал в беседах с Саммер. Предложения о дискредитации ключевых фигур противника с использованием компрометирующих материалов. На полях я обнаружил весьма любопытные намеки. И как только они сумели собрать такой изощренный компромат? Интересно, станут ли люди из офиса ГВП его использовать? Кто-то из них наверняка попытается это сделать. Расследование часто приводит к самым непредсказуемым результатам.

Здесь же намечались планы пропагандистских кампаний. Большинство из них показались мне весьма бездарными. Эти парни не имели дела со средствами массовой информации с тех самых пор, как стали офицерами. На тех же двух страницах упоминались крупные оборонные подрядчики. Речь шла о политических инициативах в армии и Конгрессе. Некоторые из них касались оборонных подрядчиков. Я уловил намеки на весьма сложные отношения, связывающие всех заинтересованных лиц. Очевидно, в одну сторону текли деньги, а в другую – услуги. Министр обороны упоминался по имени. Его помощь считалась гарантированной. В одном месте его имя было подчеркнуто, а на полях я прочитал: «Куплено и заплачено». В целом на первых трех страницах содержались заметки, которых следовало ожидать от самоуверенных профессионалов, отчаянно мечтающих о сохранении своего положения. Мрачные, грязные и безнадежные. Однако здесь не было состава преступления.

Главное оказалось на четвертой странице.

У четвертой страницы был странный заголовок:

«УМНУ. Дополнительная миля».

Ниже шла распечатка цитаты из «Искусства войны» Сунь Цзы:

«Отказ от сражения с врагом, когда ты приперт спиной к стене, равнозначен поражению».

Рядом на полях карандашом было приписано, как я предположил, почерком Васселя:

«В то время как спокойствие в период катастрофы есть важнейший признак мужества командира, энергия при преследовании врага является серьезнейшим проявлением его силы воли (Уэйвелл)».

– Кто такой Уэйвелл? – спросила Саммер.

– Британский маршал времен Второй мировой войны, – ответил я. – Потом он стал вице-королем Индии. Он был слепым на один глаз в результате ранения, полученного на Первой мировой войне.

Под цитатой из Уэйвелла другой рукой – вероятно, Кумера – карандашом было написано: «Добровольцы? Я? Маршалл?» Эти три слова были обведены, и от них шла линия к заголовку «УМНУ. Дополнительная миля».

– И что все это значит? – спросила Саммер.

– Читай дальше, – предложил я.

Под цитатой из Сунь Цзы шел напечатанный на машинке список из восемнадцати имен. Большинство из них я знал. Это были ключевые командиры батальонов из престижных пехотных дивизий вроде 82-й и 101-й, а также высокопоставленные штабные офицеры из Пентагона и некоторые другие люди. Довольно любопытное сочетание возрастов и званий. Среди них практически не попадалось старших офицеров. А вот восходящие звезды имелись. Иногда это был очевидный выбор, иногда спорный. Несколько имен я видел в первый раз. К примеру, в списке значился человек с фамилией Абельсон – я не знал, кто он такой. Возле его имени стояла карандашная пометка. У остальных таких пометок не было.