Любовь под луной - Саманта Джеймс

Оливия молча отвернулась, но в тесной комнатушке негде было укрыться, невозможно заглушить звук его голоса.

– На самом деле это очень просто, дорогая моя. Вы пришли за детьми, а он точно так же явится сюда за вами. О, поверьте, я догадался, что происходит между вами... догадался еще в тот день, когда вы умоляли помочь ему выбраться из реки. Дьявольщина, почему вы не дали ему утонуть, этому ублюдку? Я бы с радостью пощадил вас, Оливия, поверьте, но в тот день в моей голове будто сверкнула молния, и я понял, что между вами происходит! Позволить, чтобы вы принадлежали ему... чтобы вы так унизились...

Господи, да ваших родителей хватил бы удар! К тому же вы тоже виновны... Ведь он оставался здесь только из-за вас. Только из-за вас! Так что, сами понимаете, Оливия, было бы неправильно оставить вас в живых, верно?

При мысли о том, что скоро ей предстоит умереть, Оливия похолодела от страха. Этот сумасшедший убьет ее... А потом и Доминика.

– Думаю, завтра... да, скорее всего завтра... он придет сюда за вами. Но не один, а со мной! Да, я явлюсь сюда вместе с ним! А когда вы оба будете мертвы, объясню местным властям, что выследил его до этой сторожки, а потом обнаружил, что вы прячете здесь детей, которых похитили, а уж с какой целью, одному Богу известно! Естественно, я был вынужден стрелять, чтобы защитить себя и спасти детей! – Он разразился жутким лающим смехом, от которого по спине Оливии пополз холод. – Ну, как вам нравится мой план? Гениально, правда?

– Почему вы так ненавидите его? Он ведь вам ничего не сделал!

– А мне и не нужна особая причина! – Глаза Гилмора горели ненавистью. – Он цыган, и этого достаточно!

– Все равно вам не удастся остаться безнаказанным, – собрав последние силы, попьпвлась убедить адвоката Оливия. – Если Колин с Люсиндой видели вас...

– Но они меня не видели! Я был очень осторожен, знаете ли! Я хитер, очень хитер! Ни разу им не удалось увидеть моего лица: я всегда приносил им поесть в полной темноте.

– Где они?

На мгновение Оливии показалось, что Гилмор не решится рассказать ей. Но она ошиблась.

– Здесь, в этом доме. В соседней комнате. – Поднявшись на ноги, Гилмор злобно ухмыльнулся. – Что ж, мне пора, мисс Шервуд. Кстати, можете кричать сколько вашей душе угодно. – И снова он рассмеялся тем же отвратительным смехом. – Тут вас ни одна живая душа не услышит.

С этими словами он вышел из сторожки, и Оливия осталась одна. Снаружи послышался лязг замка: это Гилмор запер ее. Оливию охватило отчаяние. Надо что-то делать, твердила она про себя. Ей надо выбраться отсюда, прежде чем этому безумцу удастся привести в исполнение свой чудовищный план. День быстро угасал. Скоро будет совсем темно.

– Колин! Люсинда! – позвала она. И, затаив дыхание, прислушалась.

Ничего. Ни шороха, ни звука.

Оливия позвала снова, и вдруг... вдруг до нее донесся еле слышный звук. Ошибиться она не могла: неподалеку плакал ребенок.

Помещение, в котором лежала Оливия, было почти квадратным. Напротив полуразвалившегося очага виднелась лестница. И хотя Оливия лежала в неудобной позе, краем глаза ей удалось заметить в самой дальней от нее стене дверь. Она попыталась подняться на колени, но со связанными руками и щиколотками это оказалось непосильной задачей. Выбора у нее не было: пришлось, извиваясь, как червяк, перекатываться в ту сторону, откуда доносился плач. Оливия была до смерти рада уже тому, что детей не втащили наверх, не то ей пришлось бы взбираться по лестнице. А она очень сомневалась, что ей удалось бы это, пока она связана.

Она продвигалась вперед томительно медленно. Давно не мытый пол был завален грудами мусора. Что-то впилось Оливии в бедро, но она старалась не замечать этого. Плечи и руки ныли всякий раз, когда она перекатывалась на спину. Скоро туго стянутые запястья совсем онемели. К счастью, к этому времени она была уже у двери.

Оливия не сводила глаз с двери. Здесь была ее последняя надежда. В нижнем углу между дверью и косяком была широкая щель. Верхней петли не хватало. На первый взгляд дверь казалась не слишком прочной.

– Колин! Люсинда! – окликнула она. – Это я, мисс Шервуд! Вы меня слышите?

Плач оборвался.

– Мисс Шервуд! – услышала она дрожащий тоненький голосок. Потом он раздался уже у самой двери. Значит, они не связаны, слава тебе Господи! – Мисс Шервуд, где вы?

Люсинда!

– Я здесь, милая. Люсинда, послушай меня, дверь заперта?

– Да! – жалобно захныкала девочка. – Мы не можем выйти отсюда!

– Послушай, Люсинда, я сейчас попробую ее открыть. Возьми Колина и спрячьтесь в углу. Постарайтесь укрыться как можно дальше от двери, хорошо?

Неимоверным усилием воли Оливии удалось подняться на ноги. Она шаталась, как былинка на ветру, каждую минуту боясь свалиться на пол. Наконец, набрав полную грудь воздуха, Оливия навалилась плечом на косяк. Оставалось только надеяться, что дверь такая же ветхая, как и сам дом, и веса Оливии окажется достаточно, чтобы сорвать ее с петель.

Раздался оглушительный треск, и Оливия с радостью увидела, как оставшаяся петля отделилась от косяка и, беспомощно звякнув, упала на пол. Потом дверь медленно покачнулась и свалилась. Ликующий крик Оливии перешел в жалобный стон, когда она, не удержавшись на ногах, рухнула поверх двери.

Оглушенная, она некоторое время лежала, не в силах вздохнуть. Вдруг два маленьких трепещущих тельца прижались к ней с двух сторон.

– Мисс Шервуд!

– Мисс Шервуд, как вы нас нашли?

Оливия от облегчения чуть не заплакала: дети, похоже, целы и невредимы, хотя их испачканные мордашки были в потеках от слез.

– Люсинда, попробуй развязать мне руки, – попросила она.

Кивнув, девочка присела на корточки у нее за спиной, и Оливия почувствовала, как детские пальчики неловко теребят веревку, пытаясь справиться с узлами.

И вот наконец руки ее были свободны.

Оливия поморщилась: казалось, в нее впились мириады иголок. Она как следует растерла запястья, чтобы кровь вновь заструилась по венам, и взялась за веревку, стягивавшую ей щиколотки. Через мгновение и ноги ее были свободны. Протянув дрожащие руки к детям, Оливия почувствовала, как из глаз ее заструились слезы. В следующую минуту она уже, плача и смеясь, прижимала их к груди.

– С вами все в порядке? – снова и снова спрашивала она.

– Мы кричали... и кричали, а никто так и не пришел! – Пухлая нижняя губка Люсинды обиженно задрожала.

Крошечные брови Колина сошлись на переносице. По лицу было видно, что малыш вот-вот расплачется.

– Я хочу есть.

– Знаю, знаю, милые. – Оливия порывисто расцеловала их в макушки. – Но боюсь, придется немного подождать, прежде чем мы отыщем что-нибудь поесть. Думаю, первым делом нам надо убраться отсюда, и поскорее.