Сладкий грех. Разрушение - Лина Мур

в землю, я буду смотреться в нём хорошо. Я пробую этот, — решительно говорю и двигаю небольшую скамейку.

— Осторожнее, Энрика, — шепчет Мэйсон, помогая мне залезть внутрь. Я ложусь в гроб и ёрзаю.

— Он такой твёрдый. Мне будет неудобно. И подушка, как будто из соломы.

— Тебе будет плевать. Ты будешь мёртвой, Энрика. Цветы? Хочешь цветы в руках, когда будешь мёртвой? — смеётся Мэйсон.

— Давай. Что-нибудь очень и очень яркое. Пёстрое. Это будет насмешкой над смертью, — киваю я.

Мэйсон протягивает мне букет искусственных цветов, воняющих пылью. Гадость.

— Закрой его снизу. Представлю, что я мертва, а ты запоминай. Потом твоя очередь, — говорю я.

Мэйсон осторожно закрывает низ гроба, и я таращусь в потолок.

— Хм, Энрика, у мёртвых глаза всегда закрыты. И я хочу знать, что ты чувствуешь. Выглядишь жутко, но красиво. Реально тебе идёт лежать в гробу.

— Это был самый жуткий комплимент за всю мою жизнь, — смеюсь я.

— Чёрный юмор. Итак, как ощущения?

Закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Что я делаю? Зачем я это делаю? Не знаю. Но мне уютно. Словно я опять оказалась в руках Слэйна, и мы сидим в кресле. Он обнимает меня.

— Никак. Как будто лежу на деревянном полу в своём доме. Знаешь, когда дедушка умер, то я так и сделала. Его труп лежал в паре метров от меня, и я ждала скорую и полицию, которых вызвала. Я лежала и ни о чём не думала. Наверное, у мёртвых нет мыслей. И живые не так сильно отличаются от мёртвых. Мёртвыми быть проще. Намного проще, чем живыми. Не нужно ничего решать, ни о чём думать, ничего бояться. Некого любить и страдать из-за его жестокости и непонимания, что же происходит вокруг. Да, мёртвой быть прикольно.

— Энрика, что-то не так…

— Не парься. Я не сумасшедшая, хотя уже не знаю. Мэйсон, ты классный парень, а я вот нет. Поэтому просто дай мне полежать в гробу. Когда-то один человек говорил мне, что ему будет больно, если я умру. А теперь я не знаю, правда это была или ложь. Не знаю. Хочется всё вернуть. Но это невозможно, да? Невозможно вернуть прошлое. Невозможно вернуть человека, в которого ты влюбилась. Я в игре, Мэйсон. Я не хочу идти до конца, а сделать шаг назад тоже нельзя. Я топчусь на одном месте, и гроб — это безопасно. Никакой боли. Никакой любви. Никаких страданий. Никаких тайн. Ничего. Пустота. Я бы так хотела, чтобы этот мир исчез. Хочу остаться с ним и никого больше. Только он и я, понимаешь? Он и я, никакие люди не травят нас. Никто нас не трогает. Я бы выбрала смерть…

Внезапно крышка гроба с грохотом падает над моим лицом. Я кричу от страха и распахиваю глаза, оказываясь в кромешной тьме. Что-то щёлкает за пределами гроба.

— Мэйсон! Мэйсон! — кричу, ударяя по крышке, чтобы сбросить её. Меня дёргает в стороны, и я визжу от ужаса. Меня куда-то несут.

Вот и домечталась.

Глава 35

Не знаю, то ли я не умею загадывать желания? То ли они исполняются самым паршивым образом исключительно в моей жизни?

У меня горло дерёт от крика. Изо всех сил давлю на крышку гроба, пытаясь открыть, но она не поддаётся. Крышку зафиксировали по бокам, и открыть её изнутри просто невозможно. Страх покрывает собой каждую клеточку моего тела. Мне не хватает воздуха. Меня качает внутри, и я бьюсь коленями о деревянные доски, покрытые тонкой тканью искусственного шёлка. Паника затмевает разум. Я ору и ору. Зову на помощь, но ничего. Я постоянно подпрыгиваю и бьюсь лбом о верх гроба. Чёртов неудобный гроб. Паршивый гроб. А ещё страшнее думать о том, что случилось с Мэйсоном. Он ли это сделал? Неужели, я снова ошиблась? Неужели, его подослали ко мне? Подкупили его? Шантажировали его? Я должна была сразу понять, что у такого общительного парня, как он, не может не быть друзей. Боже, какая я дура.

Мои хрипы раздаются в темноте. Меня душит закрытое пространство. Не знаю, как долго я смогу, вообще, дышать здесь. Снова бью кулаками по крышке гроба, деру ногтями ткань, и она попадает мне в рот. Я выгибаюсь, толкаю ногами дерево. Ничего. Мой голос садится, и я могу только хрипеть, но не сдамся. Не так. Не так глупо, чёрт возьми.

Меня снова качает из стороны в сторону. Я сильнее бьюсь о стенки внутри гроба и слышу приглушённую ругань. Это мой шанс. Упираюсь ногами и ударяю всем телом о противоположную сторону. Опять и опять.

С криком, засевшим в горле, я переворачиваюсь внутри и бьюсь лицом о дерево. Боль пронзает мой нос, и я прикусываю язык. Я лежу лицом вниз. Скулю от боли и пытаюсь встать. Они уронили меня. Упираюсь спиной и толкаю гроб в сторону, чтобы выбраться.

— Слэйн! — хриплю я, стараясь кричать.

— Пожалуйста, Слэйн, где ты? — постоянно плачу и сиплю. Я плачу от страха и жалости к себе. Всё моё тело болит, но меня больше никуда не тащат. Я падаю на бок, а потом переворачиваюсь. Делать это в таком узком пространстве сложно, но мне удаётся. Тяжело дыша, лежу на спине, собирая последние силы. Облизываю губы, чувствуя вкус крови. Если бы у меня был телефон, но я бросила свою сумочку рядом с гробом, чтобы забраться в него. Дура… такая дура.

— Горите в аду, — шиплю, толкая гроб. Визжу от бессилия и бью руками, ногами, всем телом по дереву. Срываю ткань, она воняет моим потом и влажной пылью. Я больше не могу… устало падаю и не понимаю, что происходит там вне этого гроба. Я не могу его перевернуть. Он тяжёлый. Меня уронили. В землю? Меня закапывают?

От страха я снова кричу, по крайней мере, пытаюсь.

Внезапно гроб переворачивается вместе со мной. Снова и снова. Меня мотает внутри, и я пытаюсь ухватиться за что-нибудь. Я куда-то качусь, потом лечу. Кричу, закрывая лицо руками, словно это защитит меня, а потом всё. Тишина. Единственное, что я слышу, это собственные всхлипы.

Уже не знаю, на какой стороне гроба я лежу. Приподнимаюсь на локтях, ударюсь затылком и снова падаю лицом вниз. Звук ногтей, царапающих дерево, вызывает тошноту. Меня сейчас вырвет.

В этот момент происходит нечто странное. Щелчки. Жуткие щелчки, а потом резкий поток кислорода врывается в мои лёгкие. Я кашляю и визжу. Над головой нет крышки. Я выставляю руки перед собой и бью ими воздух. Ударяю по нему, показывая, что я ещё готова сражаться.

— Энрика. Это я. Успокойся. Это я.

На секунду замираю и часто моргаю. Над головой ночное небо, и оно немного прикрыто тёмным силуэтом, в котором я различаю Слэйна.

Я не верю своим глазам. Он держит меня за запястья, а потом рывком вытаскивает из гроба. Я моментально оказываюсь в его руках. Слэйн… это Слэйн. Господь услышал мои молитвы, и я даже не злюсь на то, что он следил за мной. Снова. Просто плачу в его руках, пока рыдания не застревают в горле. Я вижу тела мужчин, валяющихся вокруг нас. Они все лежат лицом вниз, кроме одного, совсем близко.

Кричу от ужаса, когда замечаю длинный порез на его шее, из которого течёт кровь. В темноте она кажется чёрной. Я дерусь со Слэйном и отползаю по траве. Оглядываясь, понимаю, что я нахожусь на кладбище. Они, действительно, хотели меня закопать живьём.

— Энрика…

— Не… приближайся, — хриплю, растирая руками свои плечи. Мои пальцы трясутся, и я касаюсь ими подбородка, с ужасом осознавая, что Слэйн убил их. Этих пятерых больших мужчин. Он убил их. Один против пятерых. Я боюсь увидеть среди них Мэйсона. Я просто не смотрю туда.

— Энрика. Посмотри на меня. — Слэйн подходит ко мне и садится на корточки.

— Ты убил их. Ты убил. Ты убил, — повторяю я.