Кровь Олимпа (ЛП) - Рик Риордан

Взгляд его темных глаз переместился на Пайпер.

— Кекроп[149], первый и вечный царь Афин. Я приветствую вас в моём городе, — он поднял вверх закрытое блюдо. — Также я принёс кекс Бундт.

Пайпер посмотрела на своих друзей.

— Ловушка?

— Возможно, — произнесла Аннабет.

— Ну, по крайней мере, он принес десерт, — Перси улыбнулся змееподобным ребятам. — Добро пожаловать на борт!

Кекроп согласился оставить свою стражу на верхней палубе вместе с Буфордом, который приказал им упасть и отжаться двадцать раз. Похоже, те приняли это за вызов.

Царь Афин, в свою очередь, был приглашен в столовую для ознакомительной беседы.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Джейсон.

Кекроп сморщил нос.

— Змеиный народ не сидит.

— Тогда стойте, пожалуйста, — сказал Лео. Он отрезал кусок кекса и закинул его в рот прежде, чем Пайпер успела предупредить его о возможной опасности: десерт мог быть отравлен, несъедобен или же просто отвратно приготовлен.

— Черт! — усмехнулся сын Гефеста. — А змеелюди знают толк в приготовлении Бундта. Он вроде как апельсиновый… с медовым привкусом. Не хватает только стакана молока.

— Змеиный народ не употребляет молоко, — сказал Кекроп. — Мы — рептилии с непереносимость лактозы.

— Я тоже! — воскликнул Фрэнк. — В смысле... я тоже не переношу лактозу. Но я не рептилия. Хотя, иногда могу ею быть.

— В любом случае, — перебила его Хейзел. — Царь Кекроп, что привело вас сюда? Как вы узнали о нашем прибытии?

— Я знаю обо всем, что происходит в Афинах, — ответил тот. — Я — создатель городов, первый землерожденный правитель. Это мне выпала честь судить спор между Афиной и Посейдоном, и это я избрал Афину покровительницей города.

— Без обид, разумеется, — пробормотал Перси.

Аннабет пихнула его локтем.

— Я наслышана о вас, Кекроп. Вы первым принесли жертвоприношение Афине. Также вы вознесли первый храм в ее честь в Акрополе.

— Верно, — слова Кекропа позвучали на диво горько, словно он жалел о своем решении. — Мои люди были первородными афинянами — близнецами.

— Это ваш знак зодиака? — спросил Перси. — А я Лев.

— Нет, дурачина, — сказал Лео, видимо, не расслышав. — Лео это я. Ты Перси.

— Закончили препираться? — упрекнула их Хейзел. — Мне кажется, царь имеет в виду их двойственную натуру: одна половина у змеелюдей человеческая, вторая — змеиная. Близнецами называют их люди. Правитель Кекроп — это гемин[150]… то есть близнец в единственном числе.

— Верно... — подтвердил царь, отстранившись от Хейзел подальше, будто она его чем-то обидела. — Тысячелетиями мы обитали под землей, в тайне от людей… посему я знаю множество троп… одна лучше другой. Я здесь, чтобы предупредить вас. Если вы пойдете в Акрополь наземными путями — вы обречены.

Джейсон отложил кусок кекса в сторону.

— То есть... вы нас убьете.

— Нет, не я, а армия Порфириона, — ответил змеиный царь. — Акрополь окружен большим количеством осадных орудий — онаграми.

— Опять катапульты? — запротестовал Фрэнк. — Куда уж больше? У них там что, распродажа была?

— Циклопы, — догадалась Хейзел. — Это они поставляют оружие Октавиану и гигантам.

— Как будто мы и так не знали, что Октавиан не на нашей стороне, — проворчал Перси.

— Это не единственная угроза, — предупредил Кекроп. — Воздух переполнен духами бурь и грифонами. Все дороги в Акрополь патрулируются землерожденными.

Фрэнк забарабанил пальцами по коробке из-под кекса.

— И что, нам просто взять и сдаться? Мы проделали такой путь...

— Я предлагаю вам альтернативу, — сказал Кекроп. — Я проведу вас в Акрополь подземными ходами. Ради Афины и всех богов, я помогу вам.

Заднюю часть шеи Пайпер покалывало. Она припомнила слова Перебои: полубоги повстречают в Афинах как друзей, так и врагов. Быть может, гигантша имела в виду Кекропа и его змеелюдей. Было что-то в его голосе такое, что настораживало Пайпер, — он словно водил бритвой по ремню, готовясь сделать глубокий надрез.

— В чем подвох? — спросила она.

Керкоп уставился на нее своими непостижимо-темными глазами.

— Лишь небольшая партия полубогов — не больше трех — могла бы незамеченной пройти мимо гигантов. В противном случае, ваш запах даст о себе знать. Наши подземные проходы приведут вас прямо к акропольским руинам, где вы украдкой сможете вывести осадные орудия из строя… и освободить дорогу остальной части вашей команды. Если повезет, вы застанете гигантов врасплох… и сорвете им церемонию.

— Церемонию? — спросил Лео. — Ох, наподобие той, что готовится в честь пробуждения Геи?

— О, так она уже началась, — предупредил их Кекроп. — Неужели вы не чувствуете дрожь земли? Мы, близнецы, — это ваш единственный шанс.

Пайпер слышала жажду в его голосе — дикий голод.

Перси оглядел всех сидящих за столом.

— Возражений нет?

— Разве что парочка, — сказал Джейсон. — Мы находимся на вражеской территории. И нам предлагают разделиться. Разве не так убивают людей в фильмах ужасов?

— К тому же, — добавил Перси, — Гея очень хочет, чтобы мы достигли Парфенона… и чтобы наша кровь пролилась на камни и на прочую тамошнюю дребедень. Мы что, собираемся прыгнуть ей прямо в руки?

Аннабет поймала взгляд Пайпер. Она задала немой вопрос: «Что думаешь?».

Дочь Афродиты все еще не привыкла к тому, как Аннабет обращалась к ней за советом. После приключений в Спарте они поняли, что могут штурмовать проблемы с двух разных фронтов: Аннабет брала на себя логические и тактические заморочки, а Пайпер следовала инстинктам, напрочь противоречившим логике. Вместе они либо разбирались с проблемой очень быстро, либо безнадежно сбивали друг друга с толку.

И все-таки, предложение Кекропа имело смысл. Правда, как-то смертоносно все это звучало. Пайпер не сомневалась, что змеиный царь что-то скрывает, быть может, свои настоящие намерения. Только как бы это доказать...

Затем она вспомнила, что однажды сказал ей отец: «Тебя назвали Пайпер благодаря дедушке Тому. Он полагал, что ты будешь обладать по истине мощным голосом, и сможешь спеть все черокские песни, даже песню змей».

Чероки и змеелюди — совершенно разные культуры, совершенно разные мифологии… тем не менее, вот она, сидит перед царем змеелюдей.

Пайпер взялась напевать «Summertime», одну из самых любимых песен ее отца. Кекроп уставился на нее в изумлении. Затем начал покачиваться в такт. Пайпер было немного неловко петь перед своими друзьями и змеечеловеком. Отец всегда твердил ей, что у нее замечательный голос, однако она не желала излишнего внимания. Петь в лагере у костра ей тоже не хотелось. Теперь же ее голос заполонил собою кают-кампанию. Все здесь сидящие замерли, прислушиваясь к ее пению.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});