Уйти чтобы не вернуться (СИ) - Игорь Чужин

Услышав в словах Ионы укоризну, я едва не бухнулся на колени, но Владыка жестом меня остановил и произнес:

– Поздно на колени передо мной падать, в храме грех гордыни отмолишь! Негоже воину в ногах валяться, да поперек естества своего и чести идти! Да и в гостях вы у меня, а не на службе в храме. Еремей рассказывай, с чем пожаловали?

– Владыко, берется Александр до осени вооружить мою дружину скорострельными пищалями и обучить воев огненному бою, однако есть и закавыка в этом вопросе, которую без вашего благословения решить невозможно.

– Что за закавыка такая, которая без архиепископского слова не решается?

– Место под оружейный двор на 'Словенском конце' нужно! Я хотел отдать Александру спорную усадьбу возле 'Павлова монастыря', только для этого ваше благословение требуется.

– Ну и хитер ты Еремей, как 'змей искуситель'! Значит, решил не мытьем так катаньем землю монастырскую под себя забрать? Не будет этого! – сказал, как отрезал Иона.

– Владыко, я же не для себя, а для дела общего стараюсь! Да и не безвозбранно, я ту усадьбу под себя заберу, а достойное пожертвование в церковную казну сделаю, чтобы все по закону все было!

– Нет, я сказал! Я и твоему отцу покойному так ответил, хотя мы и в дружбе были! Монастырская земля купцу не отойдет! Вам купчишкам только дай волю, то через год все храмы новгородские на вашей земле окажутся!

– И как теперь быть Владыко? Нет больше места подходящего под оружейный двор, – с обидой произнес Еремей.

– Купцу, пожертвованную церкви усадьбу покойной Марии Тучи не отдам, а вот псковскому родовитому боярину Александру Томилину подарю! Негоже такому человеку по чужим углам ютится, ему по 'Судной грамоте' в Пскове по правую руку от князя Александра Псковского сидеть положено и ересь латинянскую каленым железом выжигать, как отец его делал! Евлампий, неси сюда дарственную на усадьбу Марии Тучи, да именную грамоту боярина псковского Александра Томилина на подпись, да и печать мою не забудь! – крикнул Иона и практически через мгновение в кабинете, словно материзовался из воздуха пожилой монах с необходимыми документами.

Я снова впал в прострацию от такого молниеносного развития событий, но мысль о том, что я присутствую на тщательно отрепетированном спектакле, не покидала меня, ни на секунду. Похоже, все технические вопросы были уже решены до моего прихода, а сейчас многоопытный ловец человеческих душ, просто ставил заключительную точку в вербовке очередного агента, которому предстояло рисковать своей жизнью ради интересов архиепископа.

Отойдя от первого шока, я быстро прикинул получившийся расклад и понял, что деваться мне некуда и моя жизнь полностью в руках Ионы. Слишком уж быстро во мне признали наследника одного из влиятельнейших родов Пскова, видимо у архиепископа действительно имелись на меня большие виды в предстоящих политических баталиях.

После подписания дарственной на усадьбу и именных грамот на боярский титул, Иона начал расспрашивать меня о моих скорострельных пищалях и о том, как я малой силой побил дружину знаменитого морского разбойника 'Рыжего Черта'.

Я рассказал Ионе, как происходило сражение, и объяснил диспозицию, разложив на столе яблоки, как это делал Чапаев в одноименном фильме. Видимо Иона уже навел обо мне необходимые справки, потому что начал расспрашивать о моей 'Чуде-юде', которая может плыть по волнам быстрее лошади, да еще против ветра.

Архиепископ оказался весьма образованным человеком и прекрасно разобрался в моих объяснениях, единственное, что его удивило, откуда столь молодой муж узнал все эти тайны. Я отговорился тем, что был продан 'свейскими' пиратами в далекую страну Японию, где был в услужении у бездетного местного князя, который надумал меня усыновить, а поэтому решил обучить меня разным тайным наукам. Однако моего благодетеля убили заговорщики, и я был вынужден бежать из Японии на корабле по образцу которого построил 'Чуду-юду'. Чтобы вернуться на Русь я нанялся охранником, в купеческий караван, идущий по 'шелковому пути' до 'Хвалынского моря', но когда решил доплыть пассажиром до Волги с хорезмскими купцами, то снова попал в плен.

Купцы, которые подрядились доставить меня через Хвалынске море (Каспийское море) в Астрахань, опоили меня каким-то зельем и ограбили до нитки. От ядовитого зелья у меня помутилось сознание и почти полностью отбило память. Я толком не знаю, как бежал из плена и сколько времени бродил по лесам пока не попал в Верею, а своих родителей и жизнь в плену помню только отрывками

По лицу архиепископа было понятно, что он не очень-то и поверил в рассказанный мной мексиканский сериал, но если бы я был Ионе не нужен, то давно бы висел на дыбе в подвале какого-нибудь монастыря, а не рассказывал сейчас архиепископу жалостные сказки.

После моей исповеди Иона пригласил нас с Еремеем отобедать, 'чем бог послал' и мы продолжили обсуждение планов на будущее уже в трапезной. Бог явно не забывал своего верного слугу и обычному обеду архиепископа мог позавидовать праздничный стол любого европейский монарх. Вино к столу тоже подавали не из дешевых, поэтому я не пожалел, что удостоился чести отобедать с самим Владыкой Новгородским.

За время совместного застолья все ключевые моменты нашего сотрудничества с церковной властью были обговорены, поэтому мы, с Еремеем припав к руке Владыки, получили архиепископское благословение на свои богоугодные дела и раскланялись.

Выйдя из резиденции Владыки, я перевел дух и перекрестился на купола 'Софийского собора', после чего мы с Еремеем снова уселись в возок и вернулись в усадьбу Ушкуйника. Я нашел Сироту в 'дружинной избе' где он рассказывал знакомым о своих подвигах, после чего мы отправились в сопровождении Еремея осматривать свою новую недвижимость.

Усадьба покойной Марии Тучи оказалась большой – размером с футбольное поле, но очень запущенной. Любое нежилое здание быстро ветшает без человеческого присмотра, поэтому объем восстановительных работ предстоял довольно большой, но как говорится: 'глаза боятся, а руки делают!'. Финансовых проблем на данный момент у нас не было, а работают новгородские плотники быстро. Закончив осмотр недвижимости, я попрощался с Еремеем и нас Сиротой отвезли в карете на постоялый двор.

***

От последних событий у меня голова шла кругом, поэтому я не стал вдаваться в подробности своего визита к Ушкуйнику и архиепископу, хотя любопытство буквально распирало моих гвардейцев. Я неосторожно проговорился, когда приказал Сироте не трепаться о моем визите к архиепископу и новой усадьбе в Новгороде, не обратив внимания на то, что за моей спиной стоит Машка, которая пришла пригласить нас на ужин. Держать язык за зубами женщины не умеют, а поэтому уже пять минут все гвардейцы ломали головы над тем, что же на самом деле произошло в Новгороде. За ужином я сидел словно на иголках под любопытными взглядами своих подопечных, которые как бы невзначай пытались выведать у меня какую-то страшную тайну. Мне еще самому не удалось разложить по полочкам новую информацию и обдумать свои действия, поэтому я заявил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});