Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

Таким взволнованным Калли старика еще не видел. О’Рурк поступил мудро — не стал настаивать, на несколько дней сделал вид, что забыл о разговоре. Тем временем он и сам пришел к заключению, что в словах Вила имеется определенный смысл. Тогда он снова подошел к Джемисону.

— Знаешь, Вил, я подумал и решил, что ты прав. Я в самом деле считал молдогов чудищами — в глубине души. Но ведь без твоей помощи я никогда не смогу взглянуть на них по-другому.

Вил хмуро смотрел на Калли, потом вздохнул.

— Ты прав, — сказал он. — Слишком много приходилось мне встречаться с дураками, которые ничего не желали слушать. Понимаешь, в большинстве своем люди даже знать не хотят о подсознательных барьерах, которые возникают между представителями разных культур. Что же говорить о различиях между человеком и молдогом?

— Попробуй это мне растолковать, ты ничего не теряешь, — предложил Калли. — Например, что ты имел в виду, упоминая о культурных барьерах?

Вил вдруг засмеялся, в голосе его прорезался энтузиазм.

— Ладно, расскажу тебе одну историю. Но сначала ответь — тебе приходилось общаться с людьми, которые в разговоре становятся к тебе так близко, что ты даже ощущаешь их дыхание на лице?

— Действительно, случалось такое, — сказал Калли.

— Ну, тогда я буду тебе рассказывать, а ты имей это в виду, Насколько я знаю, случай этот имел место еще в двадцатом веке. Согласно источнику, произошел он во время дипломатического коктейля, на котором послы Англии и Италии разговаривали друг с другом, стоя лицом к лицу. В ходе беседы они постепенно, сами того не замечая, перемещались через комнату — один пятился, другой наступал. Пятился англичанин, а наступал итальянец. — Джемисон вдруг замолчал, вопросительно глядя на Калли. — Как ты думаешь, почему так получалось? — спросил он.

— Понятия не имею.

— Дело в том, что у людей разных культур разные понятия о комфортном расстоянии до собеседника в разговоре. Для итальянца оно было вдвое меньше, чем для англичанина. В результате, англичанин, смутно испытывая неловкость, начал, сам того не замечая, пятиться, пытаясь установить приемлемую для него дистанцию. Но стоило расстоянию увеличиться, как дискомфорт начинал испытывать итальянец — и теперь уже он подсознательно делал шаг вперед… При этом ни один из дипломатов не осознавал, в чем причина испытываемого ими дискомфорта.

Каллихэн рассмеялся.

— Могу себе представить!

— Очень хорошо, — сказал Вил. — Кстати, что касается молдогов, то у них существуют две комфортных дистанции — «индивидуальная», примерно в восемь футов, и «личная» — около двенадцати дюймов. Но не будем пока об этом. Ты не читал случайно книг Эдварда Т. Холла, он жил в двадцатом веке?

Калли отрицательно покачал головой.

— Среди прочих, он написал книгу под заглавием «Беззвучный язык». Там рассказывается о небольшом городке на Американском Западе, в котором большинство представителей городской власти имели испано-американское происхождение, в то время как очень многие проезжающие через город принадлежали к англосаксонскому типу культуры. Предел скорости в черте города был установлен пятнадцать миль в час — и ни милей выше. Испано-американский полицейский неуклонно задерживал всех, кто превышал скорость — пусть даже ненамного. По сути, ничего страшного, но вскоре англосаксы стали замечать, что арестованные за превышение скорости испаноамериканцы отделывались в суде гораздо легче, чем они, и пришли в негодование.

Калли вновь засмеялся.

— Я бы на их месте сделал то же самое!

— Не сомневаюсь, поскольку твои корни явно ближе к английской культуре, чем к испанской, — заметил Вил. — Но суть в том, что обе стороны — испаноамериканцы и англосаксы — с точки зрения своих культур поступали нормально. Для испанцев закон — понятие формальное. Или ты нарушил закон или нет. Если их задерживал полицейский, они подчинялись беспрекословно. И только после ареста они прибегали к неформальным методам, использовали свои семейные связи, потому что в слабой правительственной системе у всех имелись какие-нибудь друзья или родственники. С другой стороны, англосаксы весьма вольно относились к нарушению закона. Им представлялось, что предел скорости должен быть гибким, учитывая условия и ситуацию на дороге. Но как только в дело включалась машина закона, они становились чересчур официальными и неуступчивыми. Суд должен быть в высшей степени непредвзятым — ничего другого им и в голову прийти не могло. Конфликт между культурами зашел так далеко, что во время одного из задержаний полицейский был ранен, и ему пришлось арестовывать нарушителя с пистолетом в руке. В результате разные этнические группы вели себя правильно, но каждая — согласно собственным культурным канонам, отчего постоянно были на ножах.

— Ну, ладно, — сказал Калли, когда Вил закончил, — идею твою я понял: Совет Трехпланетья и Послы молдогов, сами того не осознавая, говорят на разных языках…

— Иначе и быть не может! — воскликнул Вил. — В том-то все и дело. Они в принципе не могут понимать друг друга: молдоги — нас, людей, а мы, люди — молдогов. Например, главой тройки Послов является адмирал Рун. Люди, естественно, принимают двух остальных за эскорт или помощников. Но как по-твоему, почему — с точки зрения молдогов — они здесь втроем?

— Понятия не имею, — сказал Калли. — Просвети мое невежество.

Вил не заметил юмора. Он был слишком поглощен темой разговора.

— Их трое потому, что в понимании молдогов вообще не существует такого понятия, как «отдельная личность». Примерное соответствие этому — их триада, тесное взаимодействие трех индивидов. Теоретически это трое братьев или сестер, но на практике — любая комбинация из трех особей. Это — ячейка общества молдогов. Они думают и определяют свое отношение к действительности, как единое целое, принимая решения так же, как делает это человек. Они действуют, как единый цельный индивид. Вот почему Послов должно быть три, хотя Рун — Старший Брат, доминанта триады. Очень сомневаюсь, что Брейт и его сотоварищи по Трехпланетному Совету подозревают, насколько зависят решения, принимаемые Руном, от мнений его двух Братьев, не говоря уже о нюансах ведения дипломатических переговоров с трехличностным индивидом.

— Я бы тоже сомневался, — заметил Калли. — Но насколько твои знания достоверны? Ты опираешься на мифы и легенды молдогов, а в сказках случается что угодно. Взять хотя бы земные волшебные истории об эльфах, феях, духах и гоблинах — по-моему, к реальной жизни, к поступкам и мотивам поведения людей они имеют мало отношения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});