Аквариум(СИ) - Фомин Олег Вадимович

Что могут сделать пули, выпущенные из оружия, созданного в примитивном мире людей, со всемогущими Хозяевами этого мира, играючи управляющими пространством, материей и, судя по их словам, даже самим временем? Тем более, из оружия, скопированного ими же самими для своих подопытных кроликов просто, чтобы тем было легче адаптироваться к лабораторным условиям?

Как я выяснил совсем недавно — абсолютно ничего. Однако, на этот раз мои пули были не просто бездушными кусочками свинца. Они являлись физическим воплощением бешенной нематериальной астральной энергии, сгустками мощнейшей ментальной силы, облеченной в плоть металла. Защитный барьер перед высокими фигурами неслышно разлетелся вдребезги, а правого Анунахера вместе с его круглым аппаратом прошило длинной очередью. Мир ощутимо тряхнуло. Раздался многоголосый вопль ужаса и боли, словно умирала целая галактика, и божество рухнуло, сложившись в несколько раз, как умело подорванная саперами заводская труба. Я перевел ствол левее и выпустил короткую тройку в грудь самого разговорчивого из них. Того самого, который объявил мне о моей ненадобности. Чуть раньше, чем мои пули насквозь прошили горбатый торс, вытянутая голова несколько раз дернулась назад, брызжа черной водяной пылью во все стороны. Настя тоже не теряла времени даром, используя нашу обретенную силу по полной. Мир снова ворвался в уши отчаянным криком смертной боли, а мы уже ловили в прицел третьего главного Анунахера.

Однако, не зря он был главным. Смешно задирая колени, тот уже мчался в сторону домов. Смешно, но очень быстро. Сверху просвистели зеленые лианы, зацепили его, обволокли толстым коконом и дернули наверх. Мы вроде бы успели несколько раз пробить этот кокон до того, как он скрылся в темном треугольнике люка, но был ли от этого толк, осталось неизвестно. Люк быстро затянулся, и летательный аппарат начал поспешно подниматься.

Я выпустил несколько очередей в его брюхо, он дернулся, но курса не изменил. Поднялся метров на сто и рванул куда-то в сторону Реки. Командир Анунахеров позорно бежал с поля боя. Вот вам и Хозяева! Гордые, надменные, жестокие. А как дело дошло до рукопашной, сразу стали слабыми, хрупкими и трусливыми без своих волшебных прибамбасов…

Настя кинулась мне на шею, начала целовать, потом ударила в грудь кулаками:

— Никогда! Слышишь? Никогда больше так не делай! Я же думала все… Нет тебя.

— Тихо-тихо, Настюш, ты чего дерешься-то? Рано еще целоваться. — сказал я, повернувшись к замершей в двухстах метрах от нас толпе кадавров. Сила, зачерпнутая нами за краем, постепенно уходила, возвращалась боль измученного тела и накатывала усталость. Конечно, какая-то часть этой силы теперь останется с нами навсегда, но далеко не вся. Держать такие гигаватты при себе постоянно просто невозможно.

А стадо мутантов определенно находилось в замешательстве. Только что они стали свидетелями немыслимого. Мы убили их Богов. Целых две штуки. Превратили их в пару бесформенных куч темно-серого мяса, которое на глазах съеживалось и усыхало. Зеленоватый аппарат, что меня чуть не укокошил, лопнул и забрызгал все вокруг кусками дымящейся слизи. Точно, прям как Дятел когда-то. Тот, наверное, тоже был чем-то вроде механизма…

Звери неподвижно стояли полукругом и смотрели на нас. Сотни пар злобных глаз. Красных, черных, затянутых белесой пленкой, прищуренных, выпученных. Безглазые Косяки тоже смотрели. Не знаю, чем, но пялились. Неужели все они когда-то были людьми? Нормальными мужчинами и женщинами, вырванными из привычного мира и очнувшимися здесь? Мне на секунду даже стало жаль этих уродливых созданий, волею случая оказавшихся жертвами бесчеловечных экспериментов. Но только на секунду. Потом я увидел на заднем плане застывшие серые камуфляжи и нацеленные на нас винтовки, и жалость сразу пропала. Теперь это — не люди. Это — Не́люди.

— Ты вообще, как? — тихо спросила, Настя. — Живой?

— В данный момент, да. Потом, отпустит, посмотрим. — ответил я. — Давай-ка, Настя, двинем потихоньку. Хер знает, что им сейчас в голову придет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы начали медленно пятиться ко входу в метро. Шаг, другой, третий. Толпа не шевелилась.

И тут откуда-то из-за низких серых облаков прилетел приказ. Короткий, но очень-очень яростный.

— Щит сможешь поставить? — быстро спросил я Настю.

Ответить она не успела. Вся эта татаро-монгольская орда с воплями, ревом и визгом бросилась на нас. Я почувствовал, как перед нами выросла невидимая стена, тут же задрожавшая от тяжелых ударов крупнокалиберных пуль. Умница Настя умело воспользовалась остатками уходящей силы. Я тоже зачерпнул, сколько смог, и начал стрелять. Щит был односторонним, мои пули он пропускал. Я обалдел после первой же очереди. Было ощущение, что я не Егор, стоящий и с плеча стреляющий из АК74М, а сидящий во вращающемся кресле оператор КПВТ, как минимум. Первые ряды атакующих просто разнесло в клочья; вверх взлетали фрагменты оторванных конечностей, уродливые головы и брызги черной крови. Каждая следующая очередь, оставляла настоящую просеку в плотной надвигающейся толпе, прошивая ее до конца. На излете доставалось даже Уродам с винтовками, которые отлетали назад на несколько метров. Сменил рожок, опустошил его, потом еще один, отметив, что поражающая мощь начала быстро иссякать. Вставил следующий, и перехватив у Насти тоже быстро теряющий толщину щит, отправил ее вниз по ступеням, и сам пятясь, двинулся за ней. Щит рассыпался, когда мы миновали первый пролет лестницы. Ладно. Хорошего помаленьку. Итак, вон больше половины выкосил…

Мы со всех ног бросились вглубь станции, перепрыгнули турникеты и спустились на платформу. Эскалатора не было, линия метро на этом участке была неглубокого заложения, поэтому проектировщики решили обойтись обычной лестницей. Мраморный пол, массивные квадратные колонны, на стенах за путями тянутся панно с нарисованными самолетами, низкий потолок, из ниш которого сочится слабый электрический свет. Даже особенный запах метрополитена присутствует. Знакомый и какой-то домашний. Пусто, прохладно и тихо. Только наши шаги.

Топота сзади не слышно. Неужели побоялись под землю лезть? Или другой приказ с небес получили? Мы добежали до дальнего края платформы, которая заканчивалась широкой лестницей наверх, ведущей к двум другим выходам по ту сторону перекрестка. С обеих сторон от нее темнели квадратные пасти тоннелей. Электронные табло над ними не светились. А так интересно было бы узнать, какой сейчас месяц. Или хотя бы, сколько минут назад ушел последний состав…

— В правый или левый? — спросила Настя.

— В правый. — уверенно ответил я. — Мы же не в Лондоне.

* * *

Тварь. Черная, чернее ночи. Огромная, раза в два больше человека, которым когда-то была. Кожа лоснящаяся, упругая на вид, словно резина. Бочкообразное туловище, облепленное наростами мышц, шишковатая голова, вроде небольшая, но как разинет пасть, нижняя челюсть достает чуть ли не до пупка. Складная что ли? В пасти — зубы. Много зубов, и тоже черные. Блестящие, острые черные клыки длиной с крупнокалиберный патрон.

Когда-то, наблюдая в бинокль Спайдермена на стене здания, я вспоминал Лавкрафта и Босха, думая, что ничего отвратительнее в жизни не видел. И не увижу. Ошибался. На самом деле, здесь нет предела совершенству. Совершенство мерзости бесконечно. Так же, как и больная фантазия Анунахеров и созданной ими радиации, которая будто обезумевший скульптор, поймавший столь же обезумевшую музу, лепила из людей все более и более уродливые создания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У этого создания было шесть рук. И ног тоже шесть. Длинные плечи заканчивались наростом костей, мяса и сухожилий, представляющим собой сросшиеся, но удивительно подвижные относительно друг друга, локтевые суставы. По три локтя на левой и на правой. И соответственно по три предплечья и кисти. Своеобразная тренога, торчащая из плечевой кости, каждый конец которой заканчивается пятью черными когтями. С ногами — примерно тоже самое. Оба бедра венчает сложная трехколенная конструкция, из которой растут по при острых костяных конуса. Почти, как у Косяка, но не плоские с лезвием по ребру, а равномерно сужающиеся, очень твердые на конце. О последнем можно судить по следам, оставляемых ими на бетонном полу и стенах. Дыры в несколько сантиметров глубиной, разбегающиеся во все стороны лучами трещин. Все эти пучки конечностей удивительно динамичны между собой, сгибаются и вращаются под немыслимыми углами.