Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Родригес уже ожидал встретить что-то знакомое. Длинный пещерный зал, а в нём — педантично подобранная коллекция из костей, безделушек, оружия павших героев и величественной Пирамиды.

Его встретила скорее широченная ниша, а не пещера. Никакого коллекционерства в ней не было и в помине, кости съеденных тварей Свинючина снаружи себя не держала. Не заботилась и об увековечении для истории всех тщеславных попыток людских её уничтожить.

Никакой чистоты, никакого порядка, ни малейшей любви к декору.

Ну а главное, никакой Пирамиды. Вместо неё в уголке поместительной ниши таинственно мерцал огоньками разноцветных сидских письмён геометрически правильный Шар.

Глава 20. И мимо храмов и гробниц,

или Не задерживайтесь в предыдущем воплощении

1

Ценой какого напряжения была остановлена тварь? Уму не постижимо. После битвы с Адской Свинючиной и финального броска к её логову за артефактом, Кай так и спал на ходу. Даже на пешем. И единственное, из-за чего просыпался, так это боли в животе. Да уж, это подавал весточки ужин, съеденный в кафе «Львиный прайд». Ужин-то ничего, съедобный, но, во-первых, пришёлся между двумя очень непростыми для Кая победами, а, во-вторых, надо же было с голодухи так налечь на эти овощи с рисом!

Кай не помнил, как доехал до Бабилона. Не помнил, как нашёл свою комнату на чердаке Башни Учёных. Может, и потому не помнил, что проспал двое суток. Окончательно проснувшись, Кай прислушался к ощущениям от внутренних оганов. Болевых сигналов не поступало. Всё-таки сон — состояние целительное. Кроме, разумеется, смертного сна.

Кай спустился по ступенькам, вышел из башни, по нечётким следам в памяти нашёл «Львиный прайд», где заказал того же самого, но поменьше. Завтрак удался на славу, но едва благодарный едок его прикончил, как за ним прямо в кафе заглянул Бенито. И как он знает, где искать?

— Приехал Честер из Нового Зеона, — сказал он. — Сидит в штабе, рассказывает, что да как. Думаю, тебе будет интересно.

— Быстро приехал, — отметил Кай. — У них там проблемы?

— Да. Просит отпустить тебя в Зеон — как эксперта.

— Как-то устал я от них. Я могу не поехать?

— Предлагаю послушать, а там уже и решить. Но, конечно, для нас желательно быть в курсе всего, происходящего там. Если поедешь, то в статусе нашего человека. Без каких-то неопределённостей.

Будто так уж легко выдержать там этот статус!

2

— Меня не обязательно звать «братом Честером», — отметил гость штаба, — здесь, как-никак, не Зеон, и для Бенито я Чес Хардерн. Вот в Зеоне я «брат во Зеоне», надобно понимать. Я к Зеону лоялен, хотя разделяю не все идеи учения. Я стремился к тому, чтобы стать учеником у Гарриса. Жаль, что Гаррису не понадобились ученики.

— Гаррис призывал ожидать героя, — напомнил Кай. — И, похоже, совсем не верил в асмодеизм.

— Это так. Я и сам не в восторге от этой версии имени. Но возношу ей хвалы, когда требует ритуал. Впрочем, должен признаться, Асмодей нынче не на коне в Новом Зеоне. Вера несколько пошатнулвась после известной церемонии. Не оправдались надежды на Храм на холме.

Кай изумился:

— Неужели его готовы признать демоном и отвергнуть?

— Нет, конечно. Но в качестве имени Господа это имя теперь вызывает вопросы.

Ну, хоть что-то.

— Кстати, может кого-то порадует. Ныне отец Амос, проводивший ту церемонию, более не верховный, а просто бишоп. А верховным бишопом избран отец Пит. Здесь его знают неплохо — как Пита Бойтано.

— Хорошо, — произнёс Бенито, — Пит человек вменяемый. И для Нового Зеона хорошо, и для нас. Можно не опасаться за безопасность сотрудников, которых мы туда посылаем. — И Бенито выразительно поглядел на Кая.

— Ага, — сказал Кай под его взглядом. — При Амосе бывали отдельные сложности, ну а Пит — он, пожалуй, другое дело.

— Да и Чес тебя подстрахует, — ввернул Олаф.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сговорились, они, что ли?

3

Ну а после выдавленного из Кая намёка на согласие посетить обновлённый Новый Зеон, брат Честер Хардерн приступил-таки к систематическому изложению возникшей проблемы.

Итак, в чём дело. В час, когда Новый Зеон в едином порыве именем Асмодея вызывал из глубин Храм на холме, никто даже не усомнился в том, что блистающий образ, расписанный в проповедях Амоса, воплотится буквально. Были готовы и жизнь отдать: разве жалко? Но получилось, что кое-кто жизнь отдал — многие после того ритуала бились в агонии, — но холма-то и не возникло.

(Такой вариант исключил, конечно же, Кай. Люди не понимали, насколько было бы больше жертв!).

Видя, что кто-то уже расстался с жизнью, а другие к тому близки, многие братья стали роптать. Они подступили к верховному бишопу Амосу и дерзко его спросили: «Где же холм, увенчанный Храмом?» — ибо ожидали возможности его наблюдать прямо от площади. Бишоп Амос не сумел ответить, и уже тем поставил под вопрос собственное верховенство. Ему кричали: «Спроси у Господа!» — и он прилюдно спрашивал у Него, но молчал Господь, не сумел ничем надоумить.

И тогда вопрос Господу задал отец Пит — ещё в чине простого бишопа. Вот ему Господь и ответил. Он сказал: «Ходите вокруг Зеона и ищите!». Тут спросили у отца Пита: «Почему Господь отвечает тебе и не отвечает Амосу?». Вот тогда-то Пит и сказал: «Я не вправе судить поступки верховного бишопа. Но, возможно, Господь гневается, что к нему обратились по имени Асмодей?». Так обозначился конфликт между верными асмодеитами и сомневающимися, который на эмоциональной волне мог бы перерасти в боестолкновение, но и у Пита, и у Амоса достало мудрости его избежать. По давней демократической традиции братства вызывающий разночтения вероучительный вопрос был поставлен на голосование. Постановили почитание имени Асмодея покуда приостановить. (Так когда-то голосованием отвергали и мессианские пророчества Гарриса).

Возмущённый таким исходом Амос объявил, что слагает с себя полномочия верховного бишопа. В этом действии крылся тактический ход — избежать низложения. Его шаг с благодарностью приняли. Проголосовали за нового верховного. Им и сделался Пит Бойтано. Результат был вполне предсказуем, так как верховного выбирали только из круга бишопов, а по-настоящему популярных представителей этого круга в братстве было двое — Пит и Амос. По завершении всех демократических процедур оба соперника заявили, что не допустят раскола в братстве. Пит обещал рассмотреть вопрос о повторной канонизации имени «Асмодей», как только возникнут новые обстоятельства.

За всеми речами и голосованиями дождались рассвета. На рассвете и выслали поисковую группу за пределы посёлка — поискать храм на Холме, коли тот где-то поблизости явился. Нашли почти сразу. Правда, не на холме, а в глубокой трещине, что явилась посреди прежде заболоченного Грибного леса. Бишоп Амос, как узнал, локти кусал: знать бы ему заранее, и, быть может, никакого переизбрания не случилось бы. (Надо же, как легко и непринуждённо Кай торпедировал духовную карьеру этого человека. Не сказал… Ну ещё бы: скажи ему!).

Появившись у шпиля, что высунулся из трещины, бывший верховный пытался вернуть безвозвратно ушедший триумф. Он восклицал: «Вот глядите, всё получилось! Храм явился! Почти на холме!..». Но, поскольку его заявления опоздали, ценность явления Храма требовала подтверждения. Надо было исследовать явленный объект, а потом уже нечто определённое заявлять.

Энтузиасты с опытом альпинизма на верёвках спустились в трещину. Осмотрели доступную взору часть сооружения, входа в него не нашли. «Колоннада! Вход должен быть с той стороны, где колоннада!» — припоминал своё давнее видение бишоп Амос. Но не было там никакой колоннады, да и по стилю архитектурному как-то она не вязалось. Можно было догадаться, что бишопом был предсказан вовсе не этот Храм, а какой-то другой.