Центурион Траяна - Александр Старшинов

– Да вот за тем самым… чтобы самому показать дорогу через перевал и получить награду.

– Но я же был в палатке… мы были в палатке вместе… Гай, подтверди! – вновь обернулся Кука к товарищу.

Приск кивнул:

– Мы выскочили из палатки вместе.

– Но ты же видел… – попытался возразить Приск. – Ты был, когда мы прибежали.

– Я видел, что его полоснул по горлу кто-то курчавый! – перебил его Декстр. – В следующий миг Проб лежал на земле весь в крови. Тут я столкнулся с одним из нумидийцев и обезоружил его.

– Вот видишь… – попытался ухватиться за эту ниточку Приск.

– Но это ничего не значит. Вы оба появились из прохода между палатками – как раз туда и нырнул убийца. Кука мог укрыться за палаткой, а потом выскочить вместе с тобой – якобы спеша на помощь. Ты не можешь опровергнуть мои слова… – усмехнулся торжествующе Декстр.

– А ты свои – подтвердить! – выдохнул в ярости Приск.

– Хватит! – приказал Адриан.

Все мгновенно смолкли.

– Никто из вас ничего доказать не может. Значит – хватит… – Он глубоко вздохнул. Фыркнул, мотнул головой. – Император считает, что надо доверять людям… Ну что ж… я буду доверять вам.

Но при этом глянул ох как недобро.

* * *

Чем уже становилась долина Алуты и выше холмы на западе и востоке, тем чаще крестьяне встречали идущую к Боутам армию пожарами – уходили в леса, угоняли в горы скот, сжигали дома. Ни людей, ни скота видно не было – северный ветер гнал серые клубы дыма римлянам в лица. Ветер, дующий с гор, как будто решил встать на сторону тех, кто издавна жил в этих землях. К тому же впереди, отступая, двигался небольшой осколок дакийской армии, уцелевший в битве при Рабо. И, судя по всему, у этого отряда был хитрый военачальник. Но в бои эти осколки армии не вступали. Иногда даки поджигали шары из смолы и сена и спускали огненные «брандеры» с близлежащих холмов на римлян. Лаберий Максим постоянно высылал на разведку всадников, но это не всегда давало возможность избежать засады.

Долина продолжала сужаться. Холмы уже сменились настоящими горами – веселая зелень буковых лесов то и дело пестрела темными вставками ельника. В долине, которую они миновали, уже вовсю цвели деревья, было тепло, хотя и не жарко. В верховьях Алуты погода переменилась, сделалось прохладно, нередко на северных склонах холмов лежал снег, и если трава зеленела, то деревья только начинали распускаться.

Казалось, вместе с природой менялись и люди. Уже никто не приходил торговаться о выкупе, никто не открывал ворота в частоколе, давая понять, что сопротивления не будет.

Близ первого перевала всадники Второй Маттиаканской когорты сообщили, что впереди есть удобное место для лагеря – небольшая возвышенность, построек вокруг не видно, и ничто не горит. Лагерь строили до темноты, торопились, легионеры сняли лорики, оставшись в одних туниках. Чуть начало смеркаться – из леса выскочило сразу несколько отрядов, стоявшие в охране солдаты из вспомогательных войск были мгновенно опрокинуты. На помощь ауксиллариям кинулись легионеры, даков отогнали. Но в этот вечер даки забрали двенадцать жизней и раненых – около сотни.

– Теперь каждый день будет отмечен смертями, – напророчил Тиресий.

Дальше идти всем пришлось только в полном вооружении – никто не сомневался, что даки не просто спрятались – они будут нападать – и нападать в самый неожиданный момент. Стоило появиться хоть какой-то возвышенности вдалеке, более или менее подходящей для засады, как вперед мчались всадники проверить – не поджидают ли там с гостинцами хозяева нежданных гостей. Но два дня миновали без происшествий. На четвертый варвары вновь атаковали – в этот раз это была одна молодежь, и они, кажется, не рассчитывали ни ускользнуть, ни отступить – ринулись в битву с отчаянной яростью. Даже раненные, они продолжали драться, даже поверженные на землю, пытались хоть как-то уязвить врага. Впрочем, нельзя сказать, чтобы они кинулись в атаку совсем уж безумно – атаковали варвары не абы как – метили в обоз. А именно – в те телеги, что везли детали машин или уже собранные баллисты. Обозные растерялись, лишь Филон со своими подручными успел наладить машины, да и то выпустил лишь три или четыре дротика.

Впрочем, охрана обоза не подкачала и продержалась – хотя и с потерями – до тех пор, пока не подоспели легионеры из шагавшей в арьергарде когорты. Однако троим смельчакам-дакам удалось вскарабкаться на повозку, зарубить фальксом одного из фабров и перерезать жилы на двух машинах.

Контуберний Куки в этом столкновении участия не принимал. Луций был отправлен в лагерь на реке Рабо, где одна из когорт Пятого Македонского вместе с ауксиллариями достраивала лагерь. Фламма пришел в себя, но был уныл и мрачен, время от времени прикладывался к баклаге с вином, причем пил неразбавленное. Однажды Кука подменил ему вино водой, сильно приправленной уксусом. Фламма выпил не моргнув глазом.

Впрочем, Фламма вскоре отыскал свое призвание – в тот вечер, когда Адриан заглянул на огонек в палатку «славного контуберния». Малыш как всегда возился с костром у входа, Молчун ему помогал, подкидывая дровишки, а Фламма перетряхивал свое барахло.

– Что это? – спросил Адриан, уставившись на сумку «библиотекаря». Оттуда вместо свернутого одеяла или запасной баклаги с вином высовывался кожаный футляр.

– Книги, – сообщил Фламма.

– Ты потащил книгу в поход, вместо того чтобы оставить в лагере? – изумился Адриан.

– Именно так, патрон… Видишь ли… – Фламма сглотнул. – Я вот что подумал – в вдруг меня в походе убьют, и я не успею прочесть… вот и взял с собой свитки.

– И у тебя есть время читать? – Адриан прищурился.

– Вечером, в час отдыха, когда мы сидим у костра, я читаю несколько рубрик моим друзьям.

– Мы зовем его библиотекарем, – вмешался Кука.

– Ты слышал, Брут[155] все вечера в лагере Помпея посвящал чтению, – вставил торопливо Фламма.

– Поклоняешься Бруту? – Адриан задал вопрос вполне невинным тоном. Но кто поверит в наивность человека, который поставил себе целью достигнуть высшей власти?

– Ну не совсем… но вот такой факт имеется. – Фламма покраснел.

Знал прекрасно, что совсем недавно упоминать имя Брута было смертельно опасно.

– Фламма, что с тобой? – хлопнул по плечу товарища Приск. – За слова и мысли больше никто не судит. У нас наилучший принцепс! Аве, Траян!

– Наилучший принцепс! – подхватил Кука.

– Наилучший принцепс! – взревел Малыш.

– Ладно, не трусь, – засмеялся Адриан. – Лучше покажи, что у тебя за свитки. Что-нибудь ценное по военному делу есть?

– Иосиф Флавий… «Иудейская война»… Про штурм Иотапаты как раз сейчас читаю.