100 великих театров мира - Капиталина Смолина

Руководители театра по-прежнему ведут большую просветительскую работу — они организуют театральные кружки на Орудийном и Балтийском заводах, а также при управлении Северо-западной и Мурманской железной дорогой. П. Гайдебуров снова прилагает большие усилия к тому, чтобы создать для театра свою особенную аудиторию, чтобы „служить интересам рабочего пролетариата, однако без партийного диплома“. Но с утратой Петросоюзом самостоятельности, „Передвижной театр“ также потерял всякую самостоятельность и был включен театральным отделом Наркомпроса в сеть государственных театров. В 1920 году передвижники совершают свою последнюю большую поездку по стране, а потом через несколько лет театр закрывается, так как Гайдебуров не имел ни малейшей возможности проводить свою самостоятельную политику в условиях подчинения театра Наркомпросу.

Все послереволюционные годы театр пытался противопоставить классовому содержанию Октябрьской революции идею „духовного октября“. Уже в первой, 1918 года, послеоктябрьской постановке театра, в пьесе Юшкевича „Город Иты“, театр показывал город мечты, город беспечальный, далекий город несбыточного чуда, куда уводит толпу обнищавших, изголодавшихся и измученных людей сумасшедшая старая Ита. Из невыносимой жизни обитателей проклятого квартала уходили они в город мистицизма. В спектакле Ибсена „Привидения“ раскрывалась тема возмездия не за свою вину. Спектакль звучал протестом интеллигенции, которая несправедливо и за „чужой грех“ претерпевает бедствия. После революции тема „третьей, духовной революции“ настойчиво звучит в спектаклях театра и в высказываниях его руководителей. Полное раскрытие этой идеи звучало в спектакле „Ветер, ветер на всем Божьем свете“, осуществленном в 1922 году и приуроченном к годовщине Октябрьской революции. Во вступлении к спектаклю было сказано: „Две тысячи лет тому назад явилось миру чудо бога-человека. Но живая вода, которой он крестил мир, превратилась в лед за две тысячи лет. Этот лед растоплен кровавым огнем революции. Что будет дальше? — Никто не знает… Но ответ будет“. В основу спектакля была положена поэма Блока „Двенадцать“. Метель, солдаты, таинственные прохожие, поэт, стихия революции и образ Христа в белых розах среди красных знамен, среди матросов и красноармейцев, среди рабочих с поднятыми молотами — религиозный и мистический уклон спектакля был всеми прочувствован, что вызвало резкую критику бойцов за классовое искусство. С 1919 по 1923 год театр практически не ставит пьес — он работает над „действами“, которые должны были показав ту самую духовную революцию с ее мистической силой, о которой так много в „Передвижном театре“ говорили после Октября. Они ставят не спектакли, но „мессы“, или „художественные религиозные службы“. В 1918 году ставится „Месса в память Тургенева“, в 1919 году — „Месса памяти Комиссаржевской“. А мессой в честь Октября стал упомянутый выше „Ветер…“.

„Месса в память Тургенева“ должна была раскрыть „творчество Тургенева в новом религиозно-мистическом понимании“. Перед черным бархатом хор голосов восклицал: „Воскрес, воскрес великий Пан!.. О лазурное царство! Свет, свет как от солнца!“ — идут отрывочные слова и строчки из тургеневской прозы, после чего даются более крупные куски из рассказов, „проникнутых мистикой“ („Клара Милич“, „Призраки“). И, наконец, политический смысл мистического действа себя тоже явно обнаруживал: хоры сладостных возгласов, проникновенные слова писателя Тургенева словно накрываются волной „топотом, пляской, диким хохотом, свистом, визгом и ревом“. Это толпа вопит: „Степан Тимофеевич, бей!.. Вешай!.. Режь!“ Так, театр показал, что бессмысленная и беспощадная разинщина разгромила „светлое лазурное царство“. Враги театра спектакли передвижников называли „спиритическими сеансами“. Да, театр в своих „театрализованных концертах“, под названиями „Песни Вишневого сада“, „Под знаком Чехова“, „Зеленый шум“, „Вечер в память Некрасова“, конечно же, стремился к определенной культурной оппозиции просветительской коммунистической и классовой концепции искусства. Но у него, конечно же, не было сколько-нибудь определенной своей реальной программы — отсюда метания от католических месс до русской тоски о вишневом саде, ставшем для многих в те годы осколком старой нормальной жизни. Жизни, которую потеряли. Но, вместе с тем, методы создания спектакля-композиции будут вскоре активно востребованы в развернувшемся массовом движении за самодеятельный театр.

В „Передвижном театре“ не любили литературы в том смысле, что считали всякие длинные диалоги и монологи совершенно не нужными в театре. Скарская разрабатывала метод, связанный с прямым эмоциональным воздействием слова, с его тайным воздействием на подсознание и психический мир человека, а потом уже и на разум. Скарская любила словесную импровизацию, которая понималась как „тайна творческого озарения, сходящего на актера“. Эти идеи импровизации, коллективного творчества актеры, ушедшие в 1919–1920 году из „Передвижного театра“, унесут в самодеятельный театр, в пролетарское искусство. Из театра уходят его лучшие силы: А. А. Брянцев — в Театр юных зрителей, Н. Г. Виноградов — в Театрально-драматургическую мастерскую Красной Армии, В. В. Шимановский — в Государственный агитационный театр, Д. А. Щеглов — на клубную работу в Пролеткульт. „Передвижной театр“ постепенно хиреет и умирает. А его руководитель, П. П. Гайдебуров, стал достаточно известным актером на советской эстраде.

Русские сезоны

„Русские сезоны“ — ежегодные театральные выступления русской оперы и балета в начале XX века в Париже (с 1906 года), в Лондоне (с 1912 года) и других городах Европы и США. „Сезоны“ были организованы Сергеем Павловичем Дягилевым (1872–1929).

С. П. Дягилев — русский театральный деятель, антрепренер. В 1896 году он окончил юридический факультет Петербургского университета, одновременно учился в Петербургской консерватории в классе Римского-Корсакова. Дягилев отлично знал живопись, театр, историю художественных стилей. В 1898 году он стал одним из организаторов группы „Мир искусства“, а также редактором одноименного журнала, который, как и в других областях культуры, вел борьбу против „академической рутины“ за новые выразительные средства нового искусства модерна. В 1906–1907 годах Дягилев организует в Берлине, Париже, Монте-Карло, Венеции выставки русских художников, а также выступления русских артистов.

В 1906 году состоялся первый русский сезон Дягилева в Западной Европе, в Париже. Он начал работать в Осеннем салоне над организацией русской выставки, которая должна была представить русскую живопись и скульптуру за два столетия. Кроме того, Дягилев добавил к ней и собрание икон. Особенное внимание на этой выставке уделялось группе художников „Мира искусства“ (Бенуа, Борисову-Мусатову, Врубелю, Баксту, Грабарю, Добужинскому, Коровину, Ларионову, Малютину, Рериху, Сомову, Серову, Судейкину) и другим. Выставка открылась под председательством великого князя Владимира Александровича, выставочный комитет возглавлял граф И. Толстой. Дягилев выпустил для большей доступности каталог Русской художественной выставки в Париже со вступительной статьей Александра Бенуа о русском искусстве. Выставка в Осеннем салоне имела неслыханный успех — именно тогда Дягилев начинает думать и о других русских сезонах в Париже. Например, о сезоне русской музыки. Он устраивает пробный концерт, и его успех определил планы следующего 1907 года. Вернувшись в Петербург с триумфом, Дягилев стал готовить второй русский сезон. Свои знаменитые Исторические концерты. Для этого был создан комитет под председательством А. С. Танеева — камергера высочайшего двора и небезызвестного композитора. К этим концертам были привлечены самые лучшие музыкальные силы: дирижировал Артур Никиш (ни с кем не сравнимый интерпретатор Чайковского), Римский-Корсаков, Рахманинов, Глазунов и другие. С этих концертов началась мировая слава Ф. Шаляпина. „Исторические русские концерты“ были составлены из произведений русских композиторов и исполнены русскими артистами и хором Большого театра. Программа была тщательно разработана и составлена из шедевров русской музыки: „Сезоны“ представляли в Париже русскую оперу „Борис Годунов“ с участием Шаляпина. Опера шла в редакции Римского-Корсакова и в роскошных декорациях художников Головина, Бенуа, Билибина. В программу входила увертюра и первое действие „Руслана и Людмилы“ Глинки, симфонические картины из „Ночи перед Рождеством“ и „Снегурочки“ Римского-Корсакова, а также части из „Садко“ и „Царя Салтана“. Конечно же, были представлены Чайковский, Бородин, Мусоргский, Танеев, Скрябин, Балакирев, Кюи. После ошеломляющего успеха Мусоргского и Шаляпина, Дягилев в следующем году везет в Париж „Бориса Годунова“ с участием Шаляпина. Парижане открыли новое русское чудо — шаляпинского Бориса Годунова. Дягилев говорил, что этот спектакль было просто невозможно описать. Париж был потрясен. Публика Большой оперы, всегда чопорная, на сей раз кричала, стучала, плакала.