Великая. История «железной» Маргарет - Маргарет Тэтчер

Ничто так отчетливо не осталось в моей памяти от тех лет, которые я провела на Даунинг-стрит, 10, как те одиннадцать недель весны 1982 г., когда Британия победила в Фолклендской войне. На кону было многое. Мы сражались в восьми тысячах миль вдали от дома в Южной Атлантике не только ради территории и людей, живущих на Фолклендских островах. Мы защищали свою честь как нации и принципы, имевшие основополагающее значение для всего мира, прежде всего заключавшиеся в том, что агрессоры никогда не должны побеждать и что международное право должно превалировать над грубой силой. Когда я стала премьер-министром, я не могла вообразить, что мне предстоит отправить британские войска в бой.

Первую известную высадку на Фолклендских островах совершили британские моряки в 1690 г., назвав пролив между двумя островами «Фолклендс саунд» в честь казначея флота виконта Фолкленда. Британия, Франция и Испания создавали поселения на островах в разное время на протяжении XVIII в. В 1770 г. разногласия с Испанией привели к тому, что британское правительство мобилизовало флот и подготовило экспедиционный корпус, хотя и не отправило его: было найдено дипломатическое решение. Острова имели стратегическое значение, обладая несколькими хорошими гаванями в радиусе 500 миль вокруг Кейп Хорн. Их географическое положение приобретало значение в случае закрытия Панамского канала.

Вторжение Аргентины на Фолклендские острова произошло спустя 149 лет после установления там формального британского правления, и, возможно, близость 150-летнего юбилея играла немалую роль в заговоре аргентинской хунты. С 1833 г. на островах признавалось мирное британское присутствие. Законное право Британии основывается на желании существующего населения островов, британского по происхождению, оставаться британским. Принцип «самоопределения» стал основополагающим компонентом международного права и закреплен хартией ООН. Британский суверенитет имеет законные основания, и аргентинцы это знают.

Примерно в 800 милях к юго-востоку от Фолклендских островов находится Южная Джорджия, а еще в 460 милях – Южные Сандвичевы острова. Здесь претензии Аргентины выглядят еще сомнительнее. Эти острова находятся в подданстве Соединенного Королевства и управляются с Фолклендов. Там суровый климат и нет постоянного населения. Ни одно государство не претендовало на них до аннексии Британией в 1908 г., и с тех пор они находятся под постоянным британским управлением.

В первый раз фолклендский вопрос коснулся меня на раннем этапе существования парламента 1979 г. Было ясно, что существует два пути, которыми можно достичь благополучия Фолклендских островов. Первым и наиболее привлекательным подходом было развитие экономических связей с соседней Аргентиной. Этому противоречило заявление Аргентины о том, что Фолклендские острова являются частью Аргентины.

Правительство Тэда Хита подписало соглашение в 1971 г., установив воздушную и морскую связь между островами и материком, но дальнейший прогресс был блокирован аргентинской стороной. В результате возникли споры по вопросу достижения компромисса с Аргентиной по вопросу суверенитета. Эти споры заставили Ника Ридли (ответственного министра) и его чиновников в министерстве по вопросам Сообщества и внешней политики выдвинуть предложение об «обратной аренде», согласно которому суверенитет переходил к Аргентине, но образ жизни островитян сохранялся за счет сохранения английского самоуправления. Мне не понравилось это предложение, но мы с Ником договорились, что последнее слово остается за населением островов. Их желания должны лежать в основе всего.

Был и другой вариант, более дорогостоящий. Мы могли привести в действие меры, рекомендованные в долговременном экономическом обзоре бывшего министра лейбористов лорда Шеклтона в 1976 г., рекомендовавшего увеличение аэропорта и удлинение взлетно-посадочной полосы. Такой подход увеличил бы наши возможности в области обороны островов, поскольку удлиненная взлетно-посадочная полоса обеспечила бы переброску подкреплений по воздуху. Это могло спровоцировать резкий военный ответ со стороны Аргентины. Ни одно правительство, лейбористское или консервативное, не было готово к подобным действиям, пока обратная аренда считалась основным решением.

Как я и предполагала, островитяне и слышать не хотели о подобных предложениях. Они не доверяли аргентинской диктатуре и хотели оставаться британцами. Палата была настроена на то, чтобы соблюдать пожелания жителей островов. Однако оставался менее ясным вопрос, что это все означает для Фолклендских островов в долгосрочной перспективе. Мы стремились продолжать переговоры с аргентинской стороной, но это становилось все сложнее. В 1976 г. Аргентина установила свое военное присутствие на юге Сандвичевых островов, против чего лейбористское правительство не предприняло никаких мер.

Затем в декабре 1981 г. в Буэнос-Айресе сменилось правительство. Новая военная хунта из трех человек пришла на смену предыдущему военному правительству, а генерал Леопольдо Галтьери стал президентом{ Галтьери Леопольдо Фортунато (1926–2003) – аргентинский военный и государственный деятель, диктатор Аргентины с 22 декабря 1981 по 18 июня 1982 г. В современной Аргентине исключен из списка президентов. (Прим. ред.)}, который полагался на поддержку аргентинского флота, главнокомандующий которого адмирал Анайа обладал особенно жестким видением претензий Аргентины на «Мальвивы»{ Аргентинский вариант названия островов. (Прим. ред.)}.

В феврале 1982 г. в Нью-Йорке состоялись переговоры, которые, казалось, прошли удачно. Затем поведение Аргентины изменилось. Из нашего предыдущего опыта следовало, что Аргентина прибегнет к политике нарастания напряжения, начав с дипломатического и экономического давления. Вопреки всему, что говорили тогда, у нас до последнего момента не было информации о том, что Аргентина начнет полномасштабное вторжение. Не было ее и у американской стороны: Эл Хейг позже сказал мне, что им было известно еще меньше, чем нам. Такая позиция объяснялась фактором укрепления американских связей с Аргентиной в рамках стратегии по сдерживанию коммунистического влияния Кубы в Центральной и Южной Америке, и у аргентинцев сложилось преувеличенное ощущение собственной значимости для США. Накануне своего вторжения они были убеждены, что можно не прислушиваться к предостережениям американской стороны.

Учитывая огромное расстояние между Британией и Фолклендами, нам нужно было бы быть осведомленными хотя бы за три недели. Направить небольшой военный контингент означало подвергнуть его непозволительному риску. Разумеется, присутствие корабля «Эндюренс», легковооруженного патрульного судна, можно было не принимать в расчет с военной точки зрения. Оно бы не смогло бы сдержать вторжение.

Когда вторжение началось, я была очень рада, что корабль был в море, а не в порту Стенли: ведь, окажись он там, его бы захватили или подорвали. Разумеется, задним числом нам всегда хочется действовать по-другому. Как и аргентинцам. Это было основным заключением комиссии по расследованию, возглавленной лордом Френксом. Комиссия имела доступ ко всем государственным документам, включая разведданные. Ее отчет заканчивается словами: «Мы не вправе выступать с какой-либо критикой или обвинять действующее правительство в решении аргентинской хунты совершить акт ничем не спровоцированной агрессии при вторжении на Фолклендские острова 2 апреля 1982 г.».

Все началось с инцидента на Южной Джорджии. 20 декабря 1981 г. была совершена незаконная высадка на остров кем-то, кого описали как аргентинских торговцев металлоломом; мы ответили жестко. Аргентинцы покинули остров, а аргентинское правительство заявило, что ничего не знает об инциденте. Я была встревожена, когда аргентинское правительство нарушило регламент, установленный на встрече, опубликовав одностороннее коммюнике, раскрывающее детали переговоров, в то время как аргентинская пресса стала муссировать вопрос о возможности начала военных действий до символически важной даты января 1983 г. 3 марта 1982 г. я получила телеграмму из Буэнос-Айреса: «Мы должны готовить планы ответных мер». Несмотря на свое беспокойство, я не ожидала ничего подобного полномасштабному вторжению, которое последний анализ нашей разведкой намерений Аргентины списал со счетов. 20 марта нам сообщили, что накануне аргентинские торговцы металлоломом снова высадились на Южной Джорджии. Был поднят аргентинский флаг и раздавались выстрелы. В ответ на наши протесты аргентинское правительство заявило, что не располагает информацией об этом.

Сначала мы намеревались приказать кораблю «Эндюренс» выдворить аргентинцев. На этом этапе ситуация выглядела как неудобный инцидент, и мы отозвали «Эндюренс», приказав судну проследовать на британскую базу в Гритвикине, основном поселении на острове. Март подходил к концу, а инцидент все еще не был разрешен. Вечером в воскресенье 28 марта я позвонила П. Керрингтону, чтобы выразить свою обеспокоенность. Он уверил меня, что уже обратился к Элу Хейгу, госсекретарю США, попросив его оказать давление. На следующее утро мы с Питером встретились и решили отправить ядерную подводную лодку для поддержки «Эндюренс» и начать подготовку к отправке второй подлодки. Я не слишком огорчилась, когда произошла утечка этой информации. Подводной лодке понадобится две недели, чтобы достичь Южной Атлантики, но эффект это возымеет незамедлительно. Интуиция подсказывала мне, что пришло время показать, что мы настроены серьезно.