Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом - Крисанн Бреннан

Стив улыбался и крутил руками в воздухе, пока рассказывал свою историю, поскольку теперь он был знаком с этими двумя людьми: матерью и сестрой. Я не верила своим ушам. «Как ты вообще нашел свою мать?» – спросила я. Все то долгое время, что я знала Стива, это была серьезнейшая проблема. Он ответил, что просто позвонил доктору, который заполнял его свидетельство о рождении. Логично, и интересно, почему он не сделал этого прежде.

Когда он позвонил доктору, уже пенсионеру, Стив назвал свое имя и спросил, может ли тот сказать, кто его мать. Доктор извинился и ответил: «Мне жаль, парень. Я помог появиться на свет сотне детей. Я просто не помню тебя». И затем, в своем стиле, Стив сказал: «Послушайте, я дам вам мою контактную информацию. Пожалуйста, запишите ее, и если вы вспомните хоть что-нибудь, любую деталь, просто напишите или позвоните мне». Доктор согласился и всё записал, а затем они попрощались. (Все это происходило до того, как изобрели электронную почту!)

Стива переполняли эмоции, и он говорил так, словно в этот момент открывал коробку с драгоценными подарками. И все это время Лиза штурмовала вершину ограды со смелой улыбкой на лице при каждой новой попытке. Ее старания заслуживали похвалы и напомнили о моем бывшем парне-скалолазе, который научил ее правильно лазать: Лиза не просто рвалась к заграждению, она применяла полученный навык. Она целилась высоко, пытаясь забраться туда, где ярко и красиво; это также поражало меня.

Стив поведал, что доктор написал ему письмо сразу после разговора. Оно начиналось со слов: «Стиву Джобсу в случае моей смерти…» В нем доктор признался, что прекрасно знал, кем являлся Стив, и что его мать прожила с ним и его женой последние месяцы своей беременности, до самых родов. Доктор раскрыл имя матери, подписал и адресовал письмо, положив его в верхний ящик своего стола. В ту ночь у доктора случился обширный инсульт или сердечный приступ (я не помню, что именно), и он умер. Так Стив узнал правду о своем происхождении.

Ух ты! Я была в смятении, мы молча смотрели друг на друга. В итоге я прямо спросила: «Что ты сделал, убил его?!»

У меня оставались сомнения, что он говорил мне правду, поскольку я вообще не могла проверить его рассказ. По лицу Стива казалось, что он не врет. Возможно, что доктор лишь ждал, когда Стив позвонит, подумала я про себя, чтобы он мог двигаться дальше. Вообще, случаи, подобные этому, действительно происходили со Стивом и, честно говоря, довольно часто. Несомненно, его быстрое восхождение на мировую сцену было невозможным без некоего обмана, но его рассказ оказался уж слишком мрачен и выходил за все возможные рамки. Меня не переставал мучить вопрос: каково даже без злого умысла стать помехой на его пути?

Стив всегда ясно давал понять, что встреча со своим биологическим отцом в его намерения не входит. Он опасался, что тот будет использовать сына ради денег. Иметь подозрения по отношению к людям и обстоятельствам и безупречно разбираться в их мотивах было в духе Стива. Но слова о биологическом отце настораживали. Стив был очень высокого мнения о себе, это утомляло. Слово «неприкасаемый» приходит мне на ум. Стив, золотой мальчик, думает, что его отец недостоин его. Хорошо известно, что биологическая мать Стива отдала его на усыновление, поскольку ее отец не любил его отца. Биологический дедушка Стива также не хотел своего внука. Забавно, как эта модель воспроизводит сама себя.

Позже я где-то прочла, что Стив пожал руку своему биологическому отцу, хотя они оба не были в курсе, кем они друг другу приходятся. В ресторане его отца, где Стив часто обедал, между ними сформировалось уважение. Хочется верить, что Стив и его отец обрели душевную гармонию с помощью этого рукопожатия.

В тот день в Саратоге Стив буквально светился, говоря о своей биологической матери: «Моя мать похожа на студента-выпускника!» Он повторил те слова раз пятнадцать, что встревожило меня. Считаю, что, повторяя много раз свои слова, люди пытаются заглушить правду о том, с чем сталкиваются, путем перегрузки своего разума повторением отдельных слов и фраз. Или стараются донести до себя послание, которое пока не могут или не хотят услышать. Я не вполне понимала, что все это означало для него, однако я всегда считала Джобсов скорее бабушкой и дедушкой Стива. Должно быть, контрастная живость этой моложавой женщины произвела очень сильное впечатление на Стива. Продолжая рассказ, он сказал, что книга Моны Симпсон «Где угодно, только не здесь» уже двенадцать недель не покидает список бестселлеров.

Это действительно была изумительная сказка.

Позднее на той неделе, как только выдалась свободная минута, мы с Лизой отправились в книжный магазин Printers Inc. в Пало-Альто, чтобы найти книгу Моны. Я не могла позволить себе купить ее, поэтому мы сели на пол и начали разглядывать черно-белую фотографию автора книги прямо на месте. Связь с утерянной семьей была восстановлена. Я не знаю, что это значило для шестилетней Лизы. Она лишь начала открывать для себя собственного отца. Однако мы сидели вместе, и я озвучивала свои мысли, ища черты Стива в лице Моны. Лиза была невероятно мила, отмечая вместе со мной схожие детали. Мы обсудили, что Мона не носила прическу в стиле «афро», как говорил Стив. Я не могла разглядеть сходства из-за веснушек Моны и ее светлых, кристальных глаз с пышными ресницами. «Они не очень-то похожи», – сказала я Лизе. Но несколько лет спустя я, Мона и Лиза отправились в поездку в Монтану, и там, разговаривая с ней поздно ночью, когда Лиза уже уснула, я наконец-то смогла разглядеть, что у нее была такая же челюсть, как у Стива, и такие же ближневосточные губы перевернутой формы. Мне понадобилась комната потемнее, чтобы, не отвлекаясь на цвет ее волос, разглядеть схожую структуру костей лица и контуры губ и так наконец увидеть их сходство.

* * *

Лиза ходила в вальдорфскую школу, когда история об увольнении Стива из Apple была растиражирована на первых страницах газет. Я помню, что родители в школе искренне сочувствовали и были сильно возмущены тем фактом, что Стива уволили из компании, которую он создал. «Бедняга, – заявляли они. – Это неправильно! Это просто несправедливо!»

Меня занимали две мысли: что Стив всегда был шедеврален в своем умении завоевывать сердца людей (не последним из которых являлось мое) и что, если он вел себя с людьми в Apple так же ужасно, как с нами, возможно, он заслужил то, что с ним произошло. Я была поражена, что Скалли удалось это провернуть. Но тогда я промолчала. Будь у меня шанс поведать, кем он являлся, я бы не знала, как это сделать, да никто и не стал бы слушать. Даже тогда я понимала, что имею дело с огромной общественной предвзятостью. Это был мир мужчин, и даже в вальдорфской школе действовали те же правила, что и везде. Так что именно в комитете родительского контроля этой школы я училась слушать и ничего не отвечать. Сострадание – удивительная и прекрасная вещь, и так как никто даже представить себе не мог, каким ужасным был Стив, я просто кивала в ответ на восхитительное чувство заботы, изъявляемое по отношению к нему. Эта школа была кладезем мудрости, и эти люди научили меня слушать. Поэтому в хорошем настроении я молчала и мирилась с двойными жизненными стандартами в знак признательности за доброту как таковую.