Инженер Магии (Отшельничий остров - 3) - Лиланд Модезитт

- Будь поласковее с моей лошадкой, - предупреждает тот, поглаживая Меривен.

- Да, мастер-целитель.

- Сейчас вернусь, - ворчит Фанкин, вручая пареньку поводья своего серого. Спешившись, он поворачивается и шагает по утоптанному снегу двора.

Улыбнувшись светловолосому пареньку, Доррин направляется к двери, которая распахивается прежде, чем он успевает подойти.

- Мастер Доррин, спасибо, что ты так скоро откликнулся на мою просьбу, - говорит с порога грузный седой мужчина. - Спасибо и тебе, Фанкин, что так быстро доставил целителя. Можешь отдохнуть.

- Премного благодарен, хозяин. Ежели понадоблюсь, я буду на складе.

Проследовав за купцом в прихожую, Доррин вешает куртку на вешалку, а посох ставит в угол поблизости. Прихожая обшита темными дубовыми панелями, а на лакированном полу, отражающем свет двух медных настенных светильников, красуется хаморианский ковер с замысловатым лиственным узором.

- Лериция наверху. Ее пробрал понос, как и всех нас - наверное, из-за испорченной дичи. Но мы поправились, а ей все хуже и хуже. Вино не помогло, горячие ванны - тоже. Честно скажу, я не больно-то верю вашей братии, но Гонсарова дочка все уши прожужжала моей Норри рассказами про то, как ты вылечил мальчонку. Ну мне и подумалось: хуже-то всяко не будет.

- Давно она захворала?

- Да уж больше восьмидневки. Пойдем, она там.

Голос Финтала едва заметно дрожит. Он тихонько кашляет и начинает подниматься по лестнице. Доррин, прихватив котомку с травами, следует за купцом, дивясь легкой поступи этого немолодого, грузного человека. На устланных ковром ступенях шаги его почти не слышны. А вот юноше кажется, что сам он так топочет сапогами, что вся лестница трясется.

На широкой кровати лежит бледная, изможденная болезнью немолодая женщина; сразу чувствуется, что у нее сильный жар. На табурете в углу сидит светловолосая женщина помоложе. Под покрасневшими глазами видны темные круги.

- Так... жарко... душно... - бормочет больная. Глаза ее широко раскрыты, но она, кажется, не видит ни вошедших, ни женщины на табурете.

- Наша дочь, Нория, - шепотом поясняет Финтал, кивнув в сторону сидящей в углу.

Кивнув молодой женщине, Доррин кладет котомку на пол, подходит к кровати, пробегает пальцами по запястью больной, а потом касается ее лба. Ему становится не по себе: в нижней части живота свился пронизанный зловещими, кроваво-огненными прожилками узел отвратительной белизны хаоса. Доррин предпочел бы удалить пораженный орган, но... об этом и думать-то смешно. У него нет ни хирургических навыков, ни инструментов, ни даже возможности ими воспользоваться. Однако что же делать?

Задумавшись, юноша отступает на шаг, и тут, словно только что заметив его, больная жалобно произносит:

- Мне так плохо... я умру?

- Постараюсь этого не допустить, госпожа, - бормочет Доррин, вымучивая улыбку.

- Не называй госпожой... просто Лера... так жарко.

Она умолкает, глаза ее стекленеют.

- Неужто ничего нельзя сделать? - умоляюще восклицает Финтал.

- Сделать-то можно многое, но я предпочел бы сделать именно то, что нужно, - отрезает Доррин, глядя в упор на купца.

Вздохнув, юноша сосредоточивается на пульсирующем узле хаоса, начиная сплетать вокруг него гармонизирующий кокон. Однако концентрация хаоса слишком велика: кокон рвется. Утерев лоб, Доррин снова обследует чувствами больную и оборачивается к Финталу:

- Мне кое-что потребуется. Надо это обсудить.

Выйдя в коридор, он дожидается, пока купец присоединится к нему и закроет за собой дверь.

- Я ведь не первый, к кому ты обратился, верно? - говорит юноша.

- Верно. Систро... он сказал, что она умрет. Что надеяться можно только на чудо. А я... подумал о тебе.

- Не исключено, что она действительно умрет. Но я все же попытаюсь помочь.

- Но ты ведь не станешь кромсать ее ножом? - голос Финтала срывается с шепота на хрип. - Это убьет ее сразу.

- Я не хирург, у меня другие способы лечения. Мне потребуется большая корзина чистых салфеток. И бутыль с чем-нибудь вроде крепкого бренди.

- Это очень похоже на подготовку к операции, - с испугом говорит Финтал.

- Я не коснусь ее ни ножом, ни каким-либо иным острым предметом, заверяет Доррин. - Я просто на это не способен. Так ты хочешь, чтобы я попробовал сотворить чудо или...

- Я пошел за салфетками, - говорит Финтал.

Доррин возвращается к постели больной. Лериция стонет, на миг приоткрывает глаза и закрывает снова. Взяв ее за руку, Доррин снова начинает свивать кокон гармонии, но теперь не пытается запереть узел хаоса наглухо, а создает что-то вроде изогнутой отводной трубки, от сердцевины хаоса к поверхности кожи. Потом, сделав паузу, он поворачивается к Нории:

- Ты мне не поможешь?

- Что нужно? - спрашивает та, подходя к кровати. Доррин очерчивает квадрат над животом ее матери:

- Вот отсюда нам нужно убрать ткань. Кожа должна соприкасаться с воздухом.

- Но ты же обещал не...

- Да не буду я резать, сказал ведь! Но здесь, под этим участком - очаг болезни. Я попробую вывести заразу наружу. Если получится, она выйдет на этом месте, но ткань может... задержать.

- Хорошо, я этим займусь.

Доррин отворачивается к окну, за которым видны белые буруны на гребнях океанских волн.

- Жарко... как жарко... - стонет Лериция.

- Успокойся, мама... скоро тебе полегчает.

Дверь открывается. Финтал несет в руках корзину с аккуратно сложенными салфетками, а идущий за ним коротышка большую, заткнутую пробкой бутыль.

Доррин смачивает салфетку бренди и слегка протирает сначала кожу на животе больной, а потом свои пальцы. Они становятся липкими, и ему приходится вытереть их сухой салфеткой.

Склонившись над Лерицией, юноша продолжает укреплять свой кокон, а придав нужную прочность, сжимает его, чтобы давление гармонии направило энергию хаоса в тонкую отводную трубку.

Струящийся со лба пот заливает глаза.

- Принести стул? - спрашивает Финтал.

- Да.

Не отводя глаз от больной, Доррин садится, тянется к очередной салфетке и кладет ее на обнаженный живот.

- Тьма... как ножом... больно.

Доррин кладет руку на лоб женщины, стараясь ее успокоить.

- Потерпи. Это пройдет.

- Финтал....

По морщинистым щекам купца текут слезы, а руку жены он держит так, словно это величайшая драгоценность.

Доррин продолжает сдавливать хаос. Не находя другого выхода, белый огонь вливается в трубку и начинает подниматься к коже.

- Жжет...

Доррин снова касается лба женщины и погружает ее в сон, жалея, что не сделал этого раньше.

- Что ты с ней сотворил? - спрашивает Нория со страхом.

- Усыпил, - рассеянно откликается Доррин. - Надо было раньше, да вот, не сообразил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});